Начни казанцы атаку немного раньше, она могла стать успешной, так как была подготовлена интенсивным артиллерийским огнем, тем более, что британские пехотинцы, поднимавшиеся на берег, только что оставленный русскими стрелками, в неразберихе не могли вести организованный огонь из стрелкового оружия.
Хотя английские солдаты, увидев движение казанцев, вновь хлынули вниз, под укрытие берегового ската, полковые офицеры и сержанты к этому времени начали полностью управлять ситуацией. Сам бригадный генерал Кодрингтон переместился в первую линию бригады, умудрившись уцелеть, хотя и был, мало что верхом, но еще выделялся на общем фоне петушиными перьями на шляпе. Очевидно, дело тут не столько в счастливой судьбе не слишком способного генерала, более известного как путешественника, а в том, что отходящим русским стрелкам было не до стрельбы, даже по столь заманчивой цели.
Постепенно усилиями английских командиров порядок был восстановлен. Оставшиеся до этого времени в виноградниках, самые робкие по одному переходили Альму, пополняя ряды своих рот, и без того разреженные картечью.
Увидев движение казанцев, британские пехотинцы вновь показались берегом, и в течение нескольких минут нарезные «Энфилды» доказали свое неоспоримое преимущество перед штыком.
Это был едва ли не революционный момент военной истории. В мгновение ока в прошлое канул залповый огонь: британские солдаты начали стрелять во всё и во всех, кто находился перед их фронтом. Конические пули с прекрасной баллистикой на короткой дистанции прошивали русских егерей, валя часто по нескольку человек сразу. Я думаю, не много ошибусь, если предположу, что каждые два егерских батальона расстреливали одновременно не менее 1500 ружей (1-й и 3-й батальоны — 7-й, 95-й и 33-й полки; 2-й и 4-й — 33-й, 23-й и отдельные роты 19-го плюс, конечно, стрелки). Темп стрельбы был максимальным. В общей сложности в сторону казанцев производилось как минимум 4000–4500 выстрелов в минуту! В реальности, думаю, больше…
Если читатель хочет себе представить эту картину, но не может, то я попытаюсь ему хотя бы примерно объяснить происходящее. Так вот, на минуту вспомните легендарный фильм «Чапаев». Еще раз напрягите память — атаку «якобы-каппелевцев» помните? Вот всё почти, как у казанцев, даже построение похоже. А теперь еще минуту вашего внимания: как вы думаете, сколько полк, самый лучший, самый стойкий, может выдержать под таким огнем? Ответ не ищите, его нет. Но недолго. Как правило, пока в строю есть кому цементировать боевой порядок, концентрируя вокруг себя силы, не давая распространяться страху. Это офицеры, притом старшие. А все они в первых шеренгах. Так тогда считалось: если очень красиво на параде, значит, совсем уж страшно будет для неприятеля в бою. Это николаевская концепция войны. Концепция красиво обставленной смерти.
Но вот нарвались на тех, кто смог этот страх преодолеть.. Хотя бы на время, потому что потом, уже совсем скоро, английским пехотинцам снова станет страшно, когда на них обрушится всесокрушающая «кувлада» владимирцев. Но сейчас британцы вспомнили, что в их руках великолепное технологическое чудо, произведенное на оружейных заводах в Энфилде. Я не знаю, как они поняли, что их спасение в ураганном огне. Наверное, они просто очень хотели жить. Хотя история знает, что это чисто английская манера ведения огня, доводя его темп до сумасшествия. Ее англичане использовали во всех войнах, в том числе уже и после введения автоматического оружия. Британские солдаты очень хотели выйти с этого поля, на котором многие из них впервые услышали свист пуль, живыми. Пусть в загаженных штанах (представляете, что творили желудки больных дизентерией в состоянии нервного напряжения и диких выбросов адреналина?). Смеетесь? Не нужно — это не смешно, это тоже правда войны.
Дадим слово сухой теории. По ней, атака егерей, даже если бы была проведена азбучно правильно, не имела ни единого шанса на успех. Английская пехота, занимая позицию по берегу Альмы, находилась в естественном земляном укрытии. А окоп, пусть самого незначительного профиля, «…без переднего рва представляет столь хорошее закрытие для стрелков, что если к такому окопу, обороняемому ружейным огнем достаточной силы, должно подходить открыто, хотя бы на расстояние 400–500 шагов, то атака открытой силой лишь редко может иметь успех и всегда будет сопряжена с громадными потерями».{670}
Вот и получилось, всё по писанному: атака казанцев была сорвана, не начавшись. Буквально попытка действовать вопреки канонам военной науки дорого стоила полку. Вмиг егеря остались без управления. Полковой командир полковник Селезнев был убит после первых залпов, два командира батальона (вероятно, 1-го и 2-го) получили смертельные ранения. Потеряв всех старших офицеров, обе колонны казанцев, буквально изрешеченные и истерзанные пулями, отошли, оставив артиллерию без прикрытия. В этой ситуации оставалось только одно: спасать пушки, расчеты которых уже понесли ощутимые потери. Была выбита и часть конского состава.
