На содержание идеологической войны влияла та мера, в какой ее организаторы становились, по известному выражению, «рабами собственной пропаганды». Это происходило не только в таких случаях, когда, например, в апреле 1945 года гитлеровцы ожидали немедленного взрыва американо — советской войны. Или когда министр обороны США Форрестол, не веривший (по его собственному признанию в личном дневнике) в советскую «агрессию», столь усердно пропагандировал вымысел об этой мнимой «угрозе», что постепенно впал в безумие. Форрестол окончил, как известно, свои дни, выбросившись из окна с воплем, что советские танки вступают в Вашингтон… В том случае, когда мера ослепления собственной ложью оказывалась достаточно большой, содержание психологической войны теряло рациональный смысл, слабо соответствовало сложившимся условиям, отражая лишь предвзятые, оторванные от жизни взгляды, навязчивые идеи и пустые притязания.
Если вообще психологическая война в целом была направлена в современную эпоху на решение неразрешимой задачи — воспрепятствовать неизбежному ходу исторического развития, то в последнем случае становились нереальными даже ближайшие, непосредственные цели данной пропагандистской кампании.
Однако было бы неправильно считать, что чем несбыточнее конечные цели, преследуемые психологической войной, тем менее ее вредоносное влияние. Напротив, известно немало примеров, что как раз эта несбыточность заставляла реакцию особенно тщательно маскировать свои подлинные намерения, особенно ловко приукрашивать сгнившие основы старого общества, с удвоенным и утроенным усердием искать любую цель для пропагандистского проникновения в прогрессивный лагерь, чтобы под маской заботы об его дальнейшем развитии распространять идеологию, враждебную самим основам передового общественного строя.
Вплоть до современной эпохи возможности ведения психологической войны против народов другой страны были довольно ограничены и могли стать достаточно эффективными только в двух случаях: военной оккупации или наличия внутри этой страны достаточно влиятельной группировки, готовой превратиться в орудие чужеземного идеологического наступления. Только в новейшее время быстрый прогресс средств массовой информации и их монополизация в империалистических государствах в руках финансового капитала создали для реакционных сил впервые возможность оказывать непосредственное пропагандистское воздействие на другие страны.
В наши дни в условиях невиданного возрастания роли трудящихся масс, их политической активности ведение психологической войны против собственного народа является с точки зрения монополистической буржуазии совершенно необходимым для сохранения ею власти. Вместе с тем психологическая война против социалистических стран мыслится стратегами империалистической реакции как столь же важное орудие для осуществления их химеричных планов «экспорта контрреволюции», «отбрасывания коммунизма».
В современную эпоху психологическая война не только приобрела глобальный характер, но и невиданно выросли усилия, затрачиваемые империализмом на идеологическую обработку (или попытки такой обработки) каждого человека как в «своих», так и в чужих странах с целью преодолеть небывало возросшее сопротивление реакционной пропаганде. Нарастание тотальности психологической войны не следует понимать в смысле усиления, полноты прямого, лобового отрицания всех сторон социального и политического строя противной стороны. Наоборот, здесь тактика бывает очень гибкой, как мы уже убедились. Это нарастание проявляется в попытках тотального охвата и воздействия на все стороны духовной жизни общества.
Теоретики психологической войны подчеркивают, что после 1945 года она стала вестись и должна вестись и в мирное время. В число ее средств неизменно входят, как признавал, например, один из этих теоретиков, М. Дайер, «мошенничество, обман и распространение слухов» [354]. А целью ее является, как отмечалось в американском сводном труде по психологической войне, не только достижение «подходящих для нас (для США. — Е. Ч.) политических решений, но и фактический переход к нашему образу жизни» [355].
В исторической перспективе очевидно, что ни в одну эпоху контрреволюционная психологическая война не достигла ни одной из главных целей, которые ставила реакция. Не достигла несмотря на то, что она сопровождалась всеми другими видами экономического, политического и военного давления, включая вооруженный «экспорт контрреволюции». Но эта же история показывает, на какие дополнительные лишения и жертвы способна обречь психологическая война народные массы, насколько она может осложнить и замедлить поступательный ход общественного развития. В рамках одной страны результаты психологической войны на протяжении определенного времени оказывались очень значительными (например, влияние нацистской пропаганды в Германии). В психологической войне против социалистических государств отдельные частные успехи были неизменно связаны с использованием ею объективных трудностей и, главное, усиливавших эти трудности ошибок в экономическом и политическом руководстве строительством нового общества. Однако эти частные успехи реакции лишь подчеркивают провал в попытках достижения главных целей психологической войны.
Поражения, которые терпит империалистическая пропаганда, несмотря на щедрые миллиардные ассигнования правительств и монополий, вполне закономерны прежде всего потому, что она выступает против закономерностей исторического развития, против неодолимого движения по пути прогресса. Таким образом, отдельные успехи в психологической войне носят и не могут не носить исторически преходящий характер. Это, однако, нисколько не умаляет вредоносности империалистической пропаганды, размеров того ущерба, который она причинила и еще может причинить. Борьба против пропагандистских диверсий заправил психологической войны — важная органическая часть борьбы народов против империалистической реакции, за мир, демократию и коммунизм.
От века полуправда — полуложь страшнее всякой лжи.
В бою открытом можно ложь сразить, которая вся ложь.
А крепость полулжи прямой атакой не возьмешь.
А. Теннисон
Старинное правило гласит: чтобы найти преступника, надо установить, кому выгодно преступление. Если проанализировать содержание столь многообразной внешне и столь маскирующейся под беспристрастие западной буржуазной пропаганды, сразу же становится очевидным, насколько вся она поставлена на службу интересам империалистической реакции.
Буржуазия смертельно боится роста революционности своего классового антагониста — рабочего класса. Западная пропаганда трубит о превращении капитализма в «строй общего благосостояния», об исчезновении революционности рабочего класса и самого рабочего класса. Монополистический капитал мечтает о разрушении единства международного коммунистического движения. Буржуазные пропагандисты денно и нощно кричат о том, что это единство якобы отвечает только интересам Советского Союза, пытаются раздувать любое различие во мнениях, рекламировать различные антиленинские течения, стараются способствовать раскольнической деятельности «ультралевых» авантюристов, провокационно размалевывая их под «подлиных революционеров». Монополиям ненавистна непобедимая правда марксизма — ленинизма, и не проходит дня, чтобы реакционная печать и радио не занимались в стотысячный, в миллионный раз его «опровержением», уверениями в его «устарелости». Империалистическая буржуазия страшится громадного революционизирующего влияния опыта советского народа, строящего коммунизм. И следствие этого — попытки оболгать Октябрьскую революцию, до неузнаваемости исказить картину славного пути, пройденного советским народом. Финансовую олигархию приводит в трепет притягательная сила примера советского народа, строящего коммунизм. И вот начинаются бесконечные разговоры о том, что в СССР в результате экономической реформы «возрождается» (уже в который раз!) капитализм и что вообще трудно провести различие между капитализмом и социализмом.
Психологическая война против социалистических стран неизменно терпела крах, когда она встречала твердый, бескомпромиссный отпор. Великим примером является беспощадное разоблачение Марксом, Энгельсом и Лениным всех ухищрений реакционной пропаганды. Марксистско — ленинское учение — непобедимое оружие в последовательной борьбе против буржуазной идеологии во всех ее проявлениях. Успешная, более чем полувековая борьба КПСС и других братских коммунистических партий против империалистической пропаганды является примером того, как нужно разоблачать маневры и срывать коварные планы руководителей империалистической психологической войны.
