Ближневосточная мегацивилизация русов-индоевропейцев, со всеми ее достаточно разнородными локальными и сыновними цивилизациями (Шумер, Вавилон, Ассирия и пр.), была мощным и устойчивым образованием. Но огромные множества протосемитов наступали на нее в поисках жизненного пространства, их двигала вперед разрастающаяся пустыня и перспектива голодной смерти. При этом земледельческими навыками они не обладали и, судя по всему, не желали их приобретать. Именно это обусловило жесточайшую и многовековую борьбу за место под солнцем. Если бы семиты взялись за сельскохозяйственное освоение земель Месопотамии, Сурии-Палестины, они бы вполне мирно ужились с индоевропейцами. Но этого не произошло. Протосемиты не знали производящего способа хозяйствования. Высшим достижением их трудовой деятельности было козопасение. Но оно не давало того, что имели коренные жители «обетованных земель» великие труженики и созидатели благ. А получить хотелось все и сразу… В итоге «люди смерти» несли смерть и разорение в цветущие и богатые города и княжества, городища и селения, основанные на иной культуре, иных ценностях.
Авраам есть собирательный образ. Поздние исторические евреи, координировавшие написание Ветхого Завета, на определенном уровне хранили племенную память о пращурах-кочевниках, оседавших в городах (а точнее, возле городов) со своими стадами коз и позже отарами овец (развитого крупнорогатого скотоводства и свиноводства семиты не знали). Подобных «авраамов», еще не арабов и не евреев, было достаточно много. И они являли собой далеко не самый опасный для русов-индоевропейцев тип «людей смерти».
«Праотцы-авраамы» оседали не только возле Ура, их было достаточно по всему Ближнему Востоку. Близость города давала возможность обмена козьей шерсти, молока на что-то необходимое, утварь, украшения. Это соседство постепенно окультуривало племена семитов. Когда города в результате внутреннего разложения от чрезмерной инфильтрации в них «чужаков» и внешних вторжений разорялись, «праотцы авраамы» перекочевывали в более богатые, еще не разоренные области.
Это была жизнь, каждый выживал и преумножал свое достояние по-своему. Жизнь доказывала повсеместно, что присваивающий способ хозяйствования зачастую быстрее давал реальные плоды и процветание его носителям и, что главное, без особого труда. Местные традиции и мораль не везде выдерживали привносимые «традиции» — и это вело к деградации изнутри. Индоевропейцы постепенно, очень медленно, но все же повсеместно проигрывали, они уступали место под солнцем «темпераментным», пассионарно-алчным протосемитам, а затем семитам.
И в результате к началу новой эры уступили полностью. Именно поэтому мы имеем Тору, Библию, Ветхий Завет. Ибо историю, в том числе и «библейскую», пишет победитель. Семиты победили индоевропейцев, вытеснили их с Ближнего Востока. И написали свою историю этой прародины человечества. Вернее, писали эту «историю» индоевропейцы, та духовная и культурная элита, которую семиты-победители не уничтожили, а, семитизировав, включили в собственную интеллектуально-«священническую» касту, вынудили работать на себя. Высший жреческий слой уцелевших русов-индоевропейцев, носителей цивилизации, был поставлен перед выбором: исчезнуть или работать в рамках «новых реалий». Абсолютно ясно, что сами «люди пустыни», не имевшие письменности и азов культуры, не могли написать ничего. Их литературно-эпическую «историю» (Тора, Ветхий Завет) написали те, кого они завоевали и подчинили себе. Причем написали на базе реальной нееврейской (доееврейской истории) с включением эпизодов из быта и истории протосемитов и семитов, а позже евреев, гибридных евреев, их учителей и пророков, как правило, также имевших нееврейское происхождение. Евреи-победители в силу своих способностей координировали написание «своих анналов», внося поправки, уточнения, удревняя и героизируя события. В результате многовековой работы появилась Книга. Но это случилось значительно позже.
Мы же вернемся к истокам протоеврейской истории.
Во времена «праотцев авраамов», разумеется, до победы семитам было очень далеко. Но надо отдать должное родовой памяти евреев за то, что они спустя тысячелетия не забыли своих предков-переселенцев и вывели их под обобщенным именем Авраама в Священном Писании, не забыв при этом даже арабов (своих заклятых братьев-врагов).
Индоевропейцам, особенно русам-индоевропейцам, чувства исторической памяти и памяти о предках не хватало во все эпохи. Увы!
