Восточная Прибалтика и ее жители не остались в стороне от процессов, происходивших по всей Северной Европе, начиная с VIII века. Прежде всего, это касалось народов, проживавших у моря или на важнейших речных торговых путях, осваиваемых викингами. Раньше всех в международную торговлю включились курши и самбы, уже имевшие такой опыт в эпоху функционирования «янтарного пути». На землях этих народов находят предметы далекого восточного и южного импорта, а также свидетельства посещения торговых гаваней скандинавскими и датскими купцами. Со скандинавами и балтийскими славянами начинают торговать и приморские эсты.
Со второй половины VIII века начинается освоение викингами речных торговых путей Восточной Европы, в которое помимо скандинавов вовлекаются и населявшие эти территории народы. На будущих землях Киевской Руси возникают первые торгово-ремесленные поселения, в которых скандинавское население соседствовало со славянским и финно-угорским. Для Прибалтики значительную роль сыграло появление таких центров, как Изборск, Псков и Полоцк. С основанием этих городов ключевую роль начинает играть торговые пути, связывающие их с Балтийским морем. Один из них шел из Пскова через Восточную Эстонию и Северную Латгалию (Толову) в бассейн р. Гауя, другой был проторен от Полоцка по Западной Двине. Это привело к включению в циркумбалтийские контакты уже континентальных районов Восточной Прибалтики. И на морском побережье, и на внутренних торговых путях возникают типичные для эпохи викингов торговые места или открытые торгово-ремесленные поселения, население которых было многэтничным и занималось ремеслами и международной торговлей. Таковыми, например, были городище Даугмале на границе расселения ливов, латгалов и земгалов, Ерсика в латгальско-селонском порубежье, Тартусское городище и Колывань (древний Таллинн) в Эстонии, Гробине в земле куршей (близ Лиепаи). Предметы прибалтийского происхождения находят на Готланде и в центральной Швеции, а также по всему побережью южной Балтики, где жили балтийские славяне.
Эпоха викингов втягивала народы Прибалтики не только в торговые, но и в военные предприятия. Прибалтийские народы, как страдали от пиратских набегов со стороны шведов и датчан, разделяя судьбу других народов Восточной Европы, так и сами пиратствовали. По письменным источникам хорошо известны грабительские войны между датчанами и шведами с одной стороны, и куршами и самбами – с другой. А в языке эстов, которые сами, как и скандинавские викинги, промышляли морским разбоем (в особенности сааремцы) понятия «пират» и «швед» были синонимами. Народы, не имевшие выхода к морю, также не оставались в стороне от военных экспедиций викингов. В погребениях латгалов этой эпохи обнаружено как значительное количество оружия из Скандинавии, так и других привозных предметов, прежде всего, северогерманского происхождения, а также арабских монет. Это свидетельствует не только о широких и тесных торговых связях, но и о возможном участии в военных походах восточных викингов, именуемых в источниках IX–X вв. русами. Участие же в южных экспедициях русов эстов (чуди) прямо зафиксировано русскими летописями. Они неизменно составляли часть дружины Олега Вещего в его походах на Киев и Константинополь.
Не только тесные торговые связи, но и даннические отношения северо-восточных латгальских областей Толовы и Атзеле (Очела русских летописей) с Псковом, возможно, были установлены еще в середине X века. Именно здесь в латышском языке сохранилось обозначение административно-территориальной единицы «pagasts», от славянского «погост». Так в Киевской Руси назывались опорные пункты княжеской власти для сбора дани, возникшие в результате фискальных реформ княгини Ольги в 947 году. В эти пункты княжеские тиуны свозили установленную дань с окрестных поселений. Такая система сбора дани называлась в средневековой Руси повозом, и могла возникнуть лишь на территориях, где власть русских князей была достаточно прочной. Сеть таких же погостов покрыла в результате реформы Ольги всю Киевскую Русь, земли как славянских, так и неславянских народов. И нет ничего удивительного в том, что, по крайней мере, северо-восточная часть Латгалии, имевшая тесные связи с русами в предшествующее время, сохранилась в сфере их интересов и достаточно прочного влияния после возникновения государства. Это подтверждается и арабскими авторами. В сочинениях Ибн-Хаукали (X в.), упомянута некая Итлава, названная «областью русов». У другого автора Ибн-Эль-Варди этот топоним звучит еще ближе к латгальскому названию края – Талава. Показательны и традиционные вассальные отношения Толовы с Псковом, а не с основным центром Северо-Западной Руси Новгородом. Последний возникает лишь в середине X века, когда даннические отношения Толовы с Русью могли уже существовать, и в этом случае ключевую роль в сохранении русской княжеской власти на этих землях играл именно Псков, тесно связанный с Толовой экономически. Нам неизвестно, насколько далеко на юг Латгалии распространялась власть русских князей, но, скорее всего, южные области оставались вне сферы их устойчивого влияния. Но в середине X века в верховьях Даугавы возникает и постепенно усиливается другой сильный славянский сосед – Полоцкое княжество.
