Сегодня мне неожиданно позвонила вдова Я. И. Алксниса: в 1969 году будет 70 лет со дня его рождения. Группа товарищей начала подготовку к изданию сборника, посвященного Алкснису, — они просят меня написать статью о моих встречах с ним — я дал согласие. У меня было много встреч с Алкснисом. Первый раз я увидел Якова Ивановича летом 1929 года на борисоглебском аэродроме, потом мы три раза встречались в 1929 году в городе Спасске. Было немало встреч и в Москве в 1934 году и в последующие годы. Алкснис, в моих глазах, всегда был крупнейшей фигурой в нашей авиации. Он сделал для ее развития больше любого Главкома, которые работали после него.
Как договаривались несколько дней назад, сегодня в 9 утра я позвонил Королеву, чтобы напомнить о его обещании встретиться с группой конструкторов-любителей, работающих над луноходом. Королев суховато ответил: «Николай Петрович, сейчас у меня много людей, и я не могу вам сказать всего, что хотел. Я позвоню через час, разговор будет неприятный». Опять что-то вывело Сергея Павловича из равновесия. Скорее всего, это дело рук Правецкого: он, наверное, сообщил Королеву о моем отказе принять из Минздрава пятерых врачей для подготовки к космическому полету. Вчера я отослал Королеву наши предложения по использованию кораблей «Восход». Эти предложения Королев также встретит в штыки, и опять будет много шума. Но шум — шумом, а дело — делом: к сожалению, Королев нередко шумит напрасно.
20 сентября.
В субботу в конце рабочего дня неприятный разговор с Королевым все же состоялся. Королев возмутился нашим письмом с предложениями по программе предстоящих полетов «Восходов». По первому, третьему и четвертому полетам мы не предлагаем ничего нового, но во втором — вместо полета двух человек на 15 суток с медицинскими задачами — мы предложили полет одного космонавта на 20–25 суток с решением ряда военных задач. Вот это-то предложение и вызвало бурю. Королев сказал мне примерно следующее: «Николай Петрович, вы хорошо знаете состояние кораблей — они уже на выходе. Изменять задание на полет сейчас — значит задержать его на несколько месяцев. Я всегда очень хорошо относился к ВВС и лично к вам и имел основания думать, что вы со мной всегда посоветуетесь, прежде чем предпринять что-либо важное. Сейчас я оказался в глупом положении, мне звонят из МОМа и ВПК и с ехидцей спрашивают: ну, как ваше мнение, будем переделывать корабли под программу ВВС? Я знаю, что вы инициатор этого дела, вы заставили Вершинина подписать это письмо — старик подписывает все, что вы ему предлагаете. Так работать я не могу. Мы можем работать и без ВВС: мы, если будем сами готовить космонавтов, обойдемся и без вашего космоцентра. Мы подготовим и командиров кораблей для очередных полетов».
Пытаясь успокоить Сергея Павловича, я сказал, что мы по существу только повторили наши прежние предложения, сделанные нами уже дважды в текущем году, что это письмо — ответ на решение ВПК от 18 августа 1965 года и, кроме всего прочего, в нем содержатся только предложения для обсуждения, а не требования. Королева кто-то сильно «подогрел», он не понял всей ценности для него наших предложений. Речь ведь не обязательно должна идти только об уже изготавливаемых кораблях «Восход» — он может поддержать нас в принципе и предложить осуществить нашу программу на других кораблях, заказанных специально для Министерства обороны.
Угрозы Королева отказаться от наших космонавтов не новы: он уже несколько лет готовится к тому, чтобы иметь своих космонавтов. Я думаю, что намерение Королева иметь «все свое» никто не поддержит. Подготовка космонавтов слишком сложное и дорогое дело, чтобы ее можно было осуществлять ведомственно. У нас есть просьбы президента АН СССР и министра здравоохранения о подготовке в ЦПК ВВС ученых и врачей для космических полетов. Эти два документа направлены против королевской тенденции к автономии, и появились они не случайно.
Я не придаю большого значения состоявшемуся разговору — это не первая и не последняя схватка между нами. Я не хотел и не хочу портить отношения с Королевым, но Сергей Павлович часто ведет себя так необдуманно и резко, что от него отходят даже те, кто ценит и любит этого умного, но капризного и деспотичного человека. Сергей Павлович, по существу, одинок, у него очень мало настоящих друзей, и в этом больше всех виноват он сам. Но я, конечно, за Королева.
