По сути, в 40-е годы Сталин снова спас мир от глобализма. Если бы не его «упертость», нежелание идти на «конвергенцию» и «перестройку», то Штаты и их приспешники установили бы это самое мировое правительство еще в 40-х. Но необходимость борьбы с СССР заставила их сделать поблажки национальным государствам, допустить некоторую самостоятельность. А то, как знать — национальные патриоты разных стран и политических воззрений могли бы пойти за «национально-социалистическим» СССР, свобод- [- 295 -] ным от тех расистских предрассудков, которые были типичны для германского национал-социализма. Транснационалам пришлось также восстанавливать и укреплять Западную Германию и Японию — в пику СССР. А в самих Штатах началась консервативная кампания маккартизма, которая уже закрывала дорогу для космополитической конвергенции.
Кстати сказать, наиболее «реакционные», «антисоветские» элементы в США сделали Сталину великолепный подарок. Они одобрили план дискредитации ряда коммунистических лидеров Восточной Европы, разработанный небезызвестным «стратегом разведки» А. Даллесом. Речь идет о таких известных руководителях, как министр иностранных дел Венгрии Л. Райк, генеральный секретарь ЦК Польской объединенной рабочей партии В. Гомулка, заместитель председателя Совета министров Болгарии Т. Костов. В их лице Кремль имел дело с течением «коммунистов-незави-симцев», желавших обособиться от СССР.
Амбиции этих деятелей были достаточно велики. Например, Костов, ведя торговые переговоры с Москвой, категорически отказывался сообщить себестоимость цен на болгарские продукты. Советская сторона настаивала на этом с целью установить справедливые цены. Но Костову нужно было как следует «нагреть» Кремль. Можно было представить себе гнев Сталина! СССР помогал всем этим «младшим братьям», но они норовили еще и сжульничать, причем по-крупному.
Кроме того, Костов был убежденным сторонником Балканской федерации. (Следует напомнить о том, что этот проект был разработан Лондоном — еще до войны.)
Много нервов попортил Сталину и польский лидер Гомулка. После войны он воспротивился демонтажу промышленных предприятий в тех районах, которые отошли к Польше в соответствии с Потсдамскими договоренностями. А ведь именно Сталин приложил все [- 296 -] усилия для того, чтобы послевоенная Польша приросла новыми землями — за счет поверженной Германии.
Ко всему прочему, Гомулка был категорически против создания единого органа, хоть как-то координирующего деятельность компартий. В качестве такого органа, необходимого в условиях «холодной войны», Сталин видел Коминформ, образованный в 1947 году и бывший бледной тенью Коминтерна. Но даже и такая структура не устраивала «свободолюбивого» Гомулку. (Позже, в 1956 году, польский лидер успешно выступит против СССР и сумеет, в отличие от венгерских коллег, предотвратить советскую «оккупацию».)
Венгерский министр Райк отличался симпатиями к внешней политике Тито, полемизировавшего с Москвой. В октябре 1949 года он тайно встречался с титов-ским министром иностранных дел А. Ранковичем и вел с ним переговоры.
Налицо было достаточно сильное движение за то, чтобы обособиться от Москвы. Понятно, что в условиях «холодной войны» такое вот обособление восточноевропейских компартий ослабило бы позиции СССР. Еще в 1946 году Сталин сам выступал за самобытный путь развития стран «народной демократии». Но когда Запад пошел на жесткую конфронтацию с Союзом, возникла необходимость в монолитном единстве просоветских режимов.
Вот почему огромную опасность для СССР представляла титовская Югославия, которая попыталась избавиться от опеки Кремля и, в конечном итоге, пошла на сближение с Западом. (Тито в 50—60-е годы создал особую, югославскую модель «рыночного социализма», многое заимствовав у Запада. Можно сказать, что Югославия стала страной «победившей конвергенции».)
А ведь до своего разрыва с Кремлем Тито позиционировал себя как сторонника большевизации и советизации Югославии. Уже в 1945 году он заявил, что его [- 297 -] страна «крепко шагает по пути социалистического развития». Югославский народный фронт коммунисты рассматривали в качестве некоего «народного движения», но ни в коем случае не как блок различных партий. К началу 1946 года все некоммунистические партии перешли под полный контроль коммунистов или же были запрещены. Представитель Компартии Югославии (КПЮ) при ЦК ВКП (б) Б. Зихерл писал: «Слово «партия» в Югославии имеет то же самое значение, как и в СССР: народ в нем подразумевает исключительно только компартию. Компартия крепко держит в руках все командные позиции в армии, в аппарате государственной безопасности, в аппарате народного хозяйства, в профсоюзах и других массовых организациях... Рано или поздно придется перешагнуть этап Народного фронта и заняться созданием единой партии трудящихся...»
