В бездействии, на кое обречен был я сим планом, принялся я изучать и постигать карту сей страны, постарался составить себе верное представление о характере тех, кто к управлению сей страной и к интригам двора русского более всего причастны. Тщился я познать хотя бы отчасти интересы, силы и запасы сей обширной империи, и плод усилий моих дерзаю предложить Вашему Величеству.
Портрет ИмператрицыПортрет Императрицы по праву отчет открыть должен. Государыня сия блещет всеми достоинствами внешними; стан высокий и величавый, лицо приятное, грация во всей особе беспредельная сразу ее от всех прочих дам при дворе отличают. Достоинствам сим знает она цену и со всем тщанием их пестует; больше того, чрезвычайно ими гордится и притязает на первенство среди всех особ своего ранга и пола. Ум у нее таков, каков у женщин обычно бывает; проницательность, живость, воображение есть, но без основательности. Сладострастие всецело ею владеет; предается она ему вполне и без меры, и можно сказать поистине, что все достоинства ее, а равно и недостатки любви к наслаждениям подчиняются; лень, обычная спутница сладострастия, также в характере сей Государыни, отчего малое ее усердие к делам и отвращение от трудов проистекают. Полагаю я, что не ошибусь, сказавши, что из слабости темперамента и проистекает столь прославленное ее милосердие, столь скупою на кровь преступнейших из подданных ее соделывающее.[172] Гордости и тщеславия в ней много, и, быть может, сим порокам и обязана она великодушием, кое порой в роскошных подарках проявляется, в вещах же самых незначительных весьма часто ей изменяет. С той же любовью богатством хвастать связан вкус ее к пышности и к возведению зданий. Обвиняют ее в скрытности и кажется даже, что вошло у нее сие в привычку, и глядит она с улыбкой радости на тех, кто более всего ей противен. По естественной склонности любезна она и приветлива с каждым; люди, более всего ее знающие, говорят, что еще любезнее была Государыня прежде, но изменилась совершенно с тех пор, как слушает во всем канцлера, а сему причиной не что иное служит, как легкость, с какою усваивает она впечатления тех, кои власть обрели над се умом. Однако же заметить надобно, что нынче Государыня сия учтивостью и обходительностью всех подданных своих превосходит. Благочестие, кое доходит у ней до ханжества самого неумеренного, есть также достоинство, всеобщее восхищение вызывающее. Исполнивши сии внешние обязанности, почитает она себя вправе чувственность свою услаждать способами самыми острыми и изысканными: трапезы в узком кругу, куда лишь избранные особы обоих полов доступ имеют; речи самые сладострастные и распутные; вина рекой, а затем с любимейшим из фаворитов уединение — все идет в ход, дабы удовольствия Государыни разнообразить. Постоянным сим рассеянием тщится она скрыть от взора своего те бездны, кои трон се окружают, однако же мысли мрачные и печальные берут верх, и неумеренные предосторожности, ежедневно ради безопасности ее принимаемые, выдают слишком ясно тревогу и подозрительность, ею владеющие.
Характер нацииИмператрица, вероятно, не такою была бы, какой только что я се описал, а совсем иной и куда более приятной, выпади ей счастье посреди иной проживать нации. Можно сказать, что нация сия своей Государыни недостойна, Государыня же не для того создана, чтобы такой нацией управлять. Плутовство, обман, трусость, неблагодарность, гордыня и недоверчивость — вот свойства, на коих замешен характер большинства русских. Как ни старался Петр I их воспитать, труды его лишь па внешности отразились; платье переменили и бороды более не носят, но внутри остались русские почти что прежними, и если чему-то у европейцев научились, то от сего старинные их недостатки лишь изощрились и еще более сделались опасны. Подлинно верно, что если редко их видишь, внешними переменами обмануться можно, однако очень скоро выдают они себя скверными поступками, а раз в сношения с ними вступивши и близко их наблюдая, цену им узнаёшь.
Учтивость и обходительность для них суть таланты заимствованные и недолговечные, а посему кто не хочет их грубость на себе испытать, должен теми приличиями довольствоваться, кои соблюдать они умеют. Русские — пьяницы и лентяи, прежним своим невежеством дорожат, а старания, кои употребил Петр I, дабы их от него избавить, проклинают. Большинство с радостью лишилось бы покоренных провинций[173] и возвратилось к изначальному варварству, кое им, прежде всего знати, возможность давало творить безнаказанно несправедливости и лихоимства самые вопиющие. Рожденные рабами, способны они на самые ужасные низости; ежели хотят добиться цели, подчиненных третируют безжалостнейшим образом. Ненависть их к иностранцам так целика, что и вообразить невозможно, а с тех пор, как пришлось им сносить господство иностранное, сделалась она еще сильнее, сегодня же, вообразивши, что в иностранцах более не нуждаются, творят они все, что могут, лишь бы огорчение им причинить и от себя их выжить. Таков в целом характер их нации.
