Почему судьба так жестоко обошлась с Якиманкой, утратившей четыре храма и десятки зданий? Потому что в наш век она стала "дорогой государевой". Эту роль играли прежде иные улицы. По Покровке ездил царь Алексей Михайлович в Измайлово. И Петр к друзьям, любимой Анне Монс спешил в Иноземную слободу по ней же. В ХVIII веке царской улицей стала Тверская, отсюда въезжали в Кремль императоры, постоянно жившие в Санкт-Петербурге.
Генеральные секретари со времен Хрущева мчались по Большой Якиманке во Внуково-2, правительственный аэропорт. Здесь же встречали президентов и премьеров зарубежных стран. Поэтому прорубили по-живому, по старой Москве широкий прямой путь, не щадя ни церквей, ни палат, ни особняков.
Была ли альтернатива, можно ли было, не ломая Якиманки, дать генсекам магистраль для быстрой езды? Прежде мне казалось, что гибель улицы была неминуемой. Теперь я так не думаю. Протяженность улицы - примерно километр. Длина тоннеля, проложенного ныне под Калужской заставой - километр. Вот и весь ответ на мучивший меня вопрос. Можно было под Якиманкой, как сейчас под проспектом Мира, проложить тоннель, нацеленный на аэропорт, в кварталы Юго-Запада, Черемушки.
...Полвека назад в плацкартном вагоне я был очарован попутчицей-студенткой. На прощанье она сказала, что живет в общежитии. Нашел ее на задворках Якиманки. Там стоял почерневший доходный дом, превращенный в общежитие первого мединститута. Кто бы мог подумать, что захудалый корпус выйдет лицом к улице, очистится и станет офисом банка? От всех зданий Москвы дом отличает протянувшаяся по фасаду ленточка красочных плиток. Их почистили, и проявились вновь картинки деревенской идиллии с озерами, вереницей гусей и пейзанками. Облицованный белой глазурованной плиткой фасад дома выглядит чуть ли не памятником архитектуры рядом с хмурыми новостройками пятилеток.
Заросла травой раздольная поляна, отведенная при социализме под здание Литературного музея. Не знаю, поднимется ли после кризиса просевший банк, но верю - Якиманку возродят. Если не этот, так другие банки, которых много появилось в Замоскворечье.
Одну потерю улице частично возместили там, где была церковь Казанской Божьей Матери. Патриарх всея Руси Алексий II не далее как 1 июня 2000 года освятил на ее месте новый храм-часовню. Двери в нем постоянно открыты, пусто здесь не бывает. Отделанная мрамором и бронзой, украшенная новыми иконами маленькая церковь традиционна и современна. Над вратами и колоколами возвышается статуя ангела с крестом. Его изваял скульптор Анатолий Бичуков, ныне ректор Художественного института имени Сурикова. Его же - Есенин на Тверском бульваре, колонна Георгия Победоносца на Трубной площади в честь солдат внутренних войск. И храм-часовня на Якиманке воздвигнут в память защитников правопорядка, милиционеров. Их министерство, МВД, высится белым кубом над Калужской площадью и Якиманкой.
На некогда круглой площади не сохранилось ни одного старого дома с магазинами. Все новое, большое, многоэтажное, прямоугольное. Никакой кривизны, никаких овалов. В центре - бронзовый Ленин, чуть было не попавший отсюда на Якиманскую набережную, в компанию бронзовых соратников, свезенных туда по идее Юрия Лужкова. Он и Владимир Ресин, сооружавший монумент незадолго до краха СССР, не дали толпе повалить громадную фигуру. А бедную Якиманку защитить было некому.
БОЛЬШАЯ ПОЛЯНКА
"КРАСНАЯ ЦЕРКОВЬ ПРИ ПОЛЯНКЕ"
Имена московским улицам присваивал не генерал-губернатор. Их придумывал народ. Большая Кадашевская вела в Замоскворечье, к кадашам, делавшим кадки, бочки. Когда возникла каменная церковь Козьмы и Дамиана, ее звали Козьмодамианской, пока не перекрестили в Большую Полянку. За Москвой-рекой простирались на юг поля-поля...
"Сначала поля, потом редкие избы крестьян, затем поселения ремесленников и торговцев, стрельцов и казаков, наконец, к ХIХ веку неотъемлемая часть "темного царства" , вотчина "тит титычей" , которых сменяли их более цивилизованные, европеизированные дети, пока Октябрьская революция, свергнув "гнет роковой навсегда", не передала власть новым, законным хозяевам и не принесла сюда социалистический образ жизни". По такой схеме описывалась Большая Полянка недавними путеводителями. Из прошлого вычеркивались люди и явления, не укладывавшиеся в примитивную картину "купеческой Москвы".
