нашего города в возрасте до 18 лет хотя бы однажды приводил любимую девушку, дабы целоваться при луне, а ежели выгорит, то и заняться кое-чем посерьезнее.
Правда, привычному пейзажу, помимо парапета, брусчатки и влюбленных парочек недоставало мужика с крестом. Да и окружающий меня непролазный лес вырубили, судя по историческим хроникам, предположительно тысячи две лет тому назад, заменив его парковой зоной. Это ежели за точку отсчета принять тот самый момент, когда мне сладенького захотелось. А вот если отталкиваться от текущего состояния, то этой чащобе еще жить и жить.
Удивительно, но несмотря на всю нелепость происходящего — какой к черту скачок во времени — я моментально смирился с мыслью о том, что на прошлую жизнь можно поставить большой жирный крест. Тот самый, которого так не доставало, для того чтобы локализовать свое местонахождение. Привязав его к Владимирской Горке.
А вот интересно, если предположить, что я совершил скачок во времени, то почему оказался именно здесь. По прикидкам институт должен был располагаться километрах в пяти южнее. В районе Лысой Горы. Решив, что эти мелочи запросто можно списать то ли на вращение Земли, то ли на деформацию тектонических плит, обе гипотезы были одинаково несостоятельными. Я бы даже уточнил — совершенно призвезденными. Какая к черту деформация, ежели, судя по окружающей растительности, скачек не должен превышать сто тысяч лет. За это время особых сдвигов в земной коре не должно произойти. Разве что на пару десятков метров. А уж вращение Земли тут точно ни причем. Не в ту сторону она, милая, крутится.
Напрасно я обо всех этих глупостях задумался. Наверное, все-таки психоэмоциональный шок сказывается. От падения задницей на землю с двухметровой высоты. Этак еще немного, и надумаю, что оказался в параллельной вселенной, в которой все то же самое, кроме месторасположения института. Хорошо бы еще тут Марго не существовало, или она бы переехала на ПМЖ в Китай. Правда, последний вариант я тут же с негодованием отмел, как непатриотичный. Дабы не усугублять сущности.
Судя по бреду, творящемуся у меня в мозгах после переноса в прошлое, складывается впечатление, что я не на задницу приземлился, а головой тюкнулся. Марго-то тут каким боком затесалась. Вот и не верь после этого в дедушку Зигмунда Фрейда.
Надо все же думать о главном и срочно возвращаться к нашим баранам, вернее к перспективам.
Грядущие перспективы представлялись достаточно туманными, хотя по здравому размышлению и не то чтобы очень радужными. На самом деле все сводилось к трем-четырем основным вариантам. Исходя из того, что с помощью подручных средств, а к таковым я мог уверенно причислить разве что стволы и ветки окружающей растительности да валуны, предположительно гранитные, так вот, из подручных средств мне вряд ли удастся построить квантовый генератор, дабы с триумфом вернуться в институт и все-таки набить Жеке морду.
Остается найти свою экологическую нишу в местном биоценозе. При условии, что меня занесло не очень далеко, вернее не очень давно, и человек уже произошел от обезьяны, можно попытаться внедриться в племя местных троглодитов. Если не съедят сразу, то используя статус аксакала — средняя продолжительность жизни у троглодитов, если мне не изменяет память лет тридцать — и сделать карьеру шамана. От должности вождя я тут же заочно отказался. Оно мне надо — бегать по лесу, размахивая дубиной. При реализации этого варианта можно было бы рассчитывать на два-три десятка лет относительно сытой жизни.
Но это при условии, что человек уже состоялся как вид, но не успел продвинуться на пути прогресса достаточно далеко.
Крайние варианты вызывали большие опасения. Ежели людей на Земле еще нет, то карьера отшельника представлялась в самых мрачных тонах. Мало того, что я человек достаточно коммуникабельный, так еще отсутствие специфических навыков может здорово осложнить жизнь. Как прикажете разводить костер, когда закончится газ в зажигалке, не говоря о том, что самой крупной дичью, которую мне удалось собственноручно добыть, была семисотграммовая щучка, выловленная навороченным спиннингом с палубы шестиметровой яхты. И как прикажете прокормиться без спиннинга, яхты и хотя бы заурядного супермаркета.
Вариант с продвинутой цивилизацией тоже представлялся сомнительным. Опасения вызывали остаточные сведения из учебника древнего мира, в соответствии с которыми продвинутые культуры, вплоть до наступления эпохи феодализма, использовали случайных прохожих в основном в качестве предмета кровавого жертвоприношения. А судя по отсутствию зданий и сооружений на месте, где предполагается быть столице с двухтысячелетней историей, эпоха феодализма еще не наступила.
Размышляя таким образом, я сформулировал основные задачи. В краткосрочном плане, обеспечить минимальные жизненные потребности, как-то место проживания, огонь, хлеб насущный, господи, как жрать хочется, наверное нервное, а что дальше-то будет, и чаю с утра не попил. В долгосрочном плане определиться с эпохой и попытаться наладить контакт с человечеством, при наличии оного. В стратегическом плане все-таки набить Жеке морду.
Вдохновленный плодами собственного гениального умствования я решил перебраться на берег реки, руководствуясь соображением, что в ближайшее время в плане пожрать можно рассчитывать только на рыбу, да и то ежели повезет. А к пище надо держаться поближе. Переход на чисто вегетарианскую диету, как-то грибы, ягоды и шишки, я предпочел максимально отсрочить.
Вторым не менее важным резоном послужила шальная надежда, что пещера, вернее даже пещерка размером семь на восемь и высотой три пятьдесят — чем не полногабаритная квартира? — в которую лазили все местные пацаны до тех пор, пока служители культа объявили ее то ли местом отдохновения святого Августина, то ли запасником для хранения мощей и реликвий, и на этом основании здорово расширили территорию монастыря. Так вот, эта пещера вполне возможно присутствует и в настоящем времени. Если река не изменила русло радикальным образом, то вон та небольшая скала в полутора километрах, выступающая из земляной кручи, и содержит искомое. Через три часа, проклиная неустроенность девственного леса, буреломы, заросли ежевики и крутые спуски, большую часть которых пришлось преодолевать на пятой точке, я стоял на берегу великой реки, рассматривая полуметровую дыру в скале метрах в десяти у себя над головой. Скала существенно отличалась от той, с которой я имел дело в детстве. Она представляла собой вертикальный гладкий гранитный монолит без трещин и выступов, сверху оканчивающийся полутораметровым козырьком. Не имея определенных альпинистских навыков, забраться наверх представлялось проблематичным. Как бывший альпинист, я понимал, что с навыками задача не представляла
