Свидание состоялось в саду Жака Буше, управляющего городом Орлеаном в хозяйственных вопросах: «Было оно в саду, в большой беседке», согласно Гийому Гуффье, сеньору де Буази и камергеру короля Карла VII.
«Жанна направилась прямо к королю, чем он был поражен и не сумел найти других слов, как те, что сказал ей очень ласково, поклонившись: „Девственница, душенька моя, добро пожаловать, во имя Господа нашего, ведающего тайну, которая есть между Вами и мной…“ Эта мнимая девственница, едва услыхав слово „тайна“, преклонила колени».
Защитники легенды буквально истолковали слово «мнимая», не попытавшись выяснить, имело ли оно в сознании Гуффье де Буази то же самое значение. Они поступили неправильно. Ведь мы должны отметить, что камергер короля называет ее именно Жанной; для него она — вновь объявившаяся Девственница. Но теперь она — Дама дез Армуаз, законная супруга одного лотарингского вельможи. Каким же образом можно было ей называть себя и именоваться Девственницей? Ведь замужняя женщина таковой больше не является. Так мыслит Гуффье де Буази, которому неведомо, отчего когда-то ее называли таким именем!
Ведь добрый народ не затруднял себя тонкостями латыни. Ему были чужды оттенки, разделяющие слова «рuella» и «virgo» («девушка» и «девственница»). Девственность была нравственной стороной этого состояния; девичество было его телесным проявлением. Но при зачаточных гинекологических познаниях тех времен некоторые анатомические особенности, никоим образом не связанные с нравственной или религиозной стороной дела, оставались непостижимыми.
То, что Карл VII недвусмысленно опознал в коленопреклоненной Даме дез Армуаз Девственницу, подтверждается тем, что Ни на одно мгновение не возникал вопрос о том, что она могла быть самозванкой. Никогда никаких претензий не было предъявлено ни к ней, ни к ее спутникам.[104]
А ведь Карла VII при этой встрече окружали: Жан Дюнуа, бастард Орлеанский; Карл Анжуйский; господин де Шомон; архиепископ Вьеннский; а главное, Жан Рабато, у которого Жанна проживала в 1429 г. Ему предстояло вступить в обязанности председателя парижского парламента (в те времена — судебный орган. — Прим. перев.). Более того, там был и архиепископ Реймсский Реньо, участник венчания на царство, который прекрасно знал Жанну, встречаясь с ней и в Шиноне, и в Реймсе в 1429 г.
После этого свидания с Карлом VII у Дамы дез Армуаз не было никаких неприятностей, и она пробыла в Орлеане до 4 сентября 1439 г.
Во время этого пребывания она свободно разъезжала по городу, и приемы следовали один за другим. Об этом свидетельствуют «Счета Орлеанской крепости». Эти бесценные документы еще существуют в то время, как мы пишем эти строки. Во всяком случае, существовали в 1969 г. Надеемся, что фальсификаторы истории не сумеют их ликвидировать.
Отсюда ясно, что (вопреки злонамеренным выдумкам Пьера Сала, сочиненным через 100 лет после описываемых событий) там была не лже-Девственница, а доподлинная Девственница. Пьер Сала спутал два разных рассказа, относившихся к двум разным лицам, жившим в разные эпохи. Ведь в «Счетах крепости» упоминаются многочисленные приемы и угощения вином для «Дамы дез Армуаз»: 18 июля 1439 г., 29 июля 1439 г., 30 июля 1439 г., 31 июля 1439 г., 1 августа 1439 г. И того же 1 августа город преподнес ей дар в 210 ливров «за добро, которое она сотворила для города во время осады». В данном случае в тогдашнем реестре уточняется: «Жанне дез Армуаз». Празднества эти возобновились после ее возвращения 4 сентября 1440 г., когда в честь «Дамы Жанны дез Армуаз» вновь устраивается почетное угощение вином. Мы не оговорились: 1440 г…
Как можно после всего этого нагло утверждать, будто Жанна была разоблачена и заключена в тюрьму после своей беседы с Карлом VII, как это делает академик Морис Гарсон?[105]
Наконец, 30 сентября в присутствии короля, королевы Иоланды Анжуйской и Сицилийской (тещи короля), Марии Анжуйской (его супруги) и всего французского двора Жиль де Рэ дал представление своей разорительной «Мистерии об осаде Орлеана», в ходе которой актеры называли Девственницу Дамой Жанной, Благородной Принцессой, Благороднейшей и Превосходной Принцессой. Незаконное употребление всех этих титулов в те поры каралось тюремным заключением. Представление это было устроено маршалом де Рэ по случаю начала работы Генеральных штатов в Орлеане. Что делало еще более значительными все эти термины, употребленные по отношению к Жанне.
