С любопытством осматривал я поле сражения.
Я ужаснулся, увидевши число тел на местах, где стояли наши линии, но я более нашел их там, где были войска непрителя, и особенно, где стеснялись его колонны, готовясь к нападению, невзирая, что в продолжение нескольких дней приказано было жителям местечка (как то они сами сказывали) тела французов отвозить в ближайшее озеро, ибо нельзя было зарывать в землю замерзлую. Как артиллерийский офицер примечал я действие наших батарей и был доволен. В местечке не было целого дома; сожжён квартал, где, по словам жителей, сносились раненые, причем много их истреблено.
— При нашем приближении к Прейсиш-Эйлау неприятель тотчас вышел. Поспешное его отступление свидетельствовали разбросанные во множестве обозы, снаряды и лазареты с ранеными и больными. Сильная оттепель сделала дороги непроходимыми, и как в подобных случаях терпит наиболее отступающий, то французы в городах и селениях оставили все свои лазареты. (Всего было собрано более 2 тыс. раненых.)
Прибывши в Ландсберг, нашли мы госпиталь офицерский, и к удивлению их, они видели в нас гораздо большее о них попечение. Многие по нескольку дней были не перевязаны. Хозяин моёй квартиры, знающий французский язык, сказывал, что он слышал французских офицеров, рассуждающих, в каком состоянии была армия их, когда после сражения в ту же ночь прошла она Ландсберг. Они говорили, что если бы не корпус маршала Бернадотта, не бывший в деле, который оставлен был в арриергарде, то некому было бы прикрыть отступление, ибо войска были в ужаснейшем беспорядке и число мародеров неимоверное».
Итак, Беннигсен не только оставил за собою место битвы, что является формальным подтверждением победы, но он и полностью решил задачу кампании — не дал Наполеону вывести Пруссию из числа союзников России. Мало этого, Наполеону был нанесён столь огромный урон, что он в 1807 г. призвал в армию французов, призыв которых должен был бы быть в 1808 г.
Надо сказать, что эта слава русского оружия как-то очень малоизвестна, кроме того, практически сразу же была предпринята попытка ее изолгать, преуменьшить её результаты. Ермолов пишет: «Не избежал однако же главнокомандующий порицаний; и как не менее рассуждают те, кои не имеют понятия о вещах, то много было обвиняющих. …Генерал князь Багратион отправлен главнокомандующим в С.-Петербург с подробным объяснением о Прейсиш-Эйлавском сражении, которое по разным интригам представлено было государю в несправедливом виде. Слышно было, что генерал-лейтенант граф Толстой посредством брата, весьма приближенного к государю, доводил до сведения вымыслы, вредные главнокомандующему. Мнение было, однако же, в пользу последнего, и с графом Толстым ни в каком отношении не сравнивали». Ермолов не пишет, что хотел Остерман-Толстой (граф Толстой), но запомним эту интригу.
Видимо, Багратион убедил Александра I, поскольку уже в то время эта битва заняла почётное место в ряду славных битв русской армии. И какое бы ни было отношение монарха к Беннигсену, но он наградил его за эту битву высшей наградой России — орденом Андрея Первозванного.
Между прочим, Ермолов высказал и явную обиду на Беннигсена. Во время боя у Прейсиш-Эйлау к Ермолову на батарею заглянул граф Кутайсов, которому тот не подчинялся, но ловкий граф после сражения приписал все заслуги Ермолова себе. В результате вместо Св. Георгия 3-й степени, к которому Беннигсен представил Ермолова, тот получил всего лишь орден Св. Владимира, а Св. Георгия получил Кутайсов. Ермолов пожаловался Беннигсену на несправедливость, Беннигсен пообещал её исправить, но либо ничего не сделал, либо у него ничего не получилось. Мало того, в воспоминаниях, множество раз отмечая Ермолова, в данном случае приписывает подвиг Кутайсову.
Кстати, у ордена Св. Георгия было интересное дополнение — за особо выдающиеся победы в отдельных выдающихся сражениях все участвовавшие в бою офицеры награждались специально для этого учрежденными золотыми крестами. За всю историю этой награды было всего пять случаев её учреждения: за взятие Очакова (1778 г.), Измаила (1790 г.) и Праги — пригорода Варшавы (1794 г.) войсками под командованием генерал-аншефа А. Суворова; за взятие турецкой крепости Базарджик (1811 г.) войсками под командованием генерал-лейтенанта С. Каменского и за «Победу при Прейсиш-Эйлау» войсками под командованием генерала от кавалерии Л. Беннигсена. Сам Беннигсен об этой награде с понятной гордостью пишет: «Его величество, по моему о том представлению, приказал пожаловать более 1200 офицерам особый знак отличия, состоявший из золотого креста, который носился в петлице, с изображением в нем года, числа и месяца знаменитых дней под Прейсиш-Эйлау. Этот крест всем, получившим оный, сокращал на три года установленный законом двадцатипятилетний срок беспорочной службы, для лиц военного звания — на получение ордена Св. Георгия 4-й степени. Кроме того, государь император приказал унтер-офицерам и рядовым всей действующей армии, находившимся в деле под Прейсиш-Эйлау, выдать в награду одну треть получаемого ими жалования».