Сегодня все космонавты, кроме Беляева и Леонова (они в Греции), Поповича (он в Бресте) и Николаева (находится в госпитале после операции), собрались в ЦПК и приступили к занятиям. Завтра я поеду в Центр и проведу там совещание с космонавтами по предстоящим задачам и по состоянию дисциплины. В текущем году не было серьезных происшествий с космонавтами, но случаи нетактичного поведения, опозданий и других мелких ошибок имели место: Леонов без разрешения ездил в редакцию журнала «Огонек», Попович сорвал поездку из Бреста в Пинск и опоздал в Москву, Гуляев нагрубил полковнику Аристову. Надо признать, что воспитательная работа с космонавтами у нас поставлена плохо, во многом они предоставлены сами себе, у нас нет систематической работы с каждым отдельным космонавтом.
В субботу звонил Правецкий и просил разрешения прислать в ЦПК кандидатов в космонавты — врачей Киселева и Ильина — для ознакомления с ними. Сегодня Масленников доложил, что Борис Егоров привез кандидатов, и врачи Центра уже знакомятся с ними.
22 сентября.
Вчера в ЦПК собирал всех космонавтов и руководителей Центра. Поставил задачи по подготовке к космическим полетам до конца этого года и на весь 1966 год. При всех объявил выговор космонавту Гуляеву, указал на слабость дисциплины в Центре, на частые сборы с выпивками по самым незначительным поводам. Обещал резко сократить выступления и встречи космонавтов, а на приемы в правительстве и посольствах посылать по одному. Приглашения на приемы поступают ежедневно и для всех. На завтра, например, в одно и то же время приглашают болгары и Вальтер Ульбрихт.
Имел серьезный разговор с Терешковой. Она по-прежнему непримиримо относится к Пономаревой, считая, что Пономарева вела себя недостойно и ее нельзя назначать в космический полет. Я сказал Вале, что прошлые недостатки Пономаревой нам хорошо известны, из-за них она и не полетела первой, хотя к полету была подготовлена лучше других. За последние два года к Пономаревой нет никаких претензий, все космонавты считают ее достойным кандидатом на полет, и только Терешкова не может простить ей прошлых обид. Я приказал Терешковой не проявлять открыто антипатию к Пономаревой, а активно включиться в качестве руководителя в работу по подготовке очередного женского полета. Я сказал Вале, что если она настаивает на своем мнении о Пономаревой, то пусть напишет официальный рапорт, мы его рассмотрим и примем. Терешкова, по-видимому, поняла, что может попасть в смешное положение, она решила не возобновлять свои наскоки на Пономареву и немедленно приступить к работе по подготовке Пономаревой и Соловьевой к полету.
С Гагариным, Комаровым и Хлебниковым мы еще раз обсудили кандидатуры космонавтов-мужчин на полет с выходом в космическое пространство. К этому полету готовятся четверо: Хрунов, Шонин, Горбатко и Заикин. К Хрунову нет никаких замечаний, он был дублером у Леонова и может отлично выполнить полет. Шонин хорошо подготовленный космонавт, отлично учится в академии, по его поведению тоже нет никаких замечаний. Но пару лет назад при тренировке на центрифуге у него были зафиксированы неблагоприятные симптомы в работе сердца; кроме того, замечено, что Шонин даже при небольших физических нагрузках очень обильно потеет. По докладам врачей, в наземной обстановке этот недостаток Шонина практически не сказывается на его работоспособности, но на мой вопрос: «Как будет чувствовать себя Шонин, если ему придется в мокром от пота белье быть в скафандре более двух недель?» — врачи не смогли твердо заявить, что работоспособность и самочувствие Шонина будут хорошими. Поручил Хлебникову вместе с Шониным изучить этот вопрос и подготовить предложения по профилактике нежелательных последствий интенсивного потовыделения. Горбатко в гагаринском наборе числится двенадцатым, а Заикин — тринадцатым и самым последним. Оба они малоактивны в общественной жизни, всегда молчат, в академии учатся хуже других (Заикин имеет семь троек, были у него и двойки), общее развитие обоих только удовлетворительное. Правда, за пять лет пребывания в Центре они заметно выросли. Полет они могут выполнить, но с блеском представлять советскую космонавтику не смогут. Гагарин и Комаров высказались в поддержку Горбатко и Заикина: они вместе с ними более пяти лет работают в одном коллективе и не могли поступить иначе. А нам, руководителям, приходится говорить правду в лицо — я высказал Горбатко и Заикину наши сомнения, предупредив, что я делаю это не для того, чтобы отстранить их от подготовки к полету, а с целью побудить полнее и лучше использовать отведенное на нее время и заметно подтянуться там, где они сами еще чувствуют слабину. Поручил полковнику Крышкевичу включить Горбатко и Заикина в активную общественную деятельность и лично руководить их подготовкой к выступлениям.
