Как я могла променять Художественный театр на какой-то УМЗП?! Конечно, мной руководило то, что мне надо было содержать мамочку, которая приехала ко мне в Москву, и мы жили у моей тети в Кадашах. Но я всю свою театральную жизнь жалела, что не осталась в МХТ, несмотря на то, что моя карьера складывалась очень интересно. Я многое испытала, много интересных ролей переиграла, работала в разных театрах. Но меняла я их, потому что была многим не удовлетворена. В одном театре - режиссером, в другом - условиями, в третьем - атмосферой. А иногда мне просто надоедало быть в одном театре. Такая вот непоседа была!
- Какие роли вы сыграли?
- В театре УМЗП я сыграла несколько главных ролей, но была неудовлетворена работой там. Слишком много приходилось ездить по стране, и мне казалось слишком несерьезным то, чем мы там занимались. Я перешла в IV студию МХАТ, которой руководил Сергей Николаевич Морской, и сразу сыграла Настеньку в спектакле "Не было ни гроша, да вдруг алтын" Островского. А вскоре в нашем театре появился молодой и дерзкий режиссер Николай Охлопков и поставил спектакль "Разбег", где нещадно эксплуатировал мои возможности. То есть, узнав, что я могу заразительно смеяться, хорошо петь и легко двигаться, он внес все это в мою роль, и после спектакля я всегда была выжата как лимон. Но как интересно было с ним работать! Благодарю судьбу, что мне выпало громадное счастье - встреча с таким неуемным режиссером. Охлопков впоследствии покорил всех, всю Москву! Театр стал называться Реалистическим, а я уже перешла в филиал II МХАТа. Играла Памеллу Жиро в пьесе Бальзака "Памелла Жиро", Лиду Званцеву в пьесе "Часовщик и курица", в трагедиях, драмах, комедиях, мюзиклах - я была счастлива!
- Капитолина Ивановна, а как протекала ваша личная жизнь? Нашелся ли достойный мужчина?
- Я вышла замуж еще будучи в театре УМЗП, в 28-м году. Петр Петрович Мартынов-Ильенко был актером, причем старше меня на 24 года. Так как я рано лишилась отца, то относилась к Петру Петровичу уважительно и звала его "папочкой". Через два года у нас родился сын Борис. Родился он "в сорочке" - с двумя макушечками. По этой примете должен был стать счастливым. Не знаю, счастлив ли он, но то что талантлив - бесспорно. Будучи инженером, он постоянно работал в самодеятельном театре. Переиграл всех героев, а к шестидесяти годам перешел на возрастные роли. Но тут надо оговориться, что в четыре годика он почти потерял слух, поэтому и работал в специфическом театре, который со временем вылился в профессиональный Театр мимики и жеста.
А перед самой войной я встретила изумительно красивого человека, которого полюбила на всю жизнь. Это был актер Георгий Барышников, с которым мы играли в одном спектакле. Я стала просить своего пожилого мужа дать мне развод, но он не соглашался. А тут - война. Дорогой мой человек, которого я любила больше жизни, ушел на фронт, а я осталась в Москве ждать ребенка. 5 сентября 1941 года я родила дочь, которую назвала Любовью, в честь нашей любви. Петр Петрович удочерил ее и полюбил, как родную.
- Барышников - очень уж знаменитая фамилия. К знаменитому танцору не имеете отношения?
- Как же! Георгий - родной дядя Михаила Барышникова, того самого танцора. Брат его отца.
Георгий ушел на фронт и пропал без вести. Причем у него была бронь, но он все равно решил идти воевать: "Я должен, Капочка! Немцы замучили моего отца в империалистическую, и я обязан идти мстить".
Война перевернула всю мою жизнь. Я работала в Москве и Подмосковье, обслуживала госпитали, выезжала с бригадой на фронт, работала под Москвой культработником, сама издавала газеты-"молнии", громя в них нерадивых колхозников, часто рискуя своей жизнью и жизнью сына, которому мстили деревенские парни. Дежурила на крышах, туша зажигалки, рыла окопы - да все, как и весь народ. Все ради Победы. Несколько дней даже была у партизан под Москвой. Но это особый рассказ.
А после войны я решила разыскивать Георгия.
- Вы надеялись, что он жив?
- Я не верила, что он погиб. Сердце подсказывало - жив! Но где он? Может быть, в лагерях? Ведь Сталин всех, кто попадал в плен к фашистам и бежал, ссылал в Сибирь. Может, и Георгий там?
Муж мой уже умер. Я пошла к Охлопкову: "Коленька, милый, прошу тебя: отпусти!.." Он заупрямился: "Но ты же должна играть Констанцию в "Обыкновенном человеке"! Большая роль, премьера на носу!" - "Нет, не могу ничего играть! Я должна разыскать его!" И вместе с дочуркой поехала на север, в Алдан. Затем в Якутск, Инту, Рыбинск... Наигралась на всю жизнь! От Мерчуткиной до "Мачехи" Бальзака. Мне так хотелось поскорее перейти на характерные, возрастные роли! Я терпеть не могла старых актрис, которые молодились. Пусть лучше про меня говорят "эх, хороша, но молода!", чем "хороша, да стара!".
