Однако все эти планы и им подобные составлялись перед уже намеченными кампаниями или накануне сражений. Во второй половине XIX века военные деятели стали составлять и другие планы — планы войны против предполагаемого противника. Эти планы составлялись в тиши кабинетов, продуманно, не спеша, а готовые — прятались под замок, дожидаясь своего часа. Планы войны представляли собой совокупность решений и мероприятий по проведению мобилизации, осуществлению перевозок войск в установленные районы сосредоточения. Они содержали основную стратегическую идею использования вооруженных сил, определяли общие оперативные задачи войсковым соединениям — направление и цель действий.
При составлении планов стали учитываться новые факторы, порожденные развитием производства и средств сообщения. Особое влияние на планы войны оказало бурное строительство железных дорог, начатое в Европе в 30-е годы XIX века. Военные деятели быстро сообразили, какую пользу можно извлечь из железнодорожного транспорта для передвижения и снабжения войск. Однако они также уразумели, что перемещение войск и предметов снабжения армии по железной дороге следует тщательно и досконально планировать.
Снабжению армии — и прежде всего продовольствием — всегда придавалось большое значение. Армию Александра Македонского, если только ее не сопровождали корабли с провиантом, ожидали в районе будущих битв продовольственные запасы, закупленные ловкими порученцами у не брезгующих сомнительными доходами местных торговцев. Шарлемань, отправляясь на очередную войну, черпал продовольственные запасы не только из своих родовых владений, но и из ресурсов вассалов. Фридрих Барбаросса, Филипп Август и Ричард Львиное Сердце, отправляясь в Третий крестовый поход, заключили соглашение с итальянскими торговыми республиками Генуей и Венецией о предоставлении крестоносцам судов с продовольствием (взамен территориальных компенсаций на Востоке).
Сделав краткое отступление, повторим: развитие железнодорожного транспорта не только упростило снабжение армии, но и поставило перед военными задачу планировать перевозки. Актуальность этой задачи выявилась во время франко-прусской войны, когда пренебрежение строгим расписанием поездов и четким порядком погрузки и выгрузки предметов снабжения армии вылилось в неразбериху на французских железных дорогах и привело к неудовлетворительной оборачиваемости товарных составов. Стало ясно, что для успешного исхода войны, наравне с другими мероприятиями, необходимо составление четкого графика движения поездов в военное время.
Этому искусству, как и любому другому, следовало учиться, а, к удовлетворению военных, учебных классов хватало. Прогрессивные веяния не обошли стороной и армию.
В XIX веке в странах Европы, наряду с техническими и финансово-экономическими учебными заведениями, стали появляться штабные колледжи, а в 1810 году в Пруссии была основана даже Военная академия. Однако все эти военно-учебные заведения готовили в основном штабных офицеров, скорее канцеляристов, чем командиров. Их слушателями в подавляющем большинстве становились представители именитых и богатых фамилий, а перспектива занять высокие должности после завершения обучения открывалась большей частью перед протеже больших военных чинов. Так, штаб лорда Реглана во время Крымской кампании состоял сплошь из его друзей и знакомых.
Во второй половине XIX века программа обучения в штабных колледжах стала меняться. Почин проявил граф Гельмут фон Мольтке-старший, немецкий фельдмаршал, начальник Генерального штаба, поставивший целью приблизить обучение к практике. По его инициативе стали проводиться занятия по стратегии и по тактике — на картах и планах путем полевых поездок, во время которых слушатели тренировались в изучении и оценке местности, выборе позиций, оценке обстановки и отдаче приказов. В учебных заведениях стали практиковаться доклады и сообщения по военной истории, разработке военных планов и различным вопросам боевой подготовки.
Инициатива фон Мольтке не осталась незамеченной за границей. Так, после успеха немцев в австро-прусской войне 1866 года и во франке-прусской войне 1870–1871 годов в Австро-Венгрии и во Франции не только открыли новые военно-учебные заведения, но и модернизировали старые по немецкому образцу, также приблизив обучение к практике. Штабы французских и австро-венгерских армий стали получать пополнение, способное стратегически мыслить, освоившее основные принципы тактических действий, а также обученное и рутинной штабной работе, в которой не последнее место занимало составление мобилизационных планов и графиков движения поездов в военное время.
