Подвиг скифов трудно переоценить – они победили сильнейшую на тот момент армию в мире. Но наряду с этим историки будут неизменно поминать и начальный акт военной кампании персов, добавляя при этом: «Ох уж эти русские!» Причем самым непонятным для «холодных» аналитиков явится то, что трагедия первого боя и триумф последнего неотделимы друг от друга. Геродот не случайно упомянул, что, когда Кир разрешил снять оковы с молодого сына царицы, тот от стыда и горя наложил на себя в отчаянии руки. Но и персам потом воздалось сторицей. Переживая за позор своих товарищей, скифы стали драться с удесятеренной отвагой. Уж таков один из законов русского общежития: чтобы нам всем сплотиться, нужна большая беда.
Что же до нашей дружбы с «зеленым змием», то зародилась она в очень давние времена. Религиозные книги древних ариев рассказывают о необыкновенном напитке – соме, делавшем людей равными небожителям. Ученые спорят о том, как он приготовлялся, но это уже частности. Божественный сома – это хорошо известный россиянам самогон. В настоящее время известна масса способов его приготовления, уже Остап Бендер держал в голове более сотни рецептов. Думается, что и арии знали их в достаточном количестве и работы для интересующихся этим вопросом хватит надолго. В названии же пьянящего нектара, которое никак не могут объяснить лингвисты, отражено его главное свойство – он сам «гонится» (приготовляется), отсюда и произошло слово «сома».
Нисколько не пропагандируя винопитие, все же следует подчеркнуть, что, являясь потомками первооткрывателей крепких напитков, русские, пусть зачастую в очень неудачной форме, выступают хранителями одной из древнейших традиций человечества, уже чуждой и оттого непонятной многим другим народам. Так, Яков Рейтенфельс, посол Рима в Москве с 1670 по 1673 г., в своих записках о Московии характеризовал русских так: «Они думают также, что невозможно оказать гостеприимство или заключить тесную дружбу, не наевшись и напившись предварительно за одним столом, и считают поэтому наполнение желудка пищею до тошноты и вином до опьянения делом обычным и делающим честь». Здесь посол, как обычно при характеристике русских иностранцами, хватанул через край, но в принципе понятия о гостеприимстве у нас именно такие – накорми и напои. Такой обычай у нас в крови, в наших домах он приобрел характер священного действия, что, к сожалению, не почувствовал римский посол. Н.И. Костомаров по этому поводу писал: «Отличительная черта русского пиршества была – чрезвычайное множество кушаний и обилие в напитках. Хозяин величался тем, что у него всего много на пиру – гостьба толсто-трапезна! Он старался напоить гостей, если возможно, до того, чтоб отвести их без памяти восвояси; а кто мало пил, тот огорчал хозяина. «Он не пьет, не ест, – говорили о таких, – он не хочет нас одолжать!» Пить следовало полным горлом, а не прихлебывать, как делают куры. Кто пил с охотою, тот показывал, что любит хозяина. Женщины, в то же время пировавшие с хозяйкой, также должны были уступать угощениям хозяйки до того, что их отвозили домой без сознания. На другой день хозяйка посылала узнать о здоровье гостьи. – «Благодарю за угощение, – отвечала в таком случае гостья, – мне вчера было так весело, что я не знаю, как домой добрела!» Но, с другой стороны, считалось постыдным сделаться скоро пьяным. Пир был, в некотором роде, война хозяина с гостями. Хозяин хотел, во что бы то ни стало, напоить гостя допьяна; гости не поддавались и только из вежливости должны были признать себя побежденными после упорной защиты. Некоторые, не желая пить, из угождения хозяину притворялись пьяными к концу обеда, чтобы их более не принуждали, дабы таким образом в самом деле не опьянеть». В общем, русскую культуру винопития опять-таки нельзя признать варварской!
Еще более роднит скифов с русскими пристрастие к бане. Правда, скифы бросали на раскаленные камни семена конопли, а не воду. Но это детали. Важно другое – не было в древности другого такого народа, который бы так боготворил парную баню! Уже одно это говорит о безусловном родстве русских со скифами. Скифское государство явилось предтечей России, существуя примерно в тех же границах и проводя схожую геополитическую линию. Скифы выступили связующим звеном между Азией и Европой. И тысячу раз прав был А.А. Блок, написав: «Да, скифы мы, да, азиаты мы!»
Имя «скифы» объединило потомков ариев. Античные историки связывали подвиги арийских племен с деяниями современных им скифов. Но когда возник этноним «скифы»? И что он означает?
