Кроме того, германское правительство обязалось не участвовать в сделках международного экономического консорциума в России, предварительно не договорившись с правительством РСФСР14.
«Это было первое выступление побежденных против беспощадных победителей, — отметил один из представителей прусского военного ведомства Курт Штудент. — Этот договор имел эффект разорвавшейся бомбы»15…
В феврале 1923 года в Москву на две недели тайно приехала первая немецкая военная делегация. Штудент был в ее составе — как референт по воздушному флоту и газовому вооружению. В переговорах с советской стороны участвовали шеф генерального штаба Лебедев и его заместитель Шапошников. Рассматривались вопросы финансовой и технической поддержки Германией восстановления российской военной индустрии. «Мы были приятно удивлены достижениями русских, они были выше, чем мы предполагали », — записал Штудент. Темой обсуждения стало открытие немецкой авиашколы в Липецке (1925 год) и танковой — в Каме у Казани (1928 год). Планировалось также осуществлять постоянный обмен офицерами и военными инженерами. «Мы впоследствии были побеждены Красной Армией с помощью нашей же стратегии»16, — этот вывод Штудент сделал уже после Второй мировой.
В 1923 году в честь Тухачевского назван город.
«Руководителю пятой армии — освободителю Урала от белогвардейщины и Колчака — в день четвертой годовщины взятия Урала Красной Армией — Миасский горсовет им шлет пролетарский
привет; в ознаменование дня, город Миасс переименовывается в город Тухачевск — вашего имени»17.
Кроме Тухачевского только Троцкий в том же году удостоился подобной чести — Троцком стала Гатчина. (В 1926 году «Тухачевску» возвратили его прежнее название — звезда Тухачевского несколько затуманилась в то время.) В начале 1920–х годов Особый отдел Западного фронта уже отмечал Тухачевского как способного командира, но человека властного и хитрого, не терпящего возражений со стороны подчиненных, поэтому окружающего себя людьми во всем с ним согласными и угодливыми, признающими его авторитет. Было замечено, что Тухачевского больше интересует административная сторона подготовки армии к войне в ущерб вопросам стратегии и тактики. Сослуживцами он характеризовался как «способный подпоручик, которому повезло»18.
Любопытно сопоставить эту оценку с немецкими наблюдениями того же периода.
«Лучше с Тухачевским мы познакомились во время его участия с группой высокопоставленных советских офицеров в маневрах по приглашению рейхсвера в 20–х годах… Тухачевский произвел хорошее впечатление, потому что он, владея прекрасными специальными знаниями и светскими манерами, приятно выделялся из группы тогда еще неотесанных пролетарских коллег. Менее приятное впечатление он, видимо, оставил у общавшихся с ним немецких офицеров более низкого ранга. Так, например, мой многолетний сотрудник в Т 3 (отдел «Иностранные войска»), полковник Мирчински, описывал Тухачевского как чрезвычайно тщеславного и высокомерного позера, человека, на которого ни в коем случае нельзя было положиться»19, — вспоминал Штудент.
Мало известен тот факт, что Тухачевский начал ездить в Германию сразу после подписания Рапалльского договора.
Об этом упоминал, причем в сугубо семейном контексте, его тесть — К. Е. Гриневич.
«Будучи в Москве в 1922 году я ездил в г. Смоленск два раза, как первый раз, так и второй раз ездил к дочери Нине Тухачевской…
Пробыл недолго, несколько дней и возвратился в Москву.
Второй раз ездил в августе 1922 г. после того когда Тухачевский уехал заграницу. О том, что Тухачевский заграницу ездит, я знал от его секретаря Геймана. Тухачевского… я видел в его вагоне и его провожал. После отъезда Тухачевского заграницу я уехал опять к дочке в Смоленск так как она была накануне родов… Когда в 1922 г. уезжал заграницу т. Тухачевский то я действительно был на вокзале, провожал его. Был у него в вагоне. Куда он едет и цель его поездки он мне ничего не говорил»20.
В Смоленске в 1922 году у Тухачевского родилась дочь Светлана. Ее рождение праздновалось каждый месяц в течение года. И большое участие в этих праздниках принимал молодой отец21. Он страстно любил единственную дочь. И настоял на имени Светлана, сказав: «Пусть жизнь будет светлой».
