участниками международного соглашения.
Несколькими годами позже Константин Багрянородный упомянет Игореву родню в качестве «архонтов росов», которые сидят с Игорем в Киеве, а осенью вместе с ним отправляются в полюдье.
Имена членов княжеского рода давали повод к различным спекуляциям насчёт этнического происхождения их носителей. Сегодня уже ясно, что в списке Игоревой родни отразился именной фонд самых разных народов — кельтов, венетов, германцев, сарматов, славян [119]. Но поименованные в договоре лица не сгруппированы по этническому признаку (этнически «окрашенным» именам) — верный знак того, что «русская» знать середины Х века уже утратила связь с теми местами, откуда происходят её имена [120].
Настоящей родиной этих людей была Таврическая Русь: предание запомнило Игоря пришельцем в Киеве, а Лев Диакон прямо указывает на Боспор Киммерийский (Керченский пролив) как на место, где Игорь укрывался после поражения под стенами Царьграда.
Единственным научным исследованием этнической принадлежности первых русских князей до сих пор остаётся антропологическая экспертиза 1939 года останков Ярослава Мудрого — наследника князя Игоря в третьем колене. Вердикт учёных таков: строение княжеского черепа совершенно идентично «расовому типу» новгородских и поморских славян [121].
Вокняжение Игоря в Киеве восстанавливает власть русов над окрестными славянскими племенами.
Около 940 года Игорь заключает династический брак. Его избранницу зовут Ольга. Она — «русская» княжна из Плескова, под которым следует понимать не древнерусский Псков, как это делает позднейшее предание, а Плискову, или Плиску (в районе современного Шумена) — столицу Первого Болгарского царства, сожжённую в 893 году венграми, но возрождённую в первой четверти Х века и сохранявшую ещё в течение двух столетий значение крупного духовного и культурного центра.
Прямая родственная связь Ольги с болгарским царским домом исключена: дочь или родственница болгарских царей не могла быть язычницей. Однако её знатное происхождение не подлежит сомнению. В источниках Ольга носит титул «княгини от Плескова» (Ермолинская летопись, вторая половина XV века), в Русской земле ей выделяют особый удел — город Вышгород и село Ольжичи; ещё при жизни Игоря она располагает «своей дружиной». По всей видимости, Ольга была дочерью одного из «русских» князей Нижнего Дуная, отданная на воспитание в Плискову [122]. Не случайно, её сын Святослав считал болгарский Дунай своей наследственной отчиной: «Не любо мне жить в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае, там середина земли моей…».
Итак, с зависимостью Русской земли от «светлого князя» покончено. Но Игорю необходимо получить международное подтверждение своего статуса суверенного правителя — великого князя, «архонта Росии». Между тем василевс Роман I Лакапин не готов признать новый расклад сил в Северном Причерноморье. Игорь, по примеру своих предшественников, вынужден прибегнуть к военному нажиму на империю.
11 июня 941 года флотилия Игоря — около 250 ладей — блокирует Константинополь с моря. Момент для нападения выбран, как обычно, с расчётом на то, что ромейская столица будет беззащитна со стороны моря: имперский флот в это время воюет с арабскими пиратами в Средиземноморье. В распоряжении у Романа I лишь полтора десятка ветхих посудин, догнивающих в городском порту. Василевс приказывает срочно подновить их и установить на борту сифоны с «греческим огнём» — горючей смесью, основу которой составляла природная нефть, добываемая на Таманском полуострове.
Когда ромейская эскадра выходит из бухты Золотого Рога, ладьи русов смело устремляются в атаку. Флагманский корабль патрикия Феофана буквально облеплен ими. Внезапно через высокие борта ромейских кораблей на головы русов льются огненные струи. Ладьи вспыхивают одна за другой, русы в отчаянии бросаются в воду, но спасения нет и там — вода полыхает, словно сухая солома. «Русскую» рать охватывает паника. Каждый думает только о том, как поскорее выбраться из этого пекла. Преследуя русскую флотилию, пишет Продолжатель Феофана, ромеи «довершили разгром, много кораблей потопили вместе с командой, многих убили, а ещё больше взяли живыми». По приказу Романа все пленные позже будут обезглавлены — как нарушители клятвенного договора 911 года.
Деморализованная флотилия русов разделяется на две неравные части, которые теряют связь друг с другом. Игорь с десятком ладей отходит к фракийскому берегу и возвращается в Восточную Таврику. Оставшаяся часть его флота в ярости набрасывается на малоазийское побережье империи (Вифинская провинция). Продолжатель Феофана с ужасом пишет о жестоких расправах русов над мирным населением: «…Одних распинали на кресте, других вколачивали в землю, третьих ставили мишенями и расстреливали из луков. Пленным же из священнического сословия они связали за спиной руки и вгоняли им в голову железные гвозди. Немало они сожгли и святых храмов».
Положить конец бесчинствам русов удаётся только в начале осени, когда в Вифинию стягиваются крупные сухопутные силы из восточных провинций империи. На море «русскую» флотилию поджидает эскадра патрикия Феофана. Вступить с ней в открытый бой русы не решаются, памятуя о страшном «греческом огне». В одну из сентябрьских ночей они делают попытку незаметно проскользнуть мимо ромейских кораблей. Но ромеи начеку. В завязавшемся сражении почти весь флот русов обращён в пепел, лишь немногим ладьям удаётся скрыться в темноте.
«Те же, кто вернулся в землю свою, — рассказывает „Повесть временных лет“, — поведали о случившемся; и об оляднем [123] огне говорили, что это молнию небесную греки имут у себя; и, пуская её, жгли нас, и сего ради не одолели их».
Игорь проводит в Восточной Таврике зиму (по Льву Диакону) или две, если верить сообщению Архангелогородской летописи. Всё это время он готовится к новому походу против Ромейской империи и даже совершает его в 944 году, согласно древнерусской летописной традиции. Впрочем, на Дунае русскую рать встречают послы Романа I, которые заключают с Игорем мирный договор. Возможно, уступчивость василевса была вызвана тем, что на этот раз союзниками Игоря выступили печенеги, что создавало нешуточную угрозу крымским владениям империи. Ведь эти кочевники, пишет Константин Багрянородный, «не будучи дружески расположены к нам, могут выступать против Херсона, совершать на него набеги и разорять и самый Херсон, и так называемые Климаты» [124].
Договор официально подтверждает торговые привилегии «русских» купцов и признаёт законными политические интересы киевского князя в Северном Причерноморье. Русы опять провозглашены военно-политическими союзниками империи. Игорь клятвенно обещает не воевать «страну Корсунскую» и защищать её от набегов чёрных булгар — Роман I стремитcя не допустить повторения крымского похода Песаха. В случае войны