Кто на две партии разделяетсяДух партий, каковой почитают обычно болезнью правлений республиканских, при дворе русском являет себя в самом лоне деспотизма[174], и Императрица, коя залог собственной безопасности видит в разъединенности своих министров, сама старается ее поддерживать и разжигать посредством политики, каковая, возможно, не столь для нее благоприятна, сколь она мнит, для интересов же государства весьма даже вредна. Полагаю я, что по разнице в чувствованиях главные лица при сем дворе к двум можно причислить партиям, на милости Государыни и управление делами притязающим. Есть партия Канцлера, какового подозревают в решительной преданности интересам несчастного семейства, каковое чувство вообще распространено, возможно, куда больше, нежели обычно полагают, противную же партию возглавляют Генерал-прокурор и граф Воронцов. Первая из сих партий имеет планы самые обширные и намерения самые химерические, вторая выступает за систему мира и добрые сношения с соседями.
Портрет графа ВоронцоваСия последняя в первые годы царствования Императрицы господствовала. Граф Воронцов, состоявший при дворе сей Государыни еще во время предыдущего царствования и имевший счастье быть причастну к знаменитому перевороту, каковой ее на престол возвел, был также одним из первых, кого она доверием почтила. Из всех русских, кого я знаю, кажется мне сей граф самым благородным и возвышенным по образу мыслей. Не назову его гением перворазрядным, однако ж и не откажу в достоинствах, для ведения дел необходимых. Много в нем здравомыслия, а ум если и не блестящий, то справедливый и основательный; подлинно предан он особе Государыни и, полагаю я, искренне привержен интересам Вашего Величества. Пожелать можно, чтоб имел он столько же твердости и отваги, сколько доброй воли, ибо робок и боязлив сверх меры. Он честолюбив и полагал, что сможет страсть свою утолить, однако же имел несчастье остановленным быть в середине пути тем из русских, кто более всего ему обязан. Может он себя упрекнуть, что сам возвышению Канцлера помог, когда же заметил ошибку свою, поздно было уже ее исправлять или пришлось бы для того взять меры, на кои по робости характера он не способен, так что к графу Бестужеву воспылал вечной ненавистью и тем ограничился, а сие чувство, признаемся, более чем законное.
Характер Генерал-прокурораГенерал-прокурор — еще один противник Канцлера. Род его, ум, ловкость, познания в делах внутренних — все делает его врагом страшным и опасным. Вдобавок имеет он то преимущество, что бьется с первым Министром на равных, ни в скрытности, ни в хитрости не уступая; впрочем, изъян у него тот же, что и у Вице-Канцлера, — недостаток отваги и мощи, да вдобавок здоровьем последние годы так слаб, что больших побед от него ожидать не приходится.
Характер графа Л'ЭстокаНе подобает мне оставить без внимания чужестранца, каковой прославился услугой, Императрице оказанной, и по сегодня среди ярых противников первого Министра числится. Граф Л'Эсток — человек умный и не без тонкости; Императрицу знает он лучше, чем все прочие ее подданные, так что не достало ему только здравомыслия и умения себя вести, чтобы блистательную роль и впредь исполнять, однако же за неимением этих важнейших свойств, сам того не заметив, позиции свои он утерял; нечувствительно лишился той особенной милости, каковой удостоен был поначалу, и по беспечности, с какою умаление своего веса при дворе сносит, сказать можно, что всю отвагу свою и расторопность исчерпал он в знаменитую ночь переворота. Нынче проявляет он сии свойства в одном лишь том, что публично против Канцлера речи ведет с такою свободой, от коей недалеко до бесстыдства. Впрочем, в убеждениях своих тверд и Вашего Величества ревностный слуга. Благодарность, кою Государыня к нему питать обязана и от коей никогда до конца не отступит, не предавши собственной славы, защиту от уколов ревности и от ненависти заклятого врага ему дает, так что полагаю я, нечего ему опасаться, доколе Императрица восседать будет на своем престоле.