Возможно, именно из заграничных вояжей Тухачевский привез интерес к входившим тогда в моду в Европе психоанализу и психофизиологии. В 1923 году в военно–научном клубе Западного фронта по инициативе Тухачевского открылся Психофизиологический кабинет, о чем немедленно сообщил окружной журнал «Революция и война».
(Кстати, в Западном округе, когда его возглавлял Тухачев ский, активно поощрялись научные и публицистические военные изыскания. Кроме журнала округ ежегодно выпускал несколько десятков тематических брошюр, посвященных различной проблематике военного дела.) Психофизиологическому кабинету надлежало решать следующие задачи:
«1. Образовать кружок для изучения основ психологии. Для этой цели при кабинете создается специальная библиотека (психология и физиология), начало коей уже заложено приобретением важнейших изданий… В дальнейшем …члены кружка принимают участие в производстве психологических экспериментов… Таким образом создается кадр экспериментаторов–психофизиологов, которые в будущем смогут выезжать в части войск со специальными заданиями.
2. Психофизиологический кабинет ставит своей задачей постановку массового психологического опыта в одной из военных школ. Целью этого опыта будет выяснить: во–первых, утомляемость среди слушателей, ее колебания в зависимости от рода работы и в течение дня, во–вторых — индивидуальную одаренность каждого отдельного испытуемого слушателя в связи с той аттестацией.., которая имеется о нем у администрации школы»22.
Отзывы, сохранившиеся о М. Тухачевском, весьма противоречивы, подчас диаметрально противоположны. Уместно будет привести здесь официальную служебную характеристику, относящуюся к 1922 году, когда Тухачевский занимал должность начальника Военной академии РККА.
«…В высокой степени инициативен, — говорилось в ней, — способен к широкому творчеству и размаху. Упорен в достижении цели. Текущую работу связывает с интенсивным самообразованием и углублением научной эрудиции. Искренне связан с революцией, отсутствие всяких внешних показных особенностей (не любит угодливого чинопочитания и т. д.). В отношении красноармейцев и комсостава прям, откровенен и доверчив, чем сильно подкупает в свою пользу. В партийно–этическом отношении безупречен. Способен вести крупную организационную работу на видных постах республики по военной линии»23.
Однако лестные характеристики отнюдь не притупляли внимания Особого отдела. Особисты пристально еле дили за морально–политическим обликом командующего Западным фронтом. В частности, в донесениях говорилось, что Тухачевский связан с «разного рода женщинами не нашего класса», что он оставляет «секретные документы в комнате стенографистки–полюбовницы», что «ходит масса анекдотов о его подвигах на пьяном и женском фронтах», что «каждый месяц возит семью в бронированном вагоне спецназначения», что «прилетал на аэроплане в свое имение…»24 Последнее наблюдение подтверждается цитированными ранее воспоминаниями сестры. Командуя Западным фронтом, Тухачевский де–факто возвратил себе бывшее отцовское имение в Смоленской губернии, где поселил свою мать и сестер. Это было потомственное имение Тухачевских, проданное еще в начале XX века. (К моменту «возвращения» Тухачевских, усадьба была брошена прежними владельцами.) Уехавший в 1922 году за рубеж генерал И. Данилов свидетельствовал:
«Милость большевиков к нему за его «подвиги» столь неограниченна, что ему возвращено даже, вопреки идеям большевизма, его имение… где хозяйничают его сестры»25.
Что до «стенографистки–полюбовницы», то ею, вероятно, была Амалия Яковлевна Протас — «адъютант командующего Западным фронтом, девица, образование среднее, беспартийная, место службы — вагон командующего »26.
Она в 1920 году около трех месяцев работала журналисткой в «снабжении Западного фронта» в г. Смоленске.
Примерно с ноября 1920 года по 1921 год сотрудница хозяйственного отдела ЧК Белоруссии (г. Минск). В 1921 году на работе в хозяйственно–материальном управлении НКПС (г. Москва). По рекомендации адъютанта М. Н. Тухачевского Геймана, с конца марта 1921 года — машинистка, с 1922 года по 1923 год — секретарь «командующего Тухачевского, Ревсовет Западного фронта»27. Как видно, рождение дочери и нежная привязанность к молодой жене не помешали командующему Западным фронтом одаривать вниманием и других.
Из донесений, наблюдений и сплетен, для которых Тухачевский давал немало поводов, сформировали досье:
у комфронта было достаточно недругов. Их появлению способствовали как успехи Тухачевского на различных фронтах, в том числе на женском и карьерном, так и его весьма непростой характер.
