- Чего-то на меня трясучка находит, - объяснил он владельцу фирмы. Ну, и оно спокойнее, когда знаешь, что позади-то никого нет.
- Вам следовало бы побороть это отвратительное пристрастие к горячительным напиткам, - нравоучительно заметил мистер Гердлстон. - Так проматываются драгоценнейшие дары, которыми награждает нас провидение. Это не доведет вас до добра ни в этом мире, ни в том.
Однако этот разумнейший совет, казалось, не произвел на капитана Гамильтона Миггса ни малейшего впечатления. Более того, он испустил довольно громкий смешок и, хлопнув себя по колену, заметил вслух, что его хозяин "ловкая штучка", и несколько раз повторил это выражение с нескрываемым восхищением.
- Ну что же. - сказал Гердлстон после короткого молчания. - Дети есть дети, а моряки - моряки. Когда восемь месяцев треволнений и тяжкого труда завершаются полным успехом - я горжусь, что могу произнести эти слова! почему бы не позволить себе небольшого удовольствия? К другим я не отношусь с той же строгостью и взыскательностью, с какой сужу свои собственные поступки.
Но изложение столь благородных принципов также не растрогало закоснелого Миггса, а только еще больше его развеселило и подвигло его сделать еще несколько восхищенных замечаний относительно интересных свойств характера его хозяина.
- Я должен поздравить вас с очень удачным грузом и пожелать такой же удачи и в следующем вашем плавании, - продолжал коммерсант.
- Слоновая кость, и золотой песок, и шкуры, и камедь, и кошениль, и черное дерево, и рис, и табак, и фрукты, и орехи. Хотел бы я посмотреть на груз получше этого! - вызывающим тоном ответил моряк.
- Прекрасный груз, капитан, да, да, прекрасный! Если не ошибаюсь, во время плавания вы потеряли троих людей?
- Да, их трое у меня концы отдали. Двоих доконала лихорадка, а одного змея укусила. И что это за матросы нынче пошли, хоть убей, не пойму. Когда я ходил простым матросом, мы бы постыдились дохнуть от таких пустяков. Да вот хоть меня взять: я шестнадцать раз переболел гнилой лихорадкой, валялся и с желтой лихорадкой и с дизентерией. А на Андаманских островах меня кусала черная кобра. И холерой я тоже болел. Я тогда плавал на бриге у Сандвичевых островов. И всей-то нашей команды было три матроса и семь покойников. И все это с меня - как с гуся вода. И дальше тоже так будет. Только вот что, хозяин, не найдется ли у вас тут хлебнуть чего-нибудь покрепче?
Старший компаньон встал и, взяв из шкафа бутылку рома, наполнил довольно большой стакан. Моряк с жадностью его осушил и с удовлетворенным вздохом поставил на стол.
- А скажите-ка, - сказал он с неприятной фамильярной усмешкой, небось, вы очень удивились, что мы вернулись, а? Ну, скажите честно, как мужчина мужчине.
- Отчего же? Ваше судно хоть и старое, да зато крепкое. Ему еще плавать и плавать, - ответил коммерсант.
- Плавать и плавать! Да разрази меня бог! В Бискайском заливе мы чуть было не пошли на дно кормить рыб. Ну и ночка была, доложу я вам: штормяга задувал с вест-зюйд-веста и дул, проклятый, уже третий день, так что нам солоно пришлось. Еще когда мы из Англии уходили, старое корыто только-только держалось на воде. Ну, а солнышко вытопило всю смолу из швов - палец пролезет, если не вся ладонь! Два дня и одну ночь мы не отходили от помп - текло оно, как решето. Фортопсель у нас прямо с раксами сорвало. Я уж думал, не видать нам больше Лондона.
- Раз оно выдержало такой шторм, то прекрасно может сделать еще один рейс.
- Отправиться-то оно отправится, - угрюмо сказал моряк, - только назад не вернется, это уж как пить дать.
- Что с вами сегодня, Миггс? Вы просто на себя не похожи. Мы высоко ценим вас как храброго и мужественного человека - разрешите, я вам еще налью! - который не побоится маленького риска, когда есть ради чего рисковать. Смотрите, вы лишитесь своей репутации, если не возьмете себя в руки!
- "Черный орел" еле держится на воде, - не сдавался капитан. - И вам придется с ним что-то сделать, так он плавать больше не может.
- И что же с ним надо сделать?
- Поставить в сухой док и хорошенько его подштопать. Не то он не успеет даже из Ла-Манша выйти.
- Прекрасно, - холодным тоном сказал коммерсант. - Раз вы настаиваете, значит, судно придется ремонтировать. Но, разумеется, это сильнейшим образом отразится на вашем жалованье.
- Как это?
- В настоящее время вы получаете пятнадцать фунтов в месяц и пять процентов комиссионных. Мы платим вам столько ввиду риска, которому вы подвергаетесь. Мы поставим "Черного орла" в сухой док, и с этих пор вы будете получать десять фунтов в месяц и два с половиной процента комиссионных.
