Сотни километров прошли мы с жестокими и кровопролитными боями, пока вступили на твою священную землю. Но мы всегда думали о тебе, Беларусь! Эта мысль всегда вдохновляла нас в бою и укрепляла нашу волю к победе. Мы видели и слышали тебя сквозь густые сталинградские метели, сквозь дым и развалины Курска, Ливен, сквозь руины и пожарища Чернигова И наши сердца рвались вперед. И наш напор возрастал с каждым днем.
Мы клянемся тебе, родная Беларусь, что не уцелеет броня фашистских «тигров» и «фердинандов» от огня наших пушек и взрывов бомб. Они будут гореть еще чаще. Ни один дот и дзот не устоит против нашего мощного штурмового удара…
За муки и слезы, за кровь и смерть лучших твоих сынов и дочерей противник жестоко поплатится»[26] .
Воздушные бойцы с честью сдержали свою клятву. На землю Белоруссии снова пришли счастье и радость. Ее героический народ вновь стал свободным.
К этому времени операция «Багратион» вступила в заключительную фазу. Мы уже вернулись с левого крыла фронта и находились в 16-й воздушной армии. Напряженность боев с каждым днем возрастала, все большее сопротивление оказывала вражеская авиация, усиленная частями, переброшенными сюда с других участков.
8-я гвардейская армия, продолжая гнать гитлеровцев, с ходу форсировала Вислу и захватила магнушевский плацдарм на ее западном берегу. Противник принимал чрезвычайные меры, чтобы сбросить наши части в реку, подтягивал танки, пехоту и артиллерию. Большую активность развила вражеская авиация. А мы, к сожалению, не могли поставить перед ней плотный заслон из истребителей, да и зенитных средств подоспело недостаточно. Аэродромы находились далеко, и пока наши «ястребки» достигали заданного района, у них оставалось горючего на считанные минуты боя. А если противника в воздухе не было, полет вовсе оказывался холостым. При вылетах «по вызову» получалось то же самое: пока наши «ястребки» летели, немцы успевали отбомбиться.
Да, дорого нам обходились растянутость коммуникаций, трудности доставки горючего, боеприпасов, запасных частей, нехватка автотранспорта Самолеты нуждались в ремонте, почти полностью были израсходованы запасы горючего. В 16-й воздушной армии, например, на 23 июля осталось 830 тонн бензина, то есть всего одна заправка. Подвоз материальных средств затрудняло и плохое состояние дорог, которые были пока не восстановлены. Вблизи линии фронта аэродромов у нас насчитывалось еще мало. Инженерные батальоны только приступили к их подготовке. В связи с этим в боях могла участвовать только часть соединений воздушной армии, да и то расположенных далеко от фронта.
В то же время самолеты противника то и дело налетали на переправы через Вислу. Разрушить их — такую цель поставило перед своей авиацией немецко-фашистское командование. Налеты ее отбивали истребители нескольких полков 6-го и 13-го авиакорпусов.
Воздушная обстановка особенно усложнилась в период с 6 по 12 августа. За эту неделю на 1-м Белорусском фронте наши произвели 1500 самолето-вылетов, а противник около 2150[27] .
Горько и обидно было сознавать, что даже при наличии горючего нашим истребителям из-за нечеткого управления иногда не удавалось перехватить вражеские самолеты. Находясь под впечатлением одного из таких случаев, я телеграфировал командиру 6-го корпуса:
«Вам была поставлена задача на 9.8.44 г. с 13.00 не допустить действий бомбардировщиков противника по нашим войскам в районе иск. Варка, Новая Воля, Михалув, Магнушев, р. Висла.
Имею данные, что противник в течение всего дня группами Ю-87 и Ю-88 бомбил переправы через Вислу и наши войска на плацдарме. А ваши истребители не имели ни одной встречи с бомбардировщиками… Что же они делают? Вывод ясен — не выполняют поставленную боевую задачу»[28] .
Действия истребителей затрудняло то, что отстали средства управления и наведения. На следующий день нам все-таки удалось выправить положение. Командир выехал с радиостанцией на плацдарм и организовал твердое, непрерывное управление. Наведение «Яковлевых» и «лавочкиных» на цели стало осуществляться с помощью радиолокационных станций. Все это сразу же сказалось на итогах боевых действий.
В одном из отчетов тех дней говорилось:
«11 августа в 10 воздушных боях было сбито 17 вражеских самолетов. 12 августа в 28 воздушных боях противник потерял 39 бомбардировщиков и истребителей»[29] .
