При жизни Ольгерд фактически делил власть в Великом княжестве Литовском с братом Кейстутом. После смерти Ольгерда в соответствии с завещанием почившего великим князем был объявлен его любимый сын Ягайло. Это, разумеется, не понравилось Кейстуту, считавшего себя, по еще действовавшему в то время лествичному праву, законным преемником верховной власти в Литве. Кейстут осенью 1379-го, а Ягайло весной 1380 года, заключают сепаратные договоры с Тевтонским орденом и целиком и полностью сосредотачиваются на междоусобной войне друг с другом, которая завершились тем, что молодой Ольгердович обманом пленил и задушил дядю, а заодно едва не расправился с его сыном Витовтом. В сентябре 1380 года, когда взаимная вражда была в самом разгаре, обоим было совершенно не до московского князя и Мамая. Кроме того, у нового великого литовского князя помимо Кейстута остались другие соперники в борьбе за литовский трон и, тем самым, объективно его враги. Ягайло был старшим сыном от последней жены Ольгерда, тверской княжны Ульяны, но его сводные братья от предыдущей жены были, естественно, старше и, надо думать, не без оснований рассчитывали унаследовать великокняжение раньше Ягайла. Не получив его, они не могли не счесть себя обманутыми и обделенными. Самым старшим из детей Ольгерда был Андрей Полоцкий, которому к моменту смерти отца было уже под пятьдесят и который владел самым большим и богатым в Литве Полоцким княжеством. После оглашения завещания Ольгерда Андрей даже предпринял неудачную попытку силой захватить Вильню и отобрать великокняжение у Ягайла. Сложнее с Дмитрием Трубчевским. По разным источникам, он был сыном Ольгерда то ли от первого, то ли от второго брака и, соответственно, то ли родным, то ли сводным братом Андрею и соответственно наоборот, сводным или родным Ягайлу. Андрей Ольгердович лишился самого богатого в Литве полоцкого княжества и законного, по его мнению, права на великокняжение. Дмитрий Ольгердович, которому достались не самые богатые Трубчевск и Стародуб, тоже имел основания считать себя обделенным. Кроме того, весьма вероятно, что его просто-напросто перекупил московский князь, пообещав вожделенный Брянск и вдобавок к нему Переяславль-Залесский в кормление.
Нетрудно представить себе отношение этих двух братьев к своему обидчику Ягайлу, братской любви к которому вряд ли впоследствии добавило убийство Ягайлом их дяди Кейстута и почти удавшееся покушение на двоюродного брата Витовта. Так что на сказочку о том, что Андрей и Дмитрий Ольгердовичи встали насмерть на Куликовом поле за родную Литву, а их брательник Ягайло спешил к ним на помощь, мы не поведемся. Такое развитие событий, мягко говоря, маловероятно. Так же маловероятно и их служение Кейстуту: признание того великим князем Литовским при живом его сыне Витовте автоматически делало в будущем призрачными шансы всех Ольгердовичей на великокняжение. А вот служили ли братья московскому князю, мы не знаем, но летописи утверждают, что служили. Летописям, особенно в таких вопросах, верить надо с осторожностью. Но, с другой стороны, я бы на месте старших Ольгердовичей наверное пошел бы служить именно Дмитрию Ивановичу: московский князь был для них естественным союзником и чуть ли не единственной опорой в борьбе с Ягайлом и Кейстутом. Другое дело, что союз с московским князем не оправдал их надежд. В конечном счете, Андрею и Дмитрию Ольгердовичам все же пришлось придти на поклон к Витовту, но уже после смерти Дмитрия Донского, поскольку, во-первых, сюзеренитет не переходит автоматически от отца к сыну, во-вторых, сын Донского, Василий Дмитриевич, оказался князем слабым, неспособным продолжить дело отца, в частности борьбу с Витовтом, сделавшим Василия своим зятем, а в-третьих, Витовт к тому времени вошел в Литве в такую силу, что Ольгердовичам практически уже ничего не светило. Лишившись сильного сюзерена, смирившись и отказавшись от надежд на великокняжение, они, в конце концов, подались под руку Витовта и бесславно погибли на Ворскле. Но все это случилось потом. В 1380 году, весьма вероятно, они все-таки были вассалами московского князя.
