Женой Меира была образованная и умная Берурия, дочь вышеупомянутого мученика Ханины бен-Терадиона. Народное предание много рассказывает о благородстве и твердости духа этой женщины. Однажды — говорит предание — в субботний день, Меир сидел в своей школе и читал лекцию, оставив дома жену и двух больных сыновей. Пока он возвратился из школы, мальчики умерли (дело было во время чумы). Не желая расстроить субботний покой мужа, Берурия накрыла покойников простыней, а сама вышла к Меиру спокойная и бодрая, затаив свое горе в глубине сердца. Весь день она скрывала от мужа страшную истину и под разными предлогами не допускала его в комнату, где лежали дети. Когда наступил вечер, и Меир совершил молитву на исход субботы (гавдала), жена подошла к нему и сказала: «Учитель, я имею предложить тебе вопрос. Намедни кто-то отдал мне вещь на хранение, а теперь он явился и требует ее назад; обязана ли я отдать ее ему?» — «Разумеется, обязана», — ответил Меир. Тогда Берурия повела мужа в комнату, где лежали мертвые дети, и сняла с них покрывало. Меир громко заплакал. Но жена ему сказала: «Учитель, не ты ли говорил мне сейчас, что кто взял вещь на хранение, тот обязан возвратить ее по требованию владельца? Бог дал нам детей. Бог теперь взял их; да будет же имя Его благословенно!».
С именем Меира в народных преданиях связано воспоминание о великом и несчастном вольнодумце того времени, Элише бен-Авуе. Элиша был сначала товарищем Акивы и принадлежал к кругу лучших законоучителей, но впоследствии он стал изучать греческую философию и колебался в своей вере. В народе он прослыл отступником и получил имя «Ахер» (иной, переменившийся). Говорили, будто он отвлекал еврейских детей от веры отцов и дружил с врагами народа, римлянами. Товарищи и ученики покинули его; только Меир, некогда бывший его учеником, не покидал его. Когда Меира спрашивали, зачем он дружит с неверующим, он отвечал: «Я нашел гранатовое яблоко, плод я съел, а шелуху бросил» (т. е. принимаю у него только истинное знание, отбрасывая ложные мнения). Не раз Меир старался обратить Элишу на путь веры, но напрасно.
Однажды Элиша ехал верхом в день субботний, а Меир шел за ним пешком и слушал его речи. Вдруг Элиша остановился и сказал: «Меир, вернись домой, ибо ты уже прошел больше того расстояния, которое дозволяется проходить в субботу».
«Вернись же и ты (на путь истины), учитель!» — воскликнул Меир в ответ. «Нет, — отвечал Элиша, — мне уже нет возврата, ибо давно уже слышал я голос Бога: покайтесь, все заблудшие, кроме Ахера, который познал Мою силу и все-таки отверг Меня!».
Одновременно с Меиром действовал другой законоучитель из школы Акивы, Симон бен-Иохаи. Во время Адриановских смут Симон за какое-то резкое выражение против римского правительства был осужден на смертную казнь, но он успел вовремя бежать. Несколько лет скрывался он в пещере, скудно питаясь овощами и водой. Когда гонения в Иудее прекратились, Симон вышел из своего убежища и поселился в Тивериаде. До глубокой старости был он одним из главных духовных руководителей палестинских евреев. Он не любил остроумных словопрений, которые были в ходу в школе Меира, а старался объяснять просто смысл и значение каждого библейского закона. Позднейшие предания утверждают, будто Симон бен-Иохаи во время пребывания в пещере составил тайную священную книгу («Зогар») и сделался чудотворцем. Доныне гробница Симона близ Цефата в Галилее привлекает ежегодно массу богомольцев.
51. Патриархи Симон III и Иегуда Ганаси
Как Синедрион в Явне после разрушения Иерусалима Гитом, так действовал и Синедрион в Уше после неудачного восстания Бар-Кохбы. Цель нового Синедриона также состояла в том, чтобы объединить общими законами всех евреев, рассеянных по различным странам.
Патриарх Симон III, подобно отцу своему Гамлиелю, стремился усилить власть Синедриона не только в Палестине, но и вне ее. Во время опустошения Палестины при Адриане евреи в Вавилонии учредили свой собственный синедрион, желая отделиться от своих палестинских братьев. Но когда порядок был восстановлен, патриарх Симон III отправил в Вавилонию посольство с требованием, чтобы тамошние евреи закрыли свой Синедрион и снова подчинились духовной власти палестинских законоучителей. Послы напомнили, что в Св. Писании сказано: «из Циона (Палестины) исходит учение», а не: «из Вавилонии исходит учение», при этом они указывали на опасность, грозящую единству еврейского народа от разделения духовной власти. Тогда вавилонские евреи покорились и снова признали над собою власть палестинского Синедриона.