- Ваши поиски не увенчались успехом?
- Нет. Причем постоянно приходили из НКВД и говорили: "Капитолина Ивановна, а почему вы к нам не приходите, ничего не просите? Улучшить бытовые условия, зарплату повысить?" А подлецов много тогда было, особенно среди бездарных актеров. Я же решила сначала всех покорить, а потом узнать про Георгия. И когда в том же Алдане все начали ходить "на Ильенко", я решилась. Пришла и говорю: "Не прошу отпустить, а хочу только узнать, есть ли здесь Барышников Георгий Михайлович?" Оказалось - нет.
Из Алданского театра я переехала в Якутский, потом у меня в Москве заболел сын, и я вернулась. Через некоторое время поехала в Инту, и только в 1960 году я закончила поиски. Так и не найдя своего любимого...
- Ваша дочь не увлеклась актерской профессией?
- Любушка мечтала о театре с детства. После школы она поступила в ГИТИС, хотя прошла по конкурсу и в Школу-студию МХАТа. Потом была принята в Московский театр имени Ермоловой, репетировала роль Джоан Конвей в пьесе Пристли "Время и семья Конвей", но накануне премьеры ее по телефону отозвал муж к себе в Астраханский театр драмы. Там она играла героинь, затем работала в театрах Рязани, Ирбита, со временем перебралась в Москву, но предпочла работать в одной из студий - таких маленьких театров развелось в столице много. И что удивительно: она не хотела идти во МХАТ к Ефремову. Она предпочитала играть много, что в этом театре практически невозможно. Таким образом, она повторила мою ошибку 27-го года.
- А как вы попали в "Современник"?
- Когда мне надоело разъезжать по стране, я проситься обратно никуда не стала. Одно время руководила театральным кружком МГУ. А когда вышла на пенсию, чуть не скисла. Но однажды я вдруг увидела объявление, что театр "Современник" просит старых артистов принять участие в их спектаклях в массовых сценах. Так что судьба позаботилась обо мне, с 1961 по 1977 год я работала по договору в "Современнике". И что вы думаете, я большие роли играла? Нет. Где какая старушка нужна, даже бессловесная - пожалуйста! Поначалу там человек шесть-семь таких было, но они как-то не вписывались в труппу, а я сразу вписалась. "Современниковцы" же все из школы МХАТа, и я бывшая мхатовка. Вот и помогала им. Мне приходилось рисовать морщинки, так как я все-таки еще молодо выглядела. Очень любила свою роль старой попрошайки в спектакле "На дне". Я сама ее написала, Горький бы до такой не додумался... Дерзко, не правда ли? Но ни Волчек, ни Ефремов ни разу меня не поправили. Более того, они выглядывали из-за кулис, посмотреть, что я там на сцене выделываю, хотя слов у меня никаких не было. Я только бурчала себе под нос песенку "Солнце всходит и захо-о-одит..." Один "горьковед" даже сказал, что моя героиня несет саму атмосферу "дна".
- Не грустно было перейти на такие роли?
- Да что вы! Понимаете, какая штука... Другие любят себя в искусстве, а я так люблю само искусство, что готова просто создавать ту самую атмосферу. И мне уже кажется, что не будь на сцене меня - пусть я лишь маячу туда-сюда - и уже ничего не получится. Меня зрители часто спрашивают: "Вы народная?" Я отвечаю: "Нет, я полезная".
Так вот и пошло. В спектакле "Без креста", где было занято очень много старух, я с удовольствием сопереживала вместе с Грачихой, которую играла Галина Борисовна Волчек. Я ее обожаю. Нет больше таких женщин, таких актрис, таких режиссеров. Она - всё. Она держит в одном кулаке весь театр, и никто от нее грубого слова не услышит.
Очень я хотела сыграть Бабушку в пьесе "Вечно живые". Я была готова к этому. Но вдруг пригласили Богданову, и я не стала соваться. Галина Борисовна даже этого не знает. А потом меня закрутил кинематограф, и я из "Современника" ушла. Лишь совсем недавно мне вновь позвонила Волчек и пригласила в "Крутой маршрут" на роль репрессированной старухи-богомолки Лидии Георгиевны, с большим монологом. Я с удовольствием согласилась, и вот играю до сих пор. Ездили с этим спектаклем в ФРГ и Америку, я подружилась с директором театра в Сиэтле Карен Маркс. Она почему-то так ко мне привязалась, что предлагала остаться у нее в Сиэтле. Но я, конечно, не согласилась.
А последнее время мне стало очень трудно - здоровье уходит. Я тут целый месяц в больнице пролежала после сердечного приступа, и когда вновь вышла на сцену - чувствую, что делаю что-то не то. Да и добираться от театра до шоссе Энтузиастов далековато. Машины не дают, а силы уже не те. За такси тут отдала бешеные деньги, а сама думаю: "Завезут сейчас куда-нибудь..."
