— Я чувствую, что разбор дела товарища Авторханова мы ведем слишком однобоко и придирчиво. Вопрос о его статье надо разделить, как это сделал и товарищ Готфрид, на две части.
Первая часть — это чрезвычайно деловая и правильная постановка вопроса о необходимости усиления внимания партии к национальному вопросу и национальной политике. В этом не ошибка, а заслуга товарища Авторханова. Об этой части статьи товарища Авторханова в ЦК отзывались очень положительно, о чем мне лично рассказывал сам товарищ Готфрид. ЦК, как и мы с вами, находит ошибочной тенденцию второй части статьи — рекомендацию политики землеустройства вместо коллективизации для национальных республик. Поэтому, по прямому поручению ЦК, товарищ Готфрид уже поправил ошибку товарища Авторханова. После всего этого объявить его "правым оппортунистом" — значит сознательно толкать молодого члена партии в пропасть. Я предлагаю вообще снять с обсуждения данный вопрос, а так как второй вопрос связан с первым, то ограничиться здесь взаимным извинением обоих…
Выступление Сорокина вызвало бурные прения. Забыв на время меня, начали атаковать его. Пошло в ход и роковое слово "примиренец", начали громить "примиренца" Сорокина. Приняли и для меня и для Сорокина совершенно неожиданное решение:
1. Исключить т. Авторханова "как перерожденца" и "правого оппортуниста" из партии и поставить вопрос перед ЦК об исключении его из Института.
2. Объявить т. Сорокину выговор за примиренческое отношение к правому оппортунизму.
Второй вопрос повестки дня — о моем "хулиганстве" — механически отпал.
На другой день, это было уже 2 июля, мы с Сорокиным (я — как "оппортунист", а он — как мой "примиренец") поехали в ЦК. В перерывах съезда сумели поговорить со Стецким. Стецкий внимательно выслушал наши объяснения по поводу заседания бюро и его решения, но вдаваться в детали дела не стал.
— Ваш спор уже решен резолюцией съезда по докладу товарища Сталина, сказал Стецкий и сослался на соответствующие места названной резолюции. Места эти были весьма определенны и недвусмысленны:
"Правые оппортунисты, решительно выступавшие против коллективизации, попытались использовать трудности колхозного движения и антисередняцкие перегибы для новой атаки Центрального Комитета и его политики. За последнее время наблюдался ряд новых вылазок обанкротившихся правых оппортунистов, пытавшихся дискредитировать всю работу партии в деле коллективизации, проповедывавших теорию самотека в колхозном движении и ликвидаторское отношение к основным лозунгам партии на данном этапе социалистического строительства: к лозунгам сплошной коллективизации и ликвидации кулачества, как класса… (курсив мой. — А. А.).
…XVI съезд поручает ЦК партии… неуклонно проводить ликвидацию кулачества, как класса, на основе сплошной коллективизации по всему Советскому Союзу".
"Съезд объявляет взгляды правой оппозиции несовместимыми с принадлежностью к ВКП(б)"[90] (курсив мой. А. А.).
Процитировав эти места, Стецкий обратился ко мне:
— Это решение съезда, обязательное для каждого из нас. О землеустройстве вообще у нас теперь и речи нет. Именно вашу статью имел в виду Сталин, когда положил конец дискуссии — "партия пересмотрела метод землеустройства в пользу колхозного строительства", а съезд добавил — "по всему СССР". Отсюда для вас один вывод: пойдите в редакцию "Правды" и немедленно признайте свою "грубейшую" (слово "грубейшую" Стецкий подчеркнул) право-оппортунистическую ошибку.
Но не спросив даже, согласен ли я признать такую ошибку (это, видно, казалось ему совершенно естественным), он вызвал своего секретаря и в нашем же присутствии продиктовал телефонограмму: "Секретарю бюро ячейки ИКП. Прекратите травлю т. Авторханова. Уничтожьте протокол о тт. Авторханове и Сорокине. Исполнение сообщить. По поручению ЦК — Стецкий".
После этого — 4 июля 1930 года в "Правде" появилось следующее мое "Письмо в редакцию":
"Тов. редактор!
В своей статье "За выполнение директив партии по национальному вопросу" (см. "Правда", "Дискуссионный листок" № 17) я допустил грубейшую право-оппортунистическую ошибку, утверждая, что подготовка к колхозному движению в национальных районах и окраинах должна начаться с землеустройства. От этого своего тезиса я отказываюсь. Совершенно правильно ставит вопрос относительно национальных окраин и районов т. Яковлев, где сказано, что "наряду с артелью в некоторых районах незернового характера, а также в национальных районах Востока, может получать на первое время массовое распространение товарищество по общественной обработке земли, как переходная форма к артели", тем более, что "партия пересмотрела метод землеустройства в пользу колхозного строительства" (из доклада т. Сталина на XVI съезде партии).
