При всей важности фактора социального происхождения хрониста он не всегда играет определяющую роль. Яркий пример этого — Жан Фруассар[157]. Выходец из мелкого нидерландского бюргерства, он полностью оторвался от своих социальных корней. Придворная служба и страстная привязанность к куртуазной поэзии сделали Фруассара восторженным певцом рыцарских добродетелей и подвигов. История англо-французской войны представляла для него неоценимый материал. Фруассар одинаково пылко восхищался подвигами рыцарей любой страны. Это отнюдь не означает, что его хроники беспристрастно рисуют борьбу между Англией и Францией. Напротив, в их разных редакциях проступает сначала яркая проанглийская, а затем профранцузская окраска. Она, однако, не имеет ничего общего с ростками национального самосознания. Фруассар строго ориентировался на интересы своих покровителей и служил сначала при английском дворе, а затем во Франции.
При всех отмеченных слабостях труд Фруассара представляет большую ценность при изучении истории борьбы английской и французской монархий. Прежде всего его огромным достоинством является основательная источниковая база. Известно, что Фруассар активно собирал свидетельства очевидцев и даже документы в нескольких европейских странах. В силу любви к рыцарству он придавал в своей хронике большое значение чисто военным вопросам: вооружению, тактике, численности войск и т. п. При изучении истории конфликтных отношений между Англией и Францией это представляется существенным. Заметим, что подобные данные почти полностью отсутствуют в трудах большинства хронистов — служителей церкви.
Возвращаясь к вопросу о влиянии социального, происхождения авторов хроник на содержание их произведений, следует отметить «отступление от правила» в трудах еще двух известных французских хронистов XV в. — Робера Блонделля и Жака де Бувьера, по прозвищу Берри[158]. Блонделль — рыцарь из Нормандии, Берри — герольд Карла VII. Под впечатлением высокого накала массового освободительного движения во Франции оба автора описали историю освобождения Северной Франции в манере, нетипичной для рыцарей. Страницы их хроник пронизаны горячим патриотическим чувством и презрением к англичанам, не исключая и английских баронов, — например, главнокомандующего Тальбота. Еще большим отступлением от рыцарской идеологии является внимание Блонделля и Берри к простым людям Франции. Горожане и даже крестьяне показаны как помощники Карла VII и его армии в деле освобождения Нормандии. Все это превращает записки Блонделля и Берри в источники многоплановые: помимо богатого фактического материала, основанного у Берри на личном участии в Нормандской кампании, в них ценно свидетельство особой духовной атмосферы во Франции середины XV в. Они помогают воссоздать то, что называют «духом армии» — фактор, имеющий решающее значение в массовых освободительных движениях.
При всей ценности источников нарративного характера их данные недостаточно полны и надежны для воссоздания истории международных отношений. Они нуждаются в корректировке с помощью других материалов. Государственные акты заинтересованных стран, международные договоры, официальная переписка служат самым естественным источником относительно объективной информации. Договоры о мире, тексты соглашений о временных перемириях, инструкции послам, журналы переговоров, заключения по итогам третейских судов — таков основной видовой состав этой группы документов. Наиболее важны универсальные издания первой половины XVII в., такие, как собрание мирных договоров европейских государей, опубликованное Бернаром Жаком, или известное многотомное издание дипломатических документов английской короны Фомы Раймера[159]. При всех недостатках археографического характера эти издания отличаются важным достоинством: состав документов в них позволяет исследователю максимально приблизиться к работе с архивным фондом, в котором не произведен тематический отбор под утлом зрения той или иной конкретной темы. Среди современных документальных публикаций такой подход почти не встречается. В качестве исключения можно отметить издание дипломатических документов из Государственного архива в Лондоне[160].
Начиная с конца XIX в. среди изданий документов по истории международных отношений абсолютно преобладают тематические сборники и подборки документов, посвященные отдельным событиям или межгосударственным связям. Как правило, их отличает высокий уровень археографической работы: подробные комментарии, содержательные предисловия и т. п.[161] В работе с этими весьма ценными источниками приходится постоянно иметь в виду возможную предвзятость издателей, вследствие которой самый отбор документов может повлиять на освещение событий. Например, английские публикации по истории англо-шотландских отношений или союза Шотландии и Франции желательно корректировать с помощью данных шотландских или французских изданий и т. д.
Важным дополнением к публикациям дипломатических документов являются издания официальной переписки королей[162]. Они позволяют проследить процесс подготовки того или иного международного соглашения или нарастания конфликтной ситуации, выявить направления поиска международной поддержки, прочесть то, что подчас оставалось за строками официальных договоров и соглашений. Кроме того, в переписке проступает личность короля, индивидуальные особенности которой налагали заметный отпечаток на развитие международных отношений.
Исследование существа отношений между государствами невозможно без пристального внимания к их внутреннему развитию. Автором книги широко использовались акты и распоряжения королей — французских, английских, шотландских, кастильских (последние представлены в приложениях к монографии Ж. Доме)[163]. Эта группа документов позволяет проследить неразрывное единство внутренней и внешней политики государства, непосредственную связь централизаторских или универсалистских устремлений монархии с ее действиями на международной арене. Содержание королевских распоряжений дает представление о состоянии и эволюции государства, необходимое при изучении значительного исторического периода. Особое место в источниковой базе книги занимает издание приговоров Парижского парламента середины XIII — начала XIV в.[164] Поскольку издание включает все приговоры, вынесенные примерно за полстолетия, оно позволяет увидеть место англо-французского конфликта из-за английских континентальных владений в развитии противоречий между двумя монархиями. Содержание решений королевского суда (для английского короля он был в тот период сеньориальным судом) ярко отражает глубину противоречий между двумя странами в период, предшествовавший Столетней войне.
При исследовании одной из крупных проблем истории международных отношений интересно не только воссоздать объективную картину прошедших событий, но и представить ее отражение в сознании современников. Это не только любопытно, но и существенно важно для понимания истинного характера и масштаба изучаемых исторических явлений. Отчетливо осознавая неизбежность искажений объективной; картины в субъективном восприятии очевидцев, автор стремился использовать сами эти искажения как важное свидетельство эпохи, как источник для более адекватной реконструкции событий прошлого. Такого рода материал содержат хроники, которые в той или иной мере всегда отражают личность хрониста и состояние общественного мнения. Кроме того, были использованы некоторые памятники художественной литературы, в которых нашло отзвук англо-французское соперничество: романы, стихи, баллады о крупнейших сражениях, подвигах рыцарей, победах Бертрана Дюгеклена и т. п.[165] Литературные произведения — это особый тип исторического источника, их использование требует большой осторожности и корректировки с помощью других документов. Вместе с тем они способны дать то, чего нет в документальных памятниках. В частности, при изучении данной темы литературные произведения позволяют понять степень значимости тех или иных событий, их влияние на внутреннюю жизнь стран, действовавших на международной арене.
Например, анонимная поэма «Жалобная песнь о битве при Пуатье» демонстрирует глубокое потрясение жителей Франции от поражения 1356 г. и первые симптомы зарождения народной войны. Широко распространенные в 20-х гг. XV в. насмешливые стихи и песенки об англичанах свидетельствуют о выросшей неприязни к завоевателям, которая стала питательной средой для развития народно-освободительного движения. Особенно чутко художественная литература отразила такой важный для истории международных отношений процесс, как зарождение национального самосознания.