А сама она была на представлении? Неизвестно. Важно, однако, что в 1438 г., овдовев, в Орлеан на жительство переехала Изабелла де Вутон, прозванная Римлянкой, ее «официальная» мать. Город принял ее с почетом, назначил ей ренту, выплачивавшуюся вплоть до ее смерти в 1458 г. Ясно, что, не признав своей «дочерью» Даму дез Армуаз, Изабелла превратилась бы в соучастницу мошенничества (раз она своевременно не разоблачила ее как самозванку), жертвой которого оказался бы король Франции. Да и что бы она от этого выиграла? Ничего хорошего.
Вместе с тем, именно начиная с визита, нанесенного Дамой дез Армуаз в августе — сентябре 1439 г., город Орлеан прекратил ежегодные обедни за упокой души той, которую считали погибшей в Руане. Служили их в мае. Дело в том, что, несмотря на письма, поступавшие от нее начиная с 1436 г., эти обедни до того не были отменены. Недоверчивые орлеанцы, таким образом, дождались свидания с ней, услыхали ее голос и только тогда сделали соответствующий вывод и перестали устраивать церковные службы. Ясно, что все, у кого она жила, кто мог приблизиться к ней в 1429 г., были отныне уверены, что она жива и здорова. Ведь не считая таких примет, как красное пятно за правым ухом, у нее были еще и шрамы от старых ран. Все это составляло часть ее внешнего облика, к тому же голос, ее осанка давали возможность опознать ее.
Пора теперь составить список тех, кто счел своим долгом обнаружить в Даме дез Армуаз ту, которая для них по-прежнему оставалась Жанной Девственницей.
В королевской семье мы находим: Карла VII, его тещу королеву Иоланду Анжуйскую, его жену Марию Анжуйскую (обе они присутствовали на гинекологическом осмотре Жанны во время ее прибытия в Шинон в 1429 г.), а также его шурина Карла Анжуйского.
Был еще один принц, также выступавший в роли свидетеля тождества Жанны Девственницы и Дамы дез Армуаз. Это — Карл Орлеанский. Еще будучи пленником в Лондоне, он направил ей в Шинон через герцогского казначея крупные суммы, чтобы она могла облечься в пышные одеяния цветов, которые были приняты у Орлеанской династии: то был зеленый «цвет утраты», носимый в знак траура после злодейского убийства герцога Луи в 1407 г.
Это обстоятельство симптоматично. В архивах департамента Луар-э-Шер когда-то хранился список расходов, предпринятых городом Блуа ради Жанны по приказу Карла Орлеанского в связи с ее бракосочетанием с Робером дез Лрмуазом. Документ датируется ноябрем 1436 г. Его держал в руках один из наших коллег. Ныне он исчез. Фальсификаторы истории не обошли своим вниманием и Блуа… Но вернемся к нашим свидетелям.
Со стороны семейства д’Арк в этом качестве выступают Изабелла де Вутон, прозванная Римлянкой, «официальная» мать Жанны, ее два брата, Жан и Пьер д’Арки. Кроме того, имеется свидетельство Карла Орлеанского, сводного брата Жанны, а также ее так называемой сестры, Катрин д’Арк.
Со стороны бывших членов ее военного штата выступают: Жан Дюнуа, бастард Орлеанский, ее сводный брат; Жиль де Рэ, ее кузен через брачные связи; Потон де Ксентрай; оба ее герольда — Флёр-де-Лис и Кёр-де-Лис.
В «Счетах», составленных в Орлеане, фигурирует еще одно звучное имя из числа тех, кто входил в ее военный штат: это Жак де Шабанн Ла Паллис. Утром 5 августа 1439 г. «10 пинт и кружек вина» были преподнесены «Жану, брату Девственницы» (там же подсчеты, касающиеся какого-то ужина). Говорится явно о нем и о небольшом отряде сопровождения. Но в тот же день Жак де Шабанн получил те же суммы для себя и своих сопровождающих. Они вместе прибыли? Или вместе отправились восвояси? В «Счетах Орлеанской крепости» это не уточняется. Но, несомненно, господин де Шабанн встретился с Жаном д’Арком, рыцарем, который наверняка поставил его в известность насчет возвращения Девственницы. А Жак де Шабанн Ла Паллис, выполнявший тайные поручения Карла VII, в это время назначенный сенешалем Тулузы, комендантом гарнизонов в Корбее, Венсенне и Бри-Конт-Робере, не допустил бы, чтобы какая-то мнимая Жанна самозванно выдавала себя за настоящую. Тайный агент короля, он явно знал, как надо понимать это второе появление.
В самом Орлеане при ее возвращении туда подтвердить истину могли весь Орлеанский совет, Жан Рабато, ее хозяин в Пуатье в 1429 г., в то время королевский прокурор, председатель парижского парламента; монсеньор Рено де Шартр, в те времена — великий капеллан Франции в Шиноне, венчавший Карла VII на царство в Реймсе, а тогда — архиепископ Орлеанский.