Тут, правда, есть небольшой нюанс. Если верить Деружинскому, то ни один литовский князь на одном поле не присел бы по нужде с каким-то «московским князьком». Однако летописи с Деружинским не согласны. Как мы уже знаем, литовский князь Дмитрий Боброк служил московскому тезке долго и верно. Ягайло, может быть, не стал бы служить Дмитрию Ивановичу, но породниться с ним не считал зазорным. Сразу после начала смуты в Литве, вызванной смертью и завещанием Ольгерда, его вдова Ульяна спешно попыталась устроить брак своего сыночка Ягайла с дочерью Дмитрия Ивановича. Вряд ли она стала бы хлопотать о зяте из числа мелких князьков в тот критический момент, когда ее сыну нужна была реальная поддержка в борьбе за литовский престол. Кроме того, выглядит весьма вероятным, что, породнившись с московским князем, Ульяна хотела нейтрализовать наметившийся союз с ним Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Женитьба Ягайла на дочери Дмитрия{3} приняла реальные очертания после Куликовской битвы, но зависла из-за разгрома Москвы Тохтамышем. А потом жениху подвернулась другая партия, показавшаяся ему более выгодной, и Ягайло, видимо твердо настроившийся разом решить все внутриполитические проблемы Литвы выгодной женитьбой, ее не упустил: брак с польской княжной Ядвигой в совокупности с католическим крещением принесли ему корону Польши. Однако факт остается фактом. Вряд ли было бы возможным сватовство Ягайла, великого князя Литовского и будущего короля Польши, к дочери какого-то незначительного князька. И еще одна «техническая» ремарка о незначительности Московского княжества в конце XIV века. Археологически подтверждаемая площадь московского кремля того времени (28 га), уже успевшего тогда обзавестись каменными стенами, была больше площади так называемого Нижнего замка Вильни, каменные стены у которого появились полувеком позже.
Есть еще одна историческая реальность, никак не укладывающаяся в сценарий «Ягайлов вассал». В 1381 году, то есть сразу после своего воцарения, но до похода на Москву, Тохтамыш выдал ярлык на великое княжение Ягайлу. Собственно, Ягайло не был в подчинении у Орды и в ярлыке не нуждался. Но этот символический акт стал его важной дипломатической победой над Кейстутом и залогом как долгой нежной дружбы лично между Ягайлом и Тохтамышем, так и особых отношений Золотой Орды с Литвой, а затем и Речью Посполитой. Поэтому неудивительно, что изгнанный Тимур-Кутлугом Тохтамыш впоследствии нашел убежище не где-нибудь, а в Великом княжестве Литовском. В 1399 году он участвовал в упомянутом сражении Литвы против Тимур-Кутлуга на Ворскле на литовской стороне. Потомки Тохтамыша окончательно осели в Литве, и татарскую конницу в составе литовских войск, атакой которой началась Грюнвальдская битва 1410 года, вел в бой его сын Джелал ад-Дин. Судя по всему этому, если бы Тохтамышу в 1382 году действительно пришлось решать спор за Москву между Дмитрием Донским и Ягайлом, он вряд ли последовал бы в этом деле сценарию Деружинского.
Нет, не был великий князь Владимирский вассалом своего без пяти минут зятя Ягайла и тем более удельного князя Дмитрия Ольгердовича. Нет, не отнимал Тохтамыш Москву у Ягайла, чтобы вернуть ее Дмитрию Донскому. Нет, отнюдь не братскими были отношения между Ягайлом и братьями, Андреем с Дмитрием. Не случайно при создании одной из поздних расхожих версий Куликовской легенды ее авторы поместили Андрея командовать правым флангом московского войска, а Дмитрия — резервом, ведь именно на правый фланг и резервный полк должен был бы обрушиться Ягайло, подоспей он вовремя и ввяжись с ходу в битву.
А вот о восстании московского люда против Дмитрия Донского и усмирении его Тохтамышем стоит поразмыслить.
Между прочим, также отталкиваясь от московского восстания, А. Быков и О. Кузьмина{4} выдвигают предположение, что в 1382 году Тохтамыш вовсе не имел целью разорять Москву. Наоборот, в союзе с Дмитрием Ивановичем и Кейстутом Гедиминовичем он выступил против Ягайла Ольгердовича, вознамерившись, в конце концов, подчинить себе всю юго-восточную часть великого княжества Литовского, то есть западные княжества бывшей Киевской Руси, сохранявшие независимость от Орды. Восстание в Москве не только лишило Тохтамыша основного союзника, московского князя, но и заставило, изменив планы, заняться усмирением восстания. В итоге до Ягайла дело так и не дошло, Тохтамыш был вынужден ограничиться восстановлением порядка в Москве и разорением земли Олега Рязанского — зятя и союзника Ягайла. Тоже заслуживающая внимания версия. Вот только слабо верится, чтобы Кейстут при всей остроте его противостояния с Ягайлом согласился бы помогать ордынцам в порабощении Литвы и, следовательно, вошел в сговор с Тохтамышем и Дмитрием. В остальном — вполне возможный сценарий развития событий.