В то же время подготовка других специалистов, призванных защищать национальные интересы, — а именно дипломатов — почти не была развернута. Будущие дипломаты получали первоначальное образование по специальности в университетских аудиториях на лекциях по истории. Более глубокие знания приходили позже, в стенах министерства или во время пребывания в дипломатическом корпусе. Отметим: в начале XX века дипломаты составляли небольшой круг людей, большей частью хорошо знавших друг друга, и, хотя каждый из них защищал интересы своей страны, все до единого полагали, что выполняют одну задачу: помешать развязыванию войны. Вот что писал о дипломатах начала XX века Гарольд Николсон в книге «Эволюция дипломатии»:
«В 1913 году послы Франции. России, Германии, Австро-Венгрии и Италии в Англии при участии сэра Эдварда Грея пытались ликвидировать кризисную ситуацию на Балканах, в то же время отстаивая свои национальные интересы, которые сами по себе представляли опасность для дела мира. Тем не менее дипломаты, имея одинаковые устои в своей профессии, были неизменно уверены в благоразумии и порядочности друг друга и искренне стремились предотвратить любое военное столкновение… Первая Мировая война — не на совести дипломатов. В этой войне повинны другие люди».
По словам того же Гарольда Николсона, военные стремились к войне не более дипломатов, однако в силу своей профессии постоянно и скрупулезно готовились к ней. Действительно, к войне готовились вооруженные силы всех европейских стран. Большое внимание уделялось вопросам мобилизации, сосредоточения и стратегического развертывания вооруженных сил, при этом особое значение придавалось начальным действиям. Жозеф Жоффр, начальник французского Генерального штаба, указывал, что каждый день промедления при мобилизации и сосредоточении войск может обернуться потерей от 15 до 25 км территории государства.
Составление мобилизационных планов и графиков перемещения войск по железной дороге стало будничной работой штабов. Военные подсчитывали с математической точностью, какое количество войск и с какой скоростью может быть перевезено к линии фронта, какое количество предметов снабжения армии следует доставить войскам, каковой окажется емкость театра военных действий. Одновременно оценивались возможности потенциальных противников. Все делалось для того, чтобы опередить неприятеля в сосредоточении и развертывании войск и внезапно напасть на него с целью сорвать план развертывания его сил.
Особое значение придавалось обоснованному плану войны. К 1904 году такие планы имелись во многих армиях. В большинстве случаев они разрабатывались узким кругом специалистов, высокими чинами Генерального штаба, без привлечения экспертов со стороны. О сотрудничестве политиков, военных, разведчиков, дипломатов, к которому пришли и наше время при разработке системы государственной безопасности, в начале XX века в большинстве европейских стран даже не помышляли. В этих странах военные планы не покидали стен Генерального штаба, и даже члены правительства имели о них смутное представление. В Германии, где с 1890 года (после отставки Бисмарка) вся власть, по существу, была сосредоточена в руках кайзера и военных, с планом войны был ознакомлен только премьер-министр, да и то спустя несколько лет после его составления. В такой же тайне держались и сроки начала военных действий. К примеру, министр иностранных дел Австро-Венгрии даже в конце июля 1914 года пребывал в полном неведении о предстоявшей войне с Россией, а командующий военно-морским флотом Италии узнал о войне с Австро-Венгрией всего за несколько часов до ее официального объявления.
К коллективному творчеству в те времена пришли только в Англии, где военные планы принимались Комитетом имперской обороны, учрежденным в 1902 году. Да и этот коллегиальный орган был ограничен в правах: планы войны на море были вне его компетенции, они составлялись одними флотскими, намеревавшимися, когда придет время, повторить успех, достигнутый в Трафальгарском сражении, и тем самым покончить с противником одним мощным ударом.