* * *
Больше всего от набегов викингов страдали прибрежные поселения балтов. Поэтому курши старались строить свои замки не у самого берега, а в нескольких километрах в глубине территории. В VII веке шведам удалось построить морской город – Seeborg, крепость на побережье в землях куршей, которая просуществовала до конца VIII столетия. Затем последовал удар куршей, и крепость была полностью уничтожена. От тех времен в Швеции остались камни с руническими надписями, которые посвящены памяти героев, нашедших свой конец «на востоке».
По предположению шведского историка Биргера Нермана, эти камни могут быть посвящены воинам, павшим от рук куршей в Зееборге. Более того, вшведских преданиях сохранились упоминания о том, что курши даже вмешивались во внутренние дела шведов. Когда два властителя Харальд и Ринг начали войну, в рядах их ратей сражались воины из «восточных земель». Харальда, кроме прочих, поддерживали ливы, а Ринга – курши. Древние саги – эхо отгремевших битв, и вполне возможно, что эта битва имела место в действительности в 750 году. В собрании саг Снорри Стурлуссона «Круг Земной» упоминается некто Торгнюр, который выступил на собрании перед королем Олафом:
«Теперь конунги шведов ведут себя совсем не так, как бывало прежде. Торгнюр, мой дед, помнил уппсальского конунга Эйрика, сына Эмунда. Он рассказывал, что когда тот был в расцвете сил, он каждое лето набирал войско и отправлялся походом в разные страны. Он подчинил себе Финнланд, Кирьяланд, Эйстланд, Курланд и многие земли на востоке. Еще и сейчас можно видеть построенные им земляные укрепления и другие сооружения»[15].
Латгалы – восточнобалтское племя, населявшее восток современной Латвии. Занимали центральное положение по отношению к другим народам, расселившись в нижнем течении р. Западная Двина, частично оттеснив, частично ассимилировав прибалтийско-финское население (ливы, эсты). Долгое время исповедовали язычество
Еще через сто лет, в 853 году, в Курсу вторгся крупный флот датчан, принадлежавший королю Хориху I. Курши собрали ополчение и ударили на высадившихся датчан. В страшной схватке погибла половина воинов датского короля. Одновременно флот куршей одержал победу и на море, захватив половину датских боевых кораблей. Именно разгром в Курсе стоил королю его власти в Дании.
В саге об Эгиле есть очень яркий эпизод, раскрывающий характер набегов викингов и их взаимоотношения с балтами. Это рассказ о поездке одного из отрядов в земли куршей. Мы приведем его полностью:
«Торольв и Эгиль жили у Торира в большом почете. А весной братья снарядили большой боевой корабль, набрали на него людей и отправились воевать в восточные земли. Они много раз вступали в бой и добыли себе большое богатство. Приехали они в Курляндию, пристали к берегу и договорились с жителями полмесяца сохранять мир и торговать. Когда этот срок истек, они стали совершать набеги, высаживаясь в разных местах.
Однажды они высадились в широком устье реки. Там был большой лес. Они сошли на берег и, разделившись на отряды по двенадцать человек, углубились в лес. Скоро показалось селение. Здесь они начали грабить и убивать, а жители убегали, не сопротивляясь. К концу дня Торольв велел протрубить отход. Те, кто был в лесу, повернули назад к кораблю с того места, где они находились. Только на берегу можно было пересчитать людей, но когда Торольв вышел на берег, Эгиля там не было. Уже стемнело, и они решили, что искать его невозможно.
Эгиль и с ним его двенадцать человек прошли в лес и увидели широкие поля, а на них строения. Неподалеку стоял двор, и они направились к нему. Придя на двор, они стали врываться в постройки, но не видели там ни одного человека. Они забирали все добро, которое могли унести с собой. Там было много построек, и они задержались надолго. Когда же они оставили двор, их отделила от леса большая толпа, которая приготовилась напасть на них.
