Теребов О.В. // «Вопросы истории». 1993, № 3.
Трифонов Д.Н. На страницах центральных газет обозначилась тема урана. // «ВИЕТ». 1995, № 3.
Троцкий Л. Литература и революция. М.: Изд-во политической литературы. 1991.
Уэллс Г. Россия во мгле. М.: Политиздат. 1959, с. 37.
Фенелли М. Побег из перестройки накануне 1937 года. // «Век XX и мир». 1991, № 6.
Френкель В.Я. К истории изучения ядерных реакций. // «ВИЕТ». 1981, № 3.
Фуко М. Власть и знание. В кн.: Интеллектуалы и власть. М.: Праксис. 2002, с. 281.
Хартанович М.Ф., Трохачев С.Ю. Из истории подготовки Устава Академии наук 1803 года. // «ВИЕТ». 1992, № 4.
ХахулинаЛ.А., Саар А., Стивенсон С.А. Представления о социальной справедливости в России и Эстонии. Сравнительный анализ. // «Информационный бюллетень ВЦИОМ». 1996, № 6.
Цысковский В.К. Создание синтетических жирозаменителей в осажденном Ленинграде. // «ВИЕТ». 1982, № 2.
Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство. М.: Экономика. 1989.
Чеботаев А.А., Ушаков С.С. Энергоемкость перевозок. // «Теплоэнергетика». 1993, № 4.
Чернов В.М. Перед бурей. Воспоминания. Нью-Йорк. 1953, с. 334–335.
Чернов Ю.И. Производительность труда и экономика безработицы. М.: НИИУ. 1992, с. 82.
Шерега Ф.Э. Причины и социальные последствия пьянства // «Социологические исследования». 1986, № 2.
Шлыков В.В. Что погубило Советский Союз? Американская разведка о советских военных расходах. // «Военный вестник МФИТ». 2001, № 8.
Шмелев Н.П. Экономические перспективы России. // «СОЦИС». 1995, No. 3.
Эмсден А., Интрилигейтор М., Макинтайр Р., Тейлор Л. Стратегия эффективного перехода и шоковые методы реформирования российской экономики. Шансы российской экономики. Анализ фундаментальных оснований реформирования и развития. Вып. 1. М.: Ассоциация «Гуманитарное знание». 1996.
ЯковлевА.Н. // «Литературная газета», № 41, 10–16 октября 2001.
Яковлев А.Н. Муки прочтения бытия. Перестройка: надежды и реальности. М.: Новости. 1991.
ЯмгК. Диалектика культурного плюрализма: концепция и реальность. В кн.: Этничность и власть в полиэтнических государствах. М.: Наука. 1994, с. 95–96.
ЯсперсК. Современная техника. В кн.: Новая технократическая волна на Западе. М.: Прогресс. 1986.
141. Baudelot Ch., Establet R. La escuela capitalista. Мйх1со: Siglo XXI Eds. 1991.
HuergaMelcyn P. La ciencia en la encrucijada. Oviedo: Pentalfa Eds. 1999.
Ingrao P. Perspectivas del socialismo en Europa. В кн.: Perspectivas del socialismo hoy. Vol. 1. Madrid: FIM. 1992, c. 19–20.
Politics, society and nationality inside Gorbachev's Russia (Ed. Bialer S.). L.: Westview press. 1989.
RadnitzkyG. La tesis de que la ciencia es una empresa libre de valores. — In: Estructura у desarrollo de la ciencia. Madrid. Alianza. 1984.
Todes D.P. Darwin without Malthus: the struggle for existence in russian evolutionary thought. N.Y. — Oxford: Oxford University Press. 1989.
Примечательно, что советских социологов науки, в большинстве своем западников, нисколько не смущал тот факт, что поведение русских и советских ученых никак не соответствовало модели Мертона. Согласно этой модели, ученый действовал как предприниматель на «рынке знания», получая эквивалентное вознаграждение в виде престижа, библиографических ссылок, званий и т. д. Будучи уверенными, что существует лишь одна, западная, цивилизация и народы, которые пока что просто отстали в своем развитии, они посчитали, что «тем хуже для фактов».
К.А. Свасьян приводит слова немецкого философа Р. Штайне- ра: «В ньютоновской физике мы впервые соприкасаемся с представлениями о природе, полностью оторванными от человека… Современная наука, стремясь подчинить себе природные явления с помощью математики, изолированной от человека и внутренне уже не переживаемой, способна в своем обособленном математическом созерцании и со своими оторванными от человека понятиями рассматривать только мертвое; с отторжением математики от живого ее можно применять лишь к мертвому» [110].
