Берия перестал, судя по его отказу помочь ей со съемками в фильмах.
В целом это дело выглядит банальным – озлобленная неудачами «интеллигентка» болтает в кругу таких же Животных лишнее и ее осуждают. Но в этом деле Зои Федоровой есть целый ряд очень нетипичных моментов.
Во-первых. В те годы официальные мероприятия правительства заканчивались банкетами, на которых выступали артисты. То есть Федорова действительно могла оказаться от членов правительства в близости, достаточной для выстрела из браунинга. Так что ее признание по серьезности превосходит признание еврейских студентов в попытке убить Маленкова. Желание, возможно, у них и было, но как бы они до него добрались?
Во-вторых. Непосредственно допрашивал Федорову заместитель начальника следственной части МГБ полковник Лихачев. Заметьте, что выше был приведен протокол допроса генерал-майора Сиднева, который дал показания о преступлениях замминистра ГБ Серова и Главкома сухопутных войск Жукова. И тем не менее Сиднев эти показания давал всего лишь старшему следователю следственной части МГБ подполковнику Путинцеву. То есть Зоя Федорова показывала что-то такое, что не каждым ушам слышать полагалось. И заметьте, это тот самый Лихачев, который скрыл признание Этингера о том, что Щербакова залечили, и тот самый Лихачев, которого расстреляли вместе с Абакумовым.
В-третьих. Лихачев допросил Федорову 99 раз! Но в деле осталось всего 23 протокола, 76 протоколов исчезли еще в ходе следствия, т. е. их уничтожил Лихачев!
В-четвертых. Все доказательства были налицо и дело можно было передать в суд. Но замминистра МГБ Огольцов (запомните эту фамилию) почему-то передал его на рассмотрение Особым совещанием при МВД.
Кто персонально входил в Особое совещание после раздела НКВД на МВД и МГБ, сказать не могу, но исходя из документов об учреждении Особого совещания, оно должно было состоять из заместителей министров МВД и МГБ под председательством министра МВД Круглова, и дело должно было рассматриваться в присутствии Генерального прокурора СССР. Тут дело в том, что Особое совещание создано было для рассмотрения дел, по которым нет доказательств вины подсудимого (например, на ОС осуждали жен врагов народа), либо сам факт осуждения данного человека (и его самого) надо было скрыть. Но об аресте киноактрисы Федоровой было всем известно, скрывать тут было нечего, доказательства были. Почему Особое совещание?
Дело в том, что подсудимые на рассмотрение их дел на Особом совещании не вызывались. То есть Зоя Федорова ничего не смогла сказать там ни Генпрокурору, ни членам ОС из того, что исчезло из ее дела вместе с 76 исчезнувшими протоколами.
В-пятых. Федоровой дали 25 лет лагерей, но затем, когда она уже сидела в лагере, по инициативе МГБ Особое совещание вновь возвращается к ее делу и ужесточает наказание – 25 лет тюрьмы за то, что, «отбывая наказание в лагерях МВД, Федорова З.А. пыталась установить нелегальную связь с иностранцами».
Исследователи ее дела установили и этого иностранца. Им оказался Л.П. Берия. 20 декабря 1947 г. Федорова отправляет ему из лагеря письмо с просьбой о помощи, а 27 декабря Особое совещание срочно собралось и приняло решение о переводе ее из лагеря в тюрьму. Письмо Федоровой до Берии так и не дошло. В МГБ почему-то очень боялись, что Берия переговорит с Федоровой.
В-шестых. В 1955 г., повторяю, никакой реабилитации «жертв сталинизма» еще не было, и то, что Федорова все же была реабилитирована, свидетельствует, что ей сильно помогли с самого «верха».
Об этом же свидетельствуют и посыпавшиеся на престарелую Федорову роли в кино. Ведь чего-чего, а актрис в СССР было, как навоза, если не больше.
Все эти странности свидетельствуют об одном – показания Федоровой о намерении убить Сталина явились не только плодом давления следователя. Более того, нити от Федоровой потянулись к кому-то на самый верх. Ее заставили держать язык за зубами и следили, чтобы у Федоровой не появилась возможность этот язык распустить. В связи с чем и перевели из лагерей в тюрьму, после первой же попытки связаться с Берией.
Но к старости Федорова потеряла бдительность, возможно, стала считать, что прошлое уже никого не волнует, и завела разговоры о поездке в Америку. Но ведь там за нею невозможно было уследить, и она могла сказать то, о чем 34 года молчала. Вот и пришлось ей умереть.
Вы скажете, что все действующие лица той эпохи к началу 80-х уже были в мире ином. Ну наболтала бы чего старуха – кого это уже волнует?
Волновали не конкретные лица, волновало другое. Нельзя было допустить, чтобы в общество просочилась мысль, что вокруг Сталина постоянно клубились какие-то заговоры, и причем составленные теми, кто в нашей официальной истории числился либо борцом с культом личности, либо жертвой сталинизма.
Любому человеку, чтобы принять решение, нужно сначала оценить обстановку. Оценивается обстановка на основании имеющейся информации, а всю информацию Сталину поставлял аппарат партии и государства. Соответственно, какую информацию Сталину поставят, такую оценку Сталин ей и даст и соответствующее решение примет.
Сообщат Сталину, что врачи, из сил выбиваясь, лечили Жданова правильно – наградит. Доложат, что они ошиблись в диагнозе – останется недоволен или накажет.
Все считают, что Сталин был единовластным диктатором, и чтобы много не спорить, с этим можно условно согласиться. Это значит, что он принимал решения, какие сам хотел, никто эти решения ему не мог навязать. Да, это так. По форме.
А по существу он принимал те решения, которые были выгодны лицам, поставляющим ему информацию для этих решений.
Это обычное следствие бюрократической системы управления, принятой до сих пор во всем мире. Начальник – фактически пленник своих подчиненных. Если они, как и начальник, болеют за дело, боятся неудач, то будут поставлять ему правдивую информацию в полном объеме. Но если эти подчиненные являются Животными, уцепившимися за свои должности, как за кормушки, то информацию начальнику они поставляют только ту, что позволяет им у этих кормушек удержаться.
Здесь настолько все просто, что этого никто не замечает.
Вы скажете, что Сталин должен был перепроверять информацию и строго наказывать врущих ему подчиненных. Все это так, Сталин это делал и все, кто с ним работал, это отмечают – не дай Бог было ему соврать. И тем не менее…
Возьмем рассмотренные выше дела. О том, что в лечении Жданова допущена ошибка, Сталин должен был узнать на том заседании Политбюро, на котором начальник Лечсанупра Кремля Егоров докладывал заключение о причинах смерти Жданова. Но не узнал. Должен был узнать по второму каналу – от человека, которому была доверена жизнь членов
