Папа и епископы должны были бы отправить к неверным много священников, даже если бы их стало не хватать на Западе, «ибо громко кричать нужно тем, кто находится далеко, а не тем, кто близко». Священников следовало наставить в вере сарацин, о которой Раймунд сделал несколько проницательных замечаний: «Сарацины ищут истину чувствами, согласно природе, а их нужно научить это делать интеллектуально и духовно, глазами разума и души, используя зерцало разумения согласно несотворенной природе».
Священники не должны бояться вступать в споры с сарацинами, ибо робость, парализующая некоторых, идет от недостатка веры: «Как может католик бояться спорить с неверным? Ведь когда Ты отринул заблуждения и ложь демонов от славы своей, Тебе ничего не стоило опровергать ложные мнения и заблуждения неверующих… Те робкие христиане, что не решаются вступать в бой с врагом, потеряли доверие, которое должны бы были питать к могуществу и помощи Бога».
На практике следовало, по его мысли, из церковных доходов выделить определенную сумму на нужды тех, кого посылают к неверным, и в каждый район, подлежащий евангелизации, назначить ответственного кардинала.
Когда в 1622 г. буллой «Неисповедимы Божьи» папа Григорий XV учредил Святую конгрегацию миссионеров, то он реализовал обет Раймунда. Большая миссионерская организация, которая в XVII в. начала распространять Евангелие по всем известным районам мира, зародилась еще в даре Раймунда Луллия, принесшего себя в жертву в конце XIII в., когда он заключил безумное пари.
Другие его проекты своей реализации не ждали столь долго. В самом начале своей деятельности он понял, что может воспользоваться дружескими отношениями с доном Хайме ради достижения своей цели. В 1267 г. по случаю вступления на престол Хайме II Майоркского Раймунд приехал в Монпелье и с помощью короля основал коллеж Мирамар, где тринадцать братьев-монахов с целью евангелизации мира ислама должны были получать специальное образование и выучить, в частности, арабский язык. Король ежегодно отпускал пятьсот флоринов на содержание этого заведения, просуществовавшего до 1282 г.
Тем временем Раймунд, закончив ученые занятия, на некоторое время предался созерцательной жизни. На Майорке, на горе Ронда, до сих пор показывают пещеру, где он якобы жил отшельником; там растет странно изогнутое мастиковое дерево, не похожее на другие в тех местах. Согласно легенде, оно происходит от куста, на котором после ночи экстаза этого блаженного человека в извилинах мха появились арабские, греческие, еврейские и халдейские буквы.
Когда Раймунд, основав коллеж, исполнил один из своих обетов, он назначил управляющего имуществом своей жены, что означало его бесповоротное посвящение себя великому замыслу, на который его вдохновило видение распятого Христа. В 1227 г. он приехал в Рим, чтобы добиться от Верховного понтифика основания других коллежей, подобных Мирамару. Но получить аудиенцию у Иоанна XXI он опоздал, хотя тот, вероятно, прислушался бы к нему, поскольку крестовый поход был его главной заботой и он даже попытался завязать отношения с монгольским ханом. Вероятно, Раймунд был причастен к решению нового папы Николая III послать пятерых францисканцев во главе с Герардо де Прато проповедовать в Персию и Китай.
Это было время, когда особым вниманием пользовались «тартары», то есть монголы, чье нашествие угрожало мусульманскому миру и создавало благоприятные возможности для Запада. Людовик Святой отправил им посольство Гильома Рубрука. Раймунд лучше других понял выгоды от их обращения в христианство; он написал «Книгу Монгола и Христианина», где воскликнул: «Сколь ужасно будет, если монголы примут веру сарацин или евреев!»
В этот же период, кстати, он создает свои шедевры: «Книгу Богоматери Святой Марии», где, вспоминая о своей куртуазной поэзии, обращается к Богородице со «звуками любви», «Бланкерна», с большим количеством автобиографических пассажей, «Счастливца» и особенно незабываемую «Книгу Друга и Возлюбленного».
Затем он вернулся в Рим, а заручившись письмом папы Гонория IV, поехал в Париж, где попытался заинтересовать канцлера университета своим проектом создания школы восточных языков. Он имел даже свидание с Филиппом Красивым. Уникальная встреча пылкого каталонца и холодного, как лед, монарха, в тайну которого не проник ни один историк. Раймунд Луллий, охотно писавший о себе, никогда не вспоминал об этой встрече. С восшествием на папский престол Николая IV в 1287 г. появилась новая надежда, поскольку верховным понтификом впервые стал францисканец. Раймунд же всегда чувствовал симпатию к детям Св. Франциска и перед этим принимал участие в заседании их генерального капитула в Монпелье, где изложил свои идеи перед симпатизирующей ему аудиторией. Николай IV действительно, как кажется, хорошо его принял; он ведь как арз собирался отправить в Китай Джованни ди Монте Корвино, ставшего первым миссионером на Дальнем Востоке и первым архиепископом Пекина. В Китае в конце XIII в. образовалась, таким образом, христианская община, начало которой казалось многообещающим: архиепископ Пекина имел шестерых викарных епископов. Тот же папа имел намерение объединить в один орден тамплиеров и госпитальеров, чьи бесконечные раздоры представляли немалую опасность в то столь критическое для Святой Земли время. Но было уже поздно в 1291 г. Акра испытала героическую осаду, когда члены двух орденов наконец объединились перед лицом катастрофы, чтобы сражаться вместе до самой смерти.