"...Итак, я родился в Москве, в собственном доме на Полянке, в приходе Козьмы и Дамиана". Привожу начало известных мемуаров, написанных по настоянию Александра Пушкина потомственным дворянином, страстным коллекционером Павлом Воиновичем Нащокиным. Эта яркая личность известна широтой души, трогательной дружбой с "солнцем русской поэзии".
Большая Полянка на рубеже ХVIII-ХIХ веков слыла улицей дворянской, прежде чем ее заселили купцы, чиновники и мещане, жившие по соседству с дворянами. К собственному дому Нащокина мы подойдем, а пока остановимся на месте церкви Козьмы и Дамиана.
Стояла древняя церковь вблизи ворот улицы со времен Ивана Грозного. В камень ее одел богатый кадашевец Филипп Савельев в середине ХVII века. Спустя век поднялась над улицей многоярусная колокольня. Сломали ее в 19ЗЗ году. Из храма в Третьяковскую галерею поступили "Иоанн Предтеча в Пустыне" и два чина иконостаса с образами пророков и праотцов. Где остальные три чина?
Позолоченный резной "с виноградом" иконостас сожгли хозяйственники Лубянки. Таким чекистским способом добыли казне золота на семь тысяч рублей. Жгли вместе с иконами, не проданными иностранцам, не попавшими в музей.
Восемь московских церквей в честь Козьмы и Дамиана служили духовным мостом между Москвой и древним Римом, где первые христиане подвергались лютым мучениям и казням. Родные братья-врачи Козьма и Дамиан прославились в столице империи своим искусством. Денег у страждущих они не брали, лишь побуждали исцеленных к вере во Христа. Народ прозвал братьев бессребрениками. За проповедь христианства оба предстали перед судом, который вершил беспощадный сын Римского императора. И его они излечили, за что получили свободу. Козьма и Дамиан погибли от руки убийцы, их закидал камнями врач-язычник.
Нечто подобное пришлось пережить верующим всех конфессий, когда наступил "социалистический образ жизни". Пастырей убивали. Храмы разрушали, как это произошло на Большой Полянке.
"Низкая этажность" вменялась "новыми, законными хозяевами" старой Москве в вину. Была дана директива: "к постройке допускать дома высотой не ниже 6 этажей". Сломали не только церковь, но и стоявший напротив редкой красоты дом Василия Баженова. От его наследия большевики не отказывались, оно считалось предтечей соцреализма в архитектуре. Мастер построил двухэтажный дом, напоминавший римские "palazzo". Его называли "небольшим изысканным дворцом", одним из лучших памятников времен Екатерины II. За свои достоинства черетеж здания попал в альбомы Матвея Казакова. С командой помощников он запечатлел в планах, чертежах и рисунках лучшие здания Москвы. И сохранил, таким образом, ноты, по которым архитекторы второй половины ХVIII века исполняли музыку в камне.
Ни один мастер не удостоился в СССР стольких похвал, монографий, диссертаций, как Василий Баженов. Ему приписали чуть ли не пол-Москвы. Везде указывалось - дом на Большой Полянке он построил неким "Прозоровским", "князю Прозоровскому". Кому именно? Пять лет "главнокомандующим в престольном граде Москве и ее губернии" служил князь Александр Александрович Прозоровский. Не он ли жил здесь? Из альбома Казакова узнаю: "palazzo" принадлежало генерал-лейтенанту Ивану Ивановичу Прозоровскому. Князь вошел в историю этим домом. Его обмерили, "зафиксировали", и сломали.
Кто замахнулся на Василия Баженова? Аркадий Мордвинов, игравший при Сталине роль придворного архитектора. На главной нашей улице протянулись его многоэтажные дома со статуями пролетариев и снопами хлебов. На углу с Тверским бульваром, где разрушили церковь Дмитрия Солунского, им же построен дом с ротондой. Над ней на пьедестале танцовщица вздымала ввысь серп и молот. "Домом под бабой" звали московские остряки этот перл. На месте маленького дома Баженова Мордвинов возвел 7-этажный - с подобной круглой башней. Издалека казалось: над ней порхает балерина в пачке. Вблизи танцовщица превращалась в бутон с проклюнувшимся серпом и молотом. Такие цветочки, опавшие позднее, не видывала прежде классическая архитектура, имевшая дело с античными богами.
Взамен Козьмы и Дамиана архитектор Андрей Буров, признанный теоретика и практик, соорудил дом, который называли "этапным для архитектуры советского периода". На этом этапе началось "крупноблочное строительство". Ручной кирпич заменил бетонный блок, весом в три тонны, декорированный под камень. Маскировку портиками, колоннами, прочими элементами классики позднее, войдя во вкус, отбросили напрочь, уткнувшись в плоскую бетонную панель, черный квадрат советского градостроения.