Для разговора на эту тему очень полезно начать с ряда важнейших наблюдений, приведенных в книге Л.А. Гиндина и В.Л. Цымбурского «Гомер и история Восточного Средиземноморья». В «Илиаде» особую роль играют Скейские ворота. Они непосредственно обращены к полю битвы: над ними восседают на стене троянские старейшины, глядя на подступающее к городу ахейское войско, через них выезжает Приам для принесения клятвы перед поединком Менелая с Парисом. Эти ворота неоднократно упоминаются Гомером и в других местах поэмы, очень часто в контекстах, где речь идет о выходе троянцев на битву или об их отступлении в город. Поскольку, согласно поэме, смотр ахейских войск происходил в находившейся к югу от Илиона Скамандрийской долине, надо полагать, что Скейские ворота смотрели на юг. Наряду с ними в поэме упоминаются также и Дарданские ворота. Они обращены к древнему троянскому городу Дардану, лежавшему на северо-северо-восток от Илиона. Эти ворота упоминаются лишь однажды.
Гомер как бы предлагает различать «скейскую» и «дарданскую» часть Троады. Но если смысл названия Дарданских ворот совершенно ясен, то относительно Скейских ворот этого сказать нельзя. В свете поиска малоазийских корней скифов весьма заманчиво предположить, что, как и Дарданские, Скейские ворота связаны с определенным историческим народом, который был причастен к истории Трои. Эта идея отнюдь не нова. Уже Страбон сближал название ворот с именем фракийского племени скеев, по-видимому, родственным упоминаемому им названию реки Скей и отразившимся в обозначении некой крепости как «Скейской стены». Стефан Византийский, ссылаясь на Гекатея, говорил о скеях в описании Европы, помещая их между Троадой и Фракией. Историк Полиэн писал о фракийском племени скайбоев (скей-воев, воинственных скеев), отмечая существование в континентальной части Фракии «города или поселения скеев». Свое микроисследование Л.А. Гиндин и В.Л. Цымбурский заключают так: «Вероятность проникновения скеев в Северо-Западную Анатолию выводится не только из сопоставления свидетельства Гекатея с ролью Скейских ворот в повествовании Гомера. Оно может быть подкреплено и некоторыми дополнительными данными. В этрусской ономастике, отличающейся многочисленными западноанатолийскими вкраплениями, обращают на себя внимание родовые имена Скева, Скевия с этрусско-латинскими продолжениями Скаева, Скаевиниус, Скаевола <…> С другой стороны, Г.Б. Джаукян предполагает участие фракийских скеев в великом движении северобалканских народов, включая фракийские, протофригийские и протоармянские племена, в конце II – начале I тысячелетия до н. э. прошедшие с битвами всю Анатолию до восточных ее пределов. <…> Если принять эту гипотезу, можно будет объяснить полное отсутствие скеев в исторической Трое. Между тем некогда они должны были играть в ее истории весьма заметную роль, если их имя и местопребывание стали одним из важнейших ориентиров в греческих воспоминаниях о планировке Илиона».
Мы принимаем эту идею. Но, со своей стороны, хотим дополнить и уточнить ее. Помимо Скейских ворот, в «Илиаде» есть еще одно важное указание на присутствие скеев в Троаде. Одного из богов, покровительствующего троянцам, зовут Скамандр. Такое же название имеет и река, протекающая на троянской равнине. О ней сказано в «Илиаде» (XX,73—74): «Великая глубоководная река, которую Ксанфом называют боги, а смертные Скамандром». Это название возникло из праформы «Скамеандр». Его первая часть является собственно именем, а вторая означает «речная излучина». В нашем прочтении Скамандр – это река Ска. Ее имя связано с названием народа скеев.
Известно, что в коалицию стран Арсавы входила страна реки Сеха. Эту реку можно отождествить и с гомеровским Скамандром, и со страбоновской Скеей. Сразу три источника говорят о существовании скейского топонима, и это верный признак того, что скеи не были в Троаде случайными гостями.
Теперь о главном. Примем, что фракийские скеи, придя в Малую Азию, стали называться скифами. Каков тогда смысл их имени? Некоторые историки и сегодня толкуют его как «скитальцы», то есть кочующие с места на место. Такое определение очень подходит скифам, но, думается, не оно лежит в основе их имени. Мы принимаем мнение болгарского ученого Д. Дечева, который предложил производить этноним скеев от индоевропейского корня *skai – «светлый». Тогда скифы-скеи – это попросту светлые (светловолосые, светлолицые, светлокожие). Характерной особенностью и обязательной принадлежностью скифского жреческого костюма был особый белый головной убор (пилофор), трижды обвивавший голову, со спускающимися вниз двумя лентами, считавшимися священными. Это был символ моральной чистоты. Цветом жреческой касты, так же, как у ариев Индии и Ирана, считался именно белый цвет. Скифская общность складывалась в рамках Средиземноморской Руси, и имя ее жителей – «русы» – было со временем замещено названием «скифы». Эту параллель подкрепляло как раз то, что слово «рус» (в русском прочтении) соотносится с понятием «русый», «светлый».