Почему этих сводных праотцов евреев и арабов стали называть Авраамом? Ведь каждый из сотен и тысяч владельцев козьих стад, кочевавших по Ближнему Востоку, имел свое имя? Да, но имен спустя столетия никто не помнил. И потому при написании Ветхого Завета праотец получил имя Авраам — Еврей. Так же как родоначальник русских получил легендарное имя Рус. Русские от Руса, чехи от Чеха, ляхи от Леха… Евреи от Еврея. А Авраам-Абрахам (в арабской традиции Ибрахим) и есть «ибрим, абрам, иврим» — лингвистически это очевидный факт: Ибрим есть в облагозвученной форме Абрам-Авраам. И никаких Евфратов, Тигров, «эверов» и «людей с другой стороны» луны, никаких «эльфов», «темных пятен» и «белых веков»! В истории все исторично и реально. А все, что от лукавого не есть история.
Обобщенный праотец арабов и евреев получил имя Ибрим-Еврей-Авраам-Ибраим неслучайно. Как мы убедились, он (они) не был ни евреем, ни арабом. Он (они) был семитом (семитами). У нас даже нет уверенности, что он был чистым семитом, ведь кочуя по землям индоевропейцев, он (они) впитывали в себя кровь и признаки индоевропейцев (русов, ассуров, арменоидов, кавказоидов, эламитов, шумеров и т. д.). То есть реальные праотцы-патриархи евреев и арабов не были «чистокровными» евреями. И вот именно поэтому, чтобы ни у кого не возникло сомнений не только в ветхозаветной древности, но и чистоте «первого еврея», родоначальника евреев, поздние составители эпизода Библии о патриархах и назвали его однозначно, безапелляционно — Еврей-Ибрим-Абрам-Авраам. Праотец только Еврей, и никаких сомнений! Один Бог! Один народ! Один Патриарх!
Это и есть литература, эпос, легенда…
Мы же занимаемся реальной историей. Мы уже знаем, что «авраамов» было много и что они еще не были евреями, а были кочевыми овцеводами и козопасами.
Но раз прообразы обобщенного Авраама-Еврея многочисленны, то называть дату их «исходов» из Ура, Урука или Эблы и Мари бессмысленно. Они «исходили» тогда, когда дела в этих городах становились плохи или когда их гнали оттуда силой (а изгнаний евреев и протоевреев из самых различных городов и стран на протяжении последних трех тысяч лет было превеликое множество). Это был очередной «исход» кочевников, дело обычное.
Проблуждав по землям Плодородного полумесяца, Авраам, Исаак и Иаков осели на время в Ханаане, где у Иакова родились от двух жен и двух служанок двенадцать сыновей, ставших родоначальниками двенадцати «колен израилевых» (Израиль было вторым именем Иакова, так как он «боролся с богом»; хотя по сюжету Торы он «боролся с ангелом»; а фактически с «богами», так как эти протоевреи были не монотеистами, а многобожниками, что безвариантно подтверждено лингвоанализом). После того как «патриархи» и их племена-семьи пожили в Ханаане, там случился голод… и они стали подумывать, как перебраться в Египет.
Красивая история, почти идиллическая… Но если бы те же события описывали жители Ханаана, они бы получили совсем другой оттенок. Иметь соседями табор диких кочевников, «людей смерти» со стадами коз, которых перегоняют с одного засеянного поля на другое… весьма далеко от идиллии. Такое соседство и вело к неурожаям, разорению, голоду. Кочевникам было проще, они перегоняли своих коз в новые, «хлебные» места. А земледельцам приходилось в поту и слезах начинать все заново. Не всегда это получалось…
Кочевые роды семитов за несколько столетий, к XVIII–XVII векам до н. э. полностью привыкают к мысли, что на «обетованной земле» никто не в состоянии им дать серьезного отпора. Они ощущают себя хозяевами этой «новой родины». Они повсюду — от Южного Двуречья до Ханаана и от Сурии-Русии до Иранского и Армянского нагорий.
Ближний Восток, а точнее, индоевропейский Север Ближнего Востока уже состоит из двух миров: мира оседлых земледельцев-индоевропейцев с их развитыми городами, поселками, пашнями, искусством, письменностью, наукой, техникой, ремеслами, религией и характерной открытостью ко всему внешнему; и мира диких кочевых племен-таборов на пространствах между городами и селениями, мира жестокого, сурового, замкнутого внутри клана, с жесткими внутриклановыми законами, беспощадного к чужим и, главное, нацеленного на «присваивающий образ хозяйствования».
И этот второй мир уже нацелен на Египет.