Выигранные Кутузовым битвы никакими специальными наградами не отмечены.
В продолжение кампании весной 1807 г. Беннигсен, действуя против начавших наступление превосходящих французов (123 тыс. французов против 105 тыс. русских), задумывает операцию по окружению корпуса французского маршала Нея у Гуттштадта. Из-за промедления командиров соединений, имевших задачу отрезать Нея, замысел не удался, тем не менее Ней, потеряв до 7 тыс. человек при 3 тыс. русских потерь, с большим трудом прорвался назад, оставив русским не только 3 тыс. пленных, но и свою коляску с личными вещами.
Почти сразу же последовал удар собственно Наполеона по армии Беннигсена под Гейльсбергом. Искусство Наполеона не помогло: потеряв почти 13 тыс. убитых, раненых и пленных при 8 тыс. потерь у Беннигсена, Наполеон прекратил битву, оставив поле боя за русскими.
И наконец, в июне 1807 г. в сражении под Фридландом Наполеон, имея 80 тыс. солдат против 61 тыс. у Беннигсена, добивается убедительной победы: потеряв 12 тыс. французов, Наполеон нанёс русским войскам потери в 18 тыс., кроме того, захватил 80 из 120 бывших у Беннигсена орудий. После этого заключается мир, а Александр I отправляет Беннигсена в отставку по болезни.
Беннигсен в то время действительно болел: за две недели до своего последнего сражения с Наполеоном под Фридландом, в сражении под Гейльсбергом, Беннигсен потерял сознание из-за резких болей в желудке и окончание битвы происходило под командованием князя Горчакова. (Ермолов высказывает мысль, что именно из-за выбытия из строя командующего не удалось нанести Наполеону решительное поражение.)
Но что в итоге? В итоге к войне 1812 года генерал от кавалерии Беннигсен имел опыт войны с Наполеоном со счётом: две победы при двух, в худшем случае, ничьих и одном поражении.
А какой опыт сражений с Наполеоном был у генерала от инфантерии Кутузова?
Битва под Аустерлицем. Официальная версия
В активе (пассиве?) Кутузова была только битва под Аустерлицем.
До этой работы её описание не вызывало у меня сомнения, тем более что основные сведения о ней заложены романом Льва Толстого «Война и мир». Типа сошлись в чистом поле армии Наполеона и Кутузова. Кутузов подтягивает еще войска, а царь его торопит начинать битву, но Кутузов сообщает, что ещё не все подошли, однако царь ему дескать, мы не на Марсовом поле, чтобы начинать, когда все соберутся. А Кутузов ему так мудро: потому и не начинаем, что не на Марсовом поле. А что ещё вспомнить после романа «Война и мир»?
Суммарно версию Л. Толстого можно изложить словами князя Андрея: «Сражение выиграет тот, кто твёрдо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, — и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли — ну так бежать!» — мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, Бог знает что бы было». Короче, сошлись войска, и была битва, но мы проиграли её потому, что на чужбине драться не хотели.
Но вот читаю статью об Аустерлице в «Военной энциклопедии» (простите за длинную цитату), кстати, кратко изложенную и на сайте Министерства обороны России.
«Генеральное сражение в русско-австро-французской войне 1805 года состоялось 2 декабря (20 ноября по старому стилю) 1805 года возле Аустерлица (современный чешский город Славков-у-Брна) и вошло в современную историографию как битва трёх императоров, поскольку в ней лично принимали участие императоры Франции, России и Австрии — Наполеон I, Александр I и Франц II.
Накануне сражения русско-австрийская армия под командованием генерала Михаила Кутузова насчитывала 86 тыс. человек (в том числе 15 тыс. австрийцев), французская армия Наполеона I — 73 тыс. Русско-австрийские войска занимали сильные позиции в районе Ольмюца (ныне город Оломоуц в Чехии) в ожидании подхода подкреплений. Александр I, игнорируя мнение Кутузова, принял план австрийского генерала Франца Вейротера, предусматривавший наступление на основе устаревшей стратегии без учета манёвра противника и достаточных данных об обстановке.