Мне запомнилась ожесточенная схватка четверки наших самолетов, ведомых старшим лейтенантом И. Д. Мамоновым, с десятью «юнкерсами» и «фокке-вульфами». Она произошла 12 августа в районе переправы через Вислу. Истребители, возглавляемые коммунистом Мамоновым, врезались в строй немецких самолетов и навязали им бой, в результате которого враг потерял семь машин. Два «фоккера» «перечеркнул» огненной трассой Мамонов, один Ю-87 и один ФВ-190 сбил младший лейтенант С. В. Давыдов, а еще один ФВ — младший лейтенант В. П. Ващилкин. Во время атаки самолет Ващилкина был подбит. Летчик выбросился с парашютом и приземлился вблизи переднего края немецкой обороны. Гитлеровцы открыли по нему огонь. Ващилкин стал уходить к нашему переднему краю. Раненный в правую руку, он, однако, добрался до своих. Прибыл в полк 15 августа, сразу же попросился на боевое задание.
14 августа семерка Ил-2 299 шал, которой командовал подполковник Э. В. Вийк, пролетая над передним краем, сбросила вымпел с двумя ключами и запиской. Вымпел упал в расположении 271-го гвардейского стрелкового полка. Вот что сообщил в донесении начальник политотдела 88-й гвардейской стрелковой дивизии:
«14 августа летчиками штурмовой авиации над расположением 271 гв. сп были сброшены ключи и призыв к нашим бойцам и офицерам. В призыве говорится: „Эти ключи от Варшавы и немецкого логова — Берлина. Надеемся, что вы сумеете открыть ворота этих городов, а мы — ваши друзья — „горбатые“ поддержим вас с воздуха. О получении этого призыва и ключей просим сообщить по указанному адресу“.
Во всех подразделениях полка были проведены беседы. В письме к летчикам бойцы, сержанты и офицеры заверили, что их наказ будет выполнен»[30] .
Командующий 2-й танковой армией на рассвете попросил нас ударить по противнику, занявшему оборону на окраинах Минска-Мазовецкого, и указал цели. После удара войска пойдут в атаку. Я послал большую группу Пе-2. Когда полки вылетели, раздался телефонный звонок от генерала Богданова. Взволнованным голосом он просил остановить бомбардировщики, поскольку наши части уже ворвались в город. Удар может быть нанесен по своим. Я ответил: «Экипажи, очевидно, уже там. Попробую остановить». «Да, Пе-2 над целью», — сообщили мне с КП. Ну, думаю, не успеем ничего сделать. Вот так история!
По счастью, командир группы пикировщиков сам обнаружил, что наши танки вошли в город. В воздухе он принял решение бомбить его западную окраину и этим крепко помог наступающим войскам. Вот что значит находчивость и решительность! Нас ведь всегда учили: следить в воздухе за войсками на земле и с учетом их действий принимать решения, выбирать цель, может быть, даже не ту, которую указали перед вылетом. Это качество особенно необходимо, когда обстановка быстро меняется.
Напряженность на магнушевском плацдарме сохранялась. В. И. Чуйков очень остро реагировал на потери от налетов вражеских самолетов. Пришлось поехать к нему и попросить помочь нам построить полевой аэродром на правом берегу Вислы. Когда площадка была готова, мы посадили на нее истребительную дивизию. Теперь войска В. И. Чуйкова стали чувствовать себя гораздо лучше.
Не меньших забот требовал и второй — пулавский плацдарм, который захватила 69-я армия генерала В. Я. Колпакчи. Сюда противник тоже подбрасывал свежие войска. Отчаянно атаковал он и с воздуха. Мы перебросили за Вислу побольше зенитных средств. Колпакчи попросил усилить прикрытие и истребителями.
— Оградите меня от ударов с воздуха, — сказал он. — А на земле я сам справлюсь с любым врагом. Солдаты окопались так, что им сам черт не страшен.
Построили мы еще один аэродром и посадили на нем истребители.
У предместья Варшавы — Праги наши войска натолкнулись на мощный рубеж вражеской обороны с железобетонными сооружениями. Как ни били мы по ним с земли и с воздуха, сокрушить их не удавалось. Здесь наступали 47-я армия и 1-я армия Войска Польского.
Командующий фронтом поехал на КП к генералу Берлингу — командующему 1-й армией Войска Польского. Выслушав его доклад и оценив обстановку, Константин Константинович Рокоссовский пришел к выводу, что с имеющимися средствами огневой поддержки и разрушения продолжать наступление невозможно. Попусту терять людей незачем. Необходимо подтянуть более мощную артиллерию, покрепче ударить и с воздуха. Командующий тут же поставил задачи мне и В. И. Казакову. Мы с Василием Ивановичем и командармами взялись за разработку плана разрушения укреплений на пути к Варшаве.