Подобно своему отцу, Симон хотел поставить власть патриарха выше власти отдельных законоучителей и вследствие этого иногда имел с ними столкновения.
Товарищами патриарха Симона по председательству в Синедрионе были упомянутый рабби Меир и другой ученый, по имени Натан из Вавилонии. Симон установил правило, чтобы ему, как патриарху, отдавали иначе честь, чем его товарищам, а именно: при входе патриарха в какое-нибудь собрание должны были вставать все собравшиеся, при входе же товарищей патриарха — лишь часть собравшихся. На это сильно обиделись Меир и Натан, которые по учености стояли гораздо выше патриарха. Они сговорились между собою, чтобы в следующем собрании ученых предлагать Симону такие трудные вопросы по законоведению, на которые он не мог бы отвечать; таким способом они надеялись унизить гордого патриарха. За это дурное намерение Меир и Натан были временно исключены из собрания ученых.
После смерти Симона III (170 г.) патриархом и начальником Синедриона сделался сын его Иегуда Ганаси (наси — князь, начальник). Новый патриарх, седьмой из рода Гилеля, соединял в себе способности хорошего правителя с обширной ученостью. Он поддерживал хорошие отношения с римскими властями и успешно отстаивал интересы своего народа. Если верить преданию, он находился в дружеских сношениях с одним из императоров Антонинов, вероятно, с философом Марком Аврелием. Обладая значительными родовыми богатствами, Иегуда вел княжеский образ жизни: этого требовал его сан представителя еврейского народа перед римским правительством. Такого же уважения к своему сану Иегуда требовал от всех законоучителей и членов Синедриона. При нем Синедрион достиг почти былого своего величия и имел полный состав членов (70), как во времена иерусалимского храма. Синедрион собирался сначала в Уше, а потом — в галилейских городах Тивериаде и Ципоре, где по большей части жил Иегуда Ганаси. Патриарх собственной властью назначал в общинах судей и учителей, от него зависело допущение законоучителей в Синедрион. При всей своей строгости, Иегуда отличался добротой и щедростью. Значительную часть своих богатств он употреблял на то, чтобы поддерживать несостоятельных ученых и учащихся. Многие школы содержались на средства щедрого патриарха. Даже из Вавилонии приезжали любознательные юноши в Палестину и здесь достигали ученых степеней, пользуясь покровительством Иегуды Ганаси.
Самая важная заслуга Иегуды Ганаси состояла в том, что он, при помощи окружающих его ученых, собрал и окончательно привел в порядок все устные законы, выработанные еврейскими вероучителями в виде дополнений к писаным библейским законам; Иегуда опасался, чтобы «устное учение», передававшееся из рода в род, не было с течение времени забыто или искажено. Чтобы навсегда сохранить это учение, нужно было увековечить его в письменном памятнике. Эта работа, едва начатая при Акиве и Меире, деятельно продолжалась и была закончена при Иегуде Ганаси. При нем были включены в один сборник все законы, мнения и предания, хранившиеся в памяти ученых в течение нескольких столетий. Этот сборник получил название Мишна, то есть «Второучение», или дополнение к Моисееву первоучению, к Торе. Сначала Мишна была составлена только в качестве руководства для школ и законоведов, но с течением времени она сделалась священной книгой для народа и на нее смотрели как на прямое продолжение Моисеевой Торы.
Мишна (Второучение) состоит из шести отделов или «седарим»: 1) Зераим, или собрание законов о посевах и поземельных обязанностях, о приношениях в пользу духовенства, бедных и т. п. Во главе этого отдела помещен трактат о молитвах и благословениях («Берахот»), 2) Моэд, или законы о субботе, праздниках и постах, 3) Ношим — о браках, разводах и других вопросах семейного права, 4) Незикин — свод законов и рассуждений по гражданскому и уголовному праву; к этому отделу присоединен трактат «Абот», заключающий в себе нравоучительные изречения «отцов синагоги» от времен Великого Собора до Иегуды Ганаси, 5) Кодшим — законы о жертвоприношениях и обрядах иерусалимского храма, а также действующие законы о пище, 6) Тагарот, или законы о чистоте для священников и мирян. — Каждый отдел («седер») разделяется на трактаты («месихтот»), каждый трактат на главы («пераким»), а каждая глава на статьи («мишны» в узком смысле). Язык Мишны — древнееврейский, но с арамейскими оборотами речи и с примесью греческих и латинских терминов. Способ изложения в Мишне очень свовойразен. Рядом с законоположениями часто выставляются спорные мнения, которые высказывались различными учеными по поводу этих законоположений. При этом обыкновенно не указывается, какое именно мнение вернее, ибо книга предназначалась для ученых и учащихся, которые сами должны были определять степень верности того или другого мнения. Отсюда возникли впоследствии многочисленные толкования к Мишне, вошедшие в состав Талмуда.