Русская пушка батарейной №1 батареи 16-й артиллерийской бригады, взятая капитаном Эдвардом Беллом у казарм 23-го Уэльского фузилерного полка. Конец XIX в.Потеряв управление, солдаты стали делать то, что в этой ситуации делает любой солдат любой армии: метаться, не зная, как поступать дальше.
Будущий Виленский губернатор, а при Альме молодой поручик ротный командир Казанского егерского полка, Виталий Николаевич Троцкий вспоминал (словами биографа), что «…в неудачном для нас Альминском сражении 8 сентября 1854 г. командир полка, батальонные командиры и большинство офицеров были убиты или ранены.
— Ваше благородие! — обратился к нему барабанщик. — Все офицеры убиты, ранены; вы старшой.
— Ну так стань за мной и барабань — соберем батальон.
И таким образом восемнадцатилетний Троцкий вывел из огня батальон, что доставило ему первую боевую награду».{671}
Очевидно, что и история с князем Горчаковым, плеткой избивавшим казанских егерей, рассказанная Панаевым, имела место в то же самое время. По крайней мере история эта имела свое продолжение.
Сержант 23-го Уэльского фузилерного полка — участник Крымской войны. Фото после 1865 г.Спустя почти полвека в России вспомнили все-таки несурового старика корпусного командира Горчакова. Лупить нагайкой по солдатским спинам — дело не самое героическое, но для генерала, наверное, более привычное. Вспомнили этого самого мальчишку офицера, который, не потеряв рассудок, собирал батальон. Оказывается, полк помнил его. В 1900 г. во время празднования 200-летнего юбилея Казанского пехотного полка «…вспомнили об этом боевом эпизоде Виталия Николаевича. Гocyдарю Императору было угодно зачислить Троцкого в Казанский полк, о чем Его Величество лично сообщил офицерам, присутствовавшим в Белостоке на вокзале при его проезде. Внимание Государя страшно обрадовало старого казанца, и он говорил об этой минуте с величайшим умилением».{672}
29 августа 1900 г.[75] в честь празднования 200-летнего юбилея 97-го пехотного Лиф- ляндского полка в г. Двинске, где дислоцировался полк, для прибивания к древку полотнища юбилейного Георгиевского знамени с надписью «За Севастополь въ 1854 и 1855 годахъ» «1700–1900» были собраны все офицеры полка, а также все фельдфебели и по 4 унтер-офицера и рядовых от каждой роты полка. На юбилей прибыл и командующий войсками Виленского военного округа генерал от инфантерии В.Н. Троцкий.
«Парад принимал Великий Князь, который был в форме своего полка. На левом фланге 1-й роты Казанского полка парадировали прежде служившие в полку офицеры; в их числе был командующий войсками Виленского военного округа генерал- адъютант Троцкий, начавший свою службу в Казанском полку и в рядах последнего отличившийся в Севастопольскую кампанию».
В.Н. Троцкий, по русской военной традиции, вбил свой гвоздь, крепя полотнище к древку. Великий Князь повязал на знамя и юбилейную Александровскую ленту.{673}
На мой взгляд, в ситуации с казанцами на руку британцам свою роль сыграл как раз фактор неразберихи. Когда, потеряв строй, англичане открыли огонь, то стреляли все — и стрелки, и линейная пехота. Психологически это объяснимо. Для солдата в такой ситуации нужно было что-то делать. Он должен или выполнять свою солдатскую работу, пусть даже плохо, в двадцать раз хуже, чем как его учили до войны. В противном случае он может впасть в панику и просто удрать. Лучшим применением для английских пехотинцев стала стрельба. Она была далеко не прицельной. Но она была плотной. Сначала нервной. В результате несколько английских солдат, особенно из числа молодежи, получили травмы лица и кистей рук. Волнуясь, они загоняли заряд в ствол, но забывали установить капсюль. Даже не обратив внимания, что выстрел не произведен, они забивали новый заряд и, слегка успокоившись, уже надевали капсюль. Выстрел при двойном (а иногда и более) заряде, разрыв ствола, ранение.