Еще до этого крушения надежд на мирские победы Раймунд решил перейти к другому роду действий. Он поехал в Геную и договорился, чтобы его взяли на галеру, отправлявшуюся в Северную Африку. И там случилось то, что проявило еще слишком человеческое в этом мистике. Когда стали поднимать парус, его вдруг одолели сомнения, и он спешно покинул судно, уже готовое к отплытию, и высадился на берег. Но едва судно отошло, на смену сомнениям пришли угрызения совести' он понял, что его удержал страх, и страх этот не совместим с верой; печаль была столь сильной, что он заболел. Выздоровев, он, конечно, думал лишь о том, чтобы поехать туда же, и облачившись в одеяние терциария Св. Франциска, отправился в Тунис.
Там он стал проповедовать на арабском языке с таким же пылом, с каким раньше вел публичные споры с мусульманами и иудеями на Майорке, когда завершал свою учебу. С таким же пылом и с таким же успехом, столь ощутимым, что слух о нем дошел до ушей кадия, который велел его бросить в тюрьму. Представший перед советом города, Раймунд был приговорен к смерти. Но ее заменили изгнанием, возможно, благодаря вмешательству генуэзских купцов, многочисленных в этих краях, а может быть, из страха, что казнь высокородного человека повлечет за собой репрессии. Так или иначе, его отвели на генуэзское судно, стоявшее в порту, под градом камней разгневанной толпы. Когда он оказался на борту, его первым побуждением было спрятаться, чтобы тайком вернуться на берег; но он оказался свидетелем неприятностей одного итальянского купца, имевшего некоторое сходство с ним, на которого толпа набросилась с обвинениями, так что он с трудом выпутался из положения. Раймунд тогда понял, что всякая попытка проповедовать окажется теперь бесполезной, и решил поехать в Неаполь, а оттуда в Рим.
Но он знал, что вернется.
В Риме его ждали одни разочарования. Папство вступало в длительный период смут, упадка и ссылки, который завершился лишь по окончании Великой схизмы. В сочинении «Уныние», написанном в 1295 г., Раймунд постоянно изливает горечь и обиды, поскольку папа Бонифаций VIII был более занят борьбой с королем Франции, нежели крестовым походом и обращением мусульман.
Большая надежда, однако, окрылила его, когда на Майорке распространилась новость, что монгольский хан завоевал Сирию. Он сразу же поехал на Кипр, и там узнал, что это известие ложное, но тем не менее счел ситуацию благоприятной если не для крестового похода, то для проповеди. На острове действительно было много мусульман, и как когда-то на Майорке, Раймунд затеял диспуты с ними, пока его однажды чуть не отравили. Он покинул Кипр, жил в Риме, Неаполе, затем вернулся на Майорку, откуда совершил путешествия в Париж и Монпелье.
В 1307 г. он вновь возвращается к плану проповеди в Северной Африке. На этот раз он высадился в Беджайе, но когда он предстал перед кадием, чтобы получить разрешение на публичные проповеди, то был сразу же опознан и брошен в тюрьму. Во время этого заключения он несколько раз имел возможность беседовать с образованным мавром по имени Амар. Они заключили оригинальное соглашение, что Амар напишет книгу, на которую ответит Раймунд. Для страстного проповедника это была неожиданная возможность, но провести это состязание им не позволили, поскольку правитель Бейджайи, узнав об этом, запретил всякие дискуссии и был рад избавиться от Раймунда, посадив его на христианское судно. Раймунд поэтому написал позднее только свою книгу под названием «Диспут между христианином Раймундом и сарацином Амаром». Он сделал это намного позже, поскольку его судно потерпело крушение близ Пизы, и он был одним из немногих спасенных, кого люди с побережья отвели в монастырь Св. Доминика, где он смог поправить здоровье и подумать о своих путешествиях. А затем снова Париж, Монпелье и наконец Вьенн, где он принял участие в Соборе 1312 г. и изложил свои взгляды на крестовый поход. Там же было решено создать школы восточных языков, проектом которых он был одержим. Решили основать кафедры еврейского, арабского и халдейского языков в Риме и в главных университетах Европы — в Оксфорде, Болонье, Париже и Саламанке.