Так, Н.Н. Моисеев писал о воздействии сохранившихся в русской культуре элементов «космического мировоззрения» на когнитивные (познавательные) установки ученых: «Такое философское и естественно-научное представление о единстве Человека и Природы, об их глубочайшей взаимосвязи и взаимозависимости, составляющее суть современного учения о ноосфере, возникло, разумеется, не на пустом месте. Говоря это, я имею в виду то удивительное явление взаимопроникновения естественно-научной и философской мысли, которое характерно для интеллектуальной жизни России второй половины XIX века. Оно привело, в частности, к формированию умонастроения, которое сейчас называют русским космизмом.
Это явление еще требует осмысления и изучения. Но одно более или менее ясно: мировосприятие большинства русских философов и естественников, при всем их различии во взглядах — от крайних материалистов до идеологов православия — было направлено на отказ от основной парадигмы рационализма, согласно которой человек во Вселенной лишь наблюдатель… Мне кажется, что уже со времени Сеченова в России стало утверждаться представление о том, что человек есть лишь часть некоей более общей единой системы, с которой он находится в глубокой взаимосвязи» [82].
Цитируя это важное утверждение де Кюстина, В.В. Кожинов подчеркивает, что речь идет о тех особенностях России, в которых Кюстин усматривает одну из основ ее уникальной мощи. Актуальностью этих наблюдений Кюстина объясняет В.В. Кожинов и беспрецедентную популярность его книги на Западе. В 1951 г., когда разворачивалась холодная война, книга была издана в США с предисловием директора ЦРУ Б. Смита, в котором было сказано, что «книга может быть названа лучшим произведением, когда-либо написанном о Советском Союзе». Эту книгу, кстати, цитировал и Энгельс в своей работе о русской армии.
Да и само «дело Лысенко», содержащее ценный исторический материал, представляется столь упрощенно, что из него нельзя извлечь уроков ни в социальном, ни в когнитивном плане. Представленное как аналогия «дела Галилея», оно создает неадекватное представление о взаимодействиях науки с идеологией и государством. В эпистемологическом плане это дело по своей структуре сильно отличается от конфликта коперниканцев с Церковью и скорее аналогично полемике Пастера с Пуше в XIX веке.
Менделеев — внук издателя первой в Восточной Сибири газеты, сын директора классической гимназии. Он не имел трудностей с русским языком. Примечательно, что молодой Рамзай, встретив всемирно признанного ученого, не выразил сначала сожаления, что не владеет русским языком. Калмыки же вообще живут «в глубине Европы», за 4 тыс. км от Сибири.
На это нередко замечают, что в «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин был в том-то и том-то неправ. Конечно, ошибался — но дело не в этом, а в «повестке дня», в проблематике. Главное, что большевизм был политическим течением, которое считало себя обязанным задуматься о диалектике науки и кризисе ньютоновской картины мира. Богданов вступил в полемику с Лениным, и даже сегодня по ней видно, какую стимулирующую роль сыграла книга Ленина для интеллектуальных дебатов в партии.
Он писал: «У термина „нестабильность“ странная судьба. Введенный в широкое употребление совсем недавно, он используется порой с едва скрываемым негативным оттенком, и притом, как правило, для выражения содержания, которое следовало бы исключить из подлинно научного описания реальности… Можно сказать, что понятие нестабильности было, в некоем смысле, идеологически запрещено» [101].
У. Бронфенбреннер приезжал в СССР для проведения своих исследований с 1960 по 1967 г. После этого он был одним из авторов большого проекта, имевшего целью внедрить в школьную практику США некоторые советские методы обучения и воспитания. Его книга, изданная в СССР в 1976 г., вышла в США в 1970 г.
Этот их труд выдержал десятки изданий на многих языках и является канонической книгой в западной социологии образования.
Школьная система США отличается от европейской, которая описана в книге французских социологов, тем, что в США резко уменьшена элитарная школа — так что почти все дети проходят массовую школу, а разделение перенесено на уровень высшего образования. Тем не менее, судя по литературе, закрытые школы и в США играют важную роль в подготовке кадров высшей элиты страны. Таким образом, в принципе и американская школа соответствует модели «школы капиталистического общества» [235].
Кстати, французские социологи сообщают такие данные об образовательном уровне: согласно переписи 1968 г., 86,6 % французов в возрасте 15 лет и старше имели максимум справку о начальном образовании, 3,75 % не имели никакого свидетельства об образовании, лишь 6 % — уровень средней школы и выше. Среди призывников 18 лет 66,63 % имели уровень начальной школы или ниже. В Советской армии 1968 года практически все солдаты имели среднее образование.
