A.946
946 г. Король Оттон через послов примирился с королем Людовиком, что принесло Людовику большую пользу.
aВ те дни почтенная королева Матильда с удивительным терпением сносила нападки со стороны своих сыновей; ибо стражи казны заявили о незаконности того, что она делает: до их слуха якобы дошло, что она истратила огромную сумму из королевской казны. Король потребовал обратно то, что она раздала бедным; были отправлены агенты, чтобы ограбить ее послов, которые несли нуждающимся дары, и нанести им [прочие] оскорбления. Они также потребовали, чтобы она оставила пожалованные [ей] земли и приняла святой покров; однако обида, нанесенная ей Оттоном, не была бы столь тяжкой, если бы брата не поддержал Генрих, которого она любила больше всех. «Король Оттон, - сказала она, - осудил нас, когда иссякли уже наши заслуги; но изменит его Бог, который поднял против нас нашего любимого сына Генриха, чьим утешением мы надеялись спастись, если случится что-либо худое; однако мы не желаем ни слушать, ни говорить о нем ничего дурного, ибо любим его от всего сердца даже теперь, когда считаем своим врагом». Видя, что нападки с их стороны не только не уменьшаются, но с каждым днем возрастают, она, оставив все, что ей даровал король Генрих, удалилась в западный край ансгариев, жалея сыновей и совершая не меньше добрых дел, чем обычно. И поразил короля бич Божий, прекратив его победные триумфы и успехи во всех делах. Генриха же поразил тяжкий недуг. Однако милость Божья, словно вняв желанию матери, пощадила его и не убила. Король был мрачен до смерти, когда королева Эдит, следуя уговорам священников и князей, вошла [к нему] и сказала: «Пусть будет призвана обратно ваша святейшая мать; пусть она, как положено, считается первой в королевстве, и все ваши дела, как мы надеемся, восстановятся в прежнем виде». Король, движимый раскаянием, отправил епископов, герцогов и графов, а также самых разумных воинов, среди прочего велев передать матери следующее: «Мы охотно перенесем какое угодно покаяние, только бы опять насладиться вашей милостью; и мы, и все наши люди готовы подчиниться вашей власти; и вернем все, что незаконно отняли; однако мы будем ликовать не прежде, чем вновь вас увидит. Королева, тут же предав забвению все причиненные им [обиды], с радостью направилась в Троне; навстречу ей вышли король с королевой; [Оттон], приблизившись, соскочил с коня и, преклонив колени, сказал: «О, краса и утешение наших трудов, чьими заслугами, как мы считаем, владеем мы троном, прими от нас какое тебе угодно покаяние, только верни нам свою милость и прощение. С тех пор как были отняты пожалованные вам земли, наши силы всюду сокрушенье а удача покинула нас». Та, плача, предложила ему в знак мира поцелуй. «Если, - говорит, - не иссякли еще наши заслуги, никакие беды вас более не коснутся». Генрих, движимый не меньшим раскаянием, сказал: «О, почтенная госпожа и, если будет позволено сказать, любимейшая мать, мы просим у вашей материнской нежности прощения, хоть и не заслуживаем его». Утерев слезы раскаявшегося [сына], она разрешила ему себя поцеловать; приняв их извинения, она была введена королем и герцогом в пожалованные ей земли; [с тех пор] удивительные мир и спокойствие, а также единодушное стремление [помогать] бедным и церквям сохранялись матерью и сыновьями до самого конца.a
bИтак, когда прекратились и внутренние, и внешние войны, божеские и человеческие законы обрели обязательную силу, однако началось тяжкое гонение против монахов; ибо в те дни некоторые епископы утверждали, вернее ошибочно полагали, что в монастырях следует находиться лишь немногим, ведущим [праведную] жизнь, а не большинству, пренебрегающему ею; забыв, если не ошибаюсь, решение главы семейства, запрещающее рабам выпалывать сорную траву и дающее тому и другому - [сорной траве и пшенице] - расти вплоть до жатвы. И получилось, что многие, сознавая собственную слабость, сбросив облачение и покинув монастыри, избежали тяжкого бремени священнослужителя. Были также такие, которые полагали, что архиепископ Фридрих сделал это не из чистых [побуждений], но для виду, чтобы иметь возможность обесславить почтенного мужа и вернейшего королю аббата Фульденского Хадамара1. Ибо он был человеком большого ума и трудолюбия; в его времена сгорел знаменитый храм в Фульде, но затем был им восстановлен и украшен в еще большей степени.