В правильности генеральной линии партии как в области индустриализации, коллективизации сельского хозяйства и решительной борьбы на два фронта — в первую очередь против главной опасности — правого уклона, так и в области национальной политики, у меня никаких колебаний и сомнений нет.
С коммунистическим приветом — А. Авторханов".
В самом начале сталинской диктатуры по СССР гуляли "шесть заповедей безопасности" советских граждан:
1. Не думай.
2. Если подумал, не говори.
3. Если сказал, не записывай.
4. Если написал, не печатай.
5. Если напечатал, не подписывай.
6. Если подписал, откажись.
Письмом в редакцию "Правды" я отрекся от своей "грубейшей право-оппортунистической ошибки" и тем самым попытался выполнить требование "шестой заповеди" и поправить свое пошатнувшееся положение в Институте.
Но письмо помогло только отчасти.
Случилось то, чего я больше всего боялся. Через недели две или три я был вызван к заведующему пресс-бюро ЦК Сергею Ингулову. Меня принял один из его помощников, который сухо сообщил суть дела:
— Решением ЦК вы отозаны из ИКП в распоряжение национального сектора пресс-бюро, а что вы должны делать там, вам расскажет товарищ Рахимбаев (Рахимбаев был заведующим этим сектором).
— Есть у меня шансы вернуться обратно на учебу или пока это все? спрашиваю я.
— У вас есть все шансы подчиняться партийной дисциплине и это пока что все, — ответил помощник Ингулова.
Сказано это было тоном, подчеркивающим нежелание продолжать разговор на данную тему. И я был достаточно благоразумен, чтобы прекратить его.
"Судьба играет человеком", — говорили раньше.
"ЦК играет коммунистом", — утверждали теперь.
Кто не подчинялся этой игре, оказывался в тайге.
Я предпочел игру.
Часть вторая
ТРИУМФ СТАЛИНА
I. ПРОПАГАНДНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ ЦК ПАРТИИ
ЦК в жизни большевистской партии на разных этапах ее истории играл разную роль. До прихода большевиков к власти Ленин больше значения придавал центральному органу печати (ЦО), чем ЦК.
Так, например, после раскола партии на втором ее съезде (1903 г.) на "большевиков" и "меньшевиков" Ленин в ЦК не вошел, а посадил туда своих помощников (Кржижановский и др.). Сам же Ленин предпочел войти в состав редакции центрального органа партии — газеты "Искра" (Ленин, Плеханов, Мартов). Когда же Мартов, лидер меньшевиков, отказался войти в такую редакцию и требовал сохранения старой редакционной "шестерки", отвергнутой "большевиками", — Плеханов, Ленин, Мартов, Засулич, Потресов, Аксельрод, — а Плеханов в этом споре стал на сторону Мартова, Ленин вышел из редакции и предложил кооптировать себя в состав ЦК, что и было сделано.
На III чисто большевистском съезде (Лондон, 1905 г.) Ленин был избран и в ЦК и в центральный орган печати, но не попал в состав ЦК на IV, так называемом "объединительном", съезде (Стокгольм, 1906 г.). На V съезде партии (Лондон, 1907 г.) Ленин был избран лишь в кандидаты членов ЦК (членом ЦК от большевиков был избран, например, Зиновьев). Однако Ленин постоянно избирался в состав партийной редакции, которой он придавал решающее значение и куда он постоянно стремился. Печать Ленин ставил выше всего. Как раз Ленину принадлежит знаменитое большевистское определение роли печати: "газета не только коллективный пропагандист, но и коллективный организатор" ("Что делать?").
Положение резко изменилось накануне, во время и после революции.
Ленин, который первым из русских революционеров сформулировал свой знаменитый "организационный план революции" словами "дайте нам организацию революционеров — мы перевернем всю Россию" (идея "профессиональных революционеров" в той же работе "Что делать?"), Увидел в Центральном Комитете "Центральный штаб" революции. Со времени "пражской конференции" большевиков 1912 года Ленин не только сам входит в ЦК, но и юридически возглавляет его до самой смерти. Соответственно меняются функции ЦК. Если раньше он считался техническим исполнительным органом партии, то теперь он орган диктатуры партии, а в условиях октябрьской победы большевиков и орган государственной "диктатуры пролетариата".