- Эй, погодите-ка! - закричал моряк. Его медно-багровое лицо совсем потемнело, налитые желчью глаза злобно заблестели. - Вы эти штучки со мной бросьте, черт бы вас подрал! - прошипел он и, подойдя к столу, оперся на него так, что его сердитое лицо почти вплотную приблизилось к лицу коммерсанта. - Меня голыми руками не возьмешь, приятель, потому что я свободный британский моряк и надо мной хозяев нет!
- Вы пьяны, - сказал старший компаньон. - Сядьте!
- Жалованье мне убавлять! - ревел капитан Миггс, все больше разъяряясь. - Это мне-то! После того, как я служил вам верой и правдой, жизни своей не жалея! Вы только попробуйте, хозяин, только попробуйте! А что, если я возьму и расскажу про то, как закрашивались грузовые марки? Что тогда будет с фирмой "Гердлстон"?! Да вы мне жалованье удвоите, лишь бы это дельце не выплыло на свет божий!
- О чем вы говорите?
- О чем? Ах, вы не знаете, о чем я говорю? Где уж там! Это же не вы велели нам ночью замазать государственные марки и поставить их повыше, чтобы можно было взять лишний груз. Это, значит, не вы распорядились, а?
- Вы собираетесь утверждать, будто я отдал вам подобное распоряжение?
- Само собой! - гремел рассерженный моряк.
Гердлстон ударил в гонг, который стоял у него на столе.
- Гилрей, - спокойно распорядился он, - сходите за полицией.
Капитан Гамильтон Миггс был несколько ошеломлен этим неожиданным ходом своего противника.
- Потише, потише, хозяин, - сказал он. - Чего это вы затеваете?
- Я намерен потребовать вашего ареста.
- Это за что же?
- За угрозы, запугивание и попытку вымогательства.
- Свидетелей-то не было, - ответил моряк с некоторым вызовом, но уже явно струсив.
- Нет, были, - заметил Эзра Гердлстон, входя в кабинет. Он давно уже стоял между дверями, отделявшими кабинет от конторы, и слышал большую часть разговора. - Но, кажется, я перебил вас. Вы говорили, что замараете доброе имя моего отца, если он откажется повысить вам жалованье.
- Я ж ничего дурного не думал, - сказал капитан Гамильтон Миггс, тревожно переводя взгляд с отца на сына. В молодости он был хорошо известен полицейским властям и не имел ни малейшего желания возобновлять знакомство с ними.
- Кто закрасил эти грузовые марки? - спросил коммерсант.
- Я.
- Вам кто-нибудь велел это сделать?
- Нет.
- Попросить полицейского войти, сэр? - осведомился Гилрей, заглядывая в дверь.
- Пусть немного подождет, - ответил Гердлстон. - А теперь, капитан, вернемся к сути нашего разговора: поставим ли мы "Черного орла" на ремонт в сухой док и снизим вам жалованье, или же вы сочтете возможным отправиться в новое плавание на прежних условиях?
- Отправлюсь, будь оно трижды проклято! - отрезал капитан и, сунув руки в карманы куртки, вновь развалился на стуле.
- Совершенно правильное решение, - одобрительно произнес его суровый хозяин. - Но божба - весьма греховная привычка. Отошли полицейского, Эзра.
Молодой человек усмехнулся и вышел, оставив отца вновь наедине с капитаном.
- Если вы ничего с ним не сделаете, портовый инспектор все равно его в плавание не выпустит, заметил моряк после долгого молчания, во время которого он успел перебрать в памяти все свои обиды.
- Ну, разумеется, мы что-то сделаем. Нашу фирму никто не обвинит в скупости, хотя мы избегаем излишних расходов. Надо будет покрасить и просмолить корпус, а также перебрать такелаж. Это ведь добротное старое судно, и под командой превосходного моряка - мы же знаем вам цену, капитан, - оно совершит еще немало рейсов.
- Мне-то платят за риск, хозяин, как вы только что сами сказали, заметил капитан, - а вот как насчет тех, кто за него ничего не получает, мои помощники, команда?
- Дорогой капитан, во всяком деле есть свой риск. Без риска в нашем мире прожить невозможно. Вы знаете, что сказано о тех, кто отправляется в море на кораблях: они видят чудеса пучины морской, но зато и подвергаются опасности. Землетрясение может разрушить мой дом на Эклстон-сквер, ураган может сокрушить его стены, однако же я не думаю об этих опасностях. Так почему же вы убеждены, что с "Черным орлом" обязательно должно случиться несчастье?
Моряк ничего не ответил на эти рассуждения, хотя они его и не убедили.
- Ну ладно! - сказал он угрюмо. - Я же согласился - и делу конец, так что говорить об этом больше нечего. Вам зачем-то нужно посылать в плавание дырявые лохани, и вы мне хорошо платите, чтобы я на них плавал. Это меня устраивает, и вас это устраивает. Ну, и об чем разговор?