[Король] держал архиепископа, виновного в заговоре, под стражей сначала в почете, но затем, перехватив написанные им письма, - довольно сурово. И вот, когда владыка был отпущен, он стал мстить; но, не имея сил против столь великого мужа, он напал на смиреннейшие монастыри, чтобы таким образом нанести удар по самым выдающимся [мужам]. Однако притворные действия такого рода оказались напрасны. Ибо аббат сохранил милость и дружбу короля, а архиепископ из-за различных причин не осуществил того, что задумал.b
Папа Агапит II2 пребывал в должности 10 лет, 6 месяцев, 10 дней.
947 г. aГуго, король Италии, видя, что Беренгар вернулся из Швабии в Италию, а сам он оставлен итальянцами, поручил верности итальянцев своего сына Лотаря, чтобы, по крайней мере, он царствовал вместе с Беренгаром и вернулся в Арль, откуда и пришел.a
bГод этот ознаменовался для всего народа печальным событием, а именно смертью блаженной королевы Эдит; день ее смерти - 26 января - был отмечен печалью и слезами всех саксов. Происходя из народа англов, святым благочестием она была знаменита не менее, чем королевским могуществом. В течение десяти лет она разделяла королевскую власть, а на одиннадцатый [год] умерла. В Саксонии она прожила 18 лет. Она оставила сына по имени Лиудольф, который в отношении духовных и телесных достоинств не уступал никому из смертных того времени, и дочь по имени Лиутгарда, которая вышла замуж за герцога Конрада. Похоронили ее в городе Магдебурге, в новой базилике, к востоку от ее северной стороны.b cКороль [предавался] охоте, которой надеялся немного развлечься, когда был поражен смертельной раной и предался неслыханной скорби, которая утихла [только] с приходом его любимого сына. Будучи ребенком, он с похвальной простотой прошел разветвленную букву (Y) Пифагора Самосского1, обозначавшую путь человеческой жизни, вплоть до развилки и, вступив на правильный путь, изо дня в день тянулся ввысь, как зеленеющий плющ; во всем - копия отца, он настолько украсил нравы рыцарства, что стал угоден всей знати, а это - не последняя честь2. Потому и милость отца улыбнулась ему настолько, что тот, по общему выбору всей знати, назначил его соучастником в трудах своих и почестях и утвердил наследникомc
dУмер Гуго, епископ Льежский; ему наследовал Фараберт3d
eКведлинбургская церковь получила от папы Агапита привилегиюe
fКороль, отправившись в поход в Галлию, собрал войско у города Камбре и поспешил вступить в королевство Карла4, чтобы отомстить за обиду, [нанесенную] его зятю Людовику. Гуго5, услышав об этом, поклялся памятью своего отца, который некогда погиб, что будет сопротивляться Богу и собственному королю, ибо располагает таким количеством оружия, какого король до этого никогда еще не видел, и прибавил к этому оскорбление, лживо и надменно говоря о саксах, что они, мол, невоинственны и что он легко может одним махом повергнуть [семь] копий саксов. На это король дал достаточно бранный ответ, сказав, что он имеет такое количество соломенных шапок6, которых ему следует предоставить, какого ни он, ни отец его никогда не видели. И действительно, во всем огромном и сильном войске, состоявшем из тридцати двух отрядов, не нашлось никого, кто не пользовался бы соломенной шапкой, за исключением Корвейского аббата и трех его спутников. Людовик, которого отпустили, вышел навстречу королю и присоединился со своими союзниками к его войскуf aИм навстречу с большим войском вышел также Конрад7, король Женевы, которого Людовик призвал на помощьa
fИтак, соединившись, они совместно пришли к Лиону и попытались [взять] его с помощью оружия; затем король с войском отправился к Парижу и осадил там Гуго, а заодно должным образом почтил память св. Дионисия. Оттуда он повел войско к городу Реймсу, где племянник Гуго, вопреки всякому праву и закону, был провозглашен епископом8, тогда как жив был законный владыка9. С помощью оружия взяв город, он изгнал незаконно поставленного епископа, а законного восстановил в его сане и в церкви. Наконец, отобрав из всего войска отряд избранных воинов, [король] прибыл к городу норманнов Руану; но по причине трудностей этой местности и наступления суровой зимы их постигло большое бедствие; с уцелевшей [частью] войска, не завершив дела, он через 3 месяца вернулся в Саксонию, а города Реймс и Лион вместе с прочими, захваченными с помощью оружия городами, были уступлены королю Людовику.f