Со временем Тито стал воспринимать себя в качестве «балканского Ленина», а Югославию — как некое региональное подобие СССР. Белградский лидер подумывал о том, чтобы создать федерацию с Болгарией. Более того, в его планы входило присоединение к этой федерации Албании. Он хотел заключить с албанцами секретное военное соглашение, разработать единый план обороны. Тито думал, что ему удастся включить Албанию в югославский пятилетний план. А военный бюджет этой страны предполагалось включить в бюджет югославской армии.
Сталину это, конечно же, не могло понравиться. Собственно, происходило то, чего он так боялся — более-менее сильная страна, в которой у власти находится компартия, стала воспринимать себя как альтернативный центр социалистического лагеря.
Тем не менее отношения между двумя странами еще можно было поправить. «Тито готов был признать и исправить ошибки, ведь югославы были лучшими учениками в сталинской школе... — пишет Е. Гуськова. [- 298 -] — В Югославии широко отмечалась 30-я годовщина Октябрьской революции в России, портреты Сталина и хвалебные речи в его адрес не сходили со страниц югославских газет. Поэтому казалось, что любые противоречия можно преодолеть, недоразумения обговорить и уладить. Но диалога не получилось. В марте 1948 г. Тито узнает, что Советский Союз отказывается заключить с Югославией торговое соглашение. 18 марта 1948 г. СССР сделал заявление об отзыве из Югославии советских специалистов и военных советников ввиду проявления недружелюбия в отношении СССР. Тито непонятна такая позиция... Он пытается выяснить ситуацию, но Москва на разъяснения не идет» («Послевоенная Восточная Европа. Сталин и Тито»).
Многие исследователи с некоторым изумлением отмечают, что Сталин как будто бы нарочно заострил разногласия с югославским руководством, сделав разрыв с ним неизбежным. В самом деле, Иосиф Виссарионович намеренно отталкивал Белград и от Москвы, и от Восточной Европы. Ему был совершенно не нужен этот очаг «самостийности» внутри «лагеря народной демократии». А последний было легче сплотить, используя такой жупел, как «югославский ревизионизм». Против этого самого ревизионизма полагалось вести беспощадную борьбу, а не присматриваться к его опыту. Е. Гуськова замечает: «Создавалось впечатление, что Сталин сознательно не шел на примирение, а использовал пример Югославии для консолидации всех других стран в едином блоке под руководством СССР и ВКП (б). Необходимость высказывать свое отношение к ошибкам Югославии и Тито заставляла национальные компартии бороться с антисоветскими тенденциями, укреплять свои ряды по схеме, предложенной Москвой... Сталин жертвовал Югославией, но получал взамен спаянный лагерь единомышленников, верных СССР» («Послевоенная Восточная Европа»).
В дальнейшем с ортодоксальным коммунистом Ти- [- 299 -] то произошла весьма показательная метаморфоза — он стал «коммунистом-демократом», настроенным на сближение с Западом. Кого-то эта метаморфоза может удивить, но все логично донельзя. Для того чтобы обособиться от Москвы, Тито нужно было сблизиться с Западом, заручиться его поддержкой. Ну а такое сближение предполагало проведение реформ в «нужном», социал-демократическом направлении. Их Тито и провел.
Есть некоторые основания полагать, что амбициозный югославский лидер ориентировался главным образом на Англию. Во время войны Тито достаточно тесно взаимодействовал с Черчиллем и даже лично вел переговоры с британским премьером. Правда, между двумя лидерами всегда существовали сильнейшие разногласия. Но сам факт личных контактов весьма показателен. А от любви до ненависти, как известно, один шаг.
Крайне любопытна информация, которую сообщает Л. Колосов, служивший во внешней разведке и имевший доступ ко многим секретным материалам. Согласно ему, в 1947 году Черчилль встречался с Тито и сообщил югославскому лидеру о том, что тот принят в масонское сообщество. Тогда же маршалу был вручен чек на солидную денежную сумму. (В данном плане весьма характерно, что Тито был горячим приверженцем «Балканской федерации», идею которой придумали в Лондоне.)
