М. С. Горбачева «вполне устраивал обстрел аппарата ЦК, казавшегося ему недостаточно послушным. К тому же в силу своего положения работники ЦК раньше других членов партии начали понимать истинный смысл маневров Горбачева, и это его беспокоило. Показательно, что несколько лет он не собирал аппарат ЦК, чтобы обсудить положение дел и начистоту поговорить о ходе перестройки. Лидер партии исколесил весь мир, облетел многие страны и континенты, встречался с людьми разных убеждений, профессий и званий, однако не хотел встретиться и объясниться с работниками, которые были его естественной опорой и помощниками. Ему хватало времени лишь для того, чтобы ставить подписи под решениями о реорганизациях и переделках аппарата, держать его в состоянии тревоги и неуверенности» [26. С. 64].
«Форсированное разрушение по политическим мотивам аппарата ЦК КПСС и партийного аппарата в целом, осуществленное после XIX Всесоюзной партконференции М. С. Горбачевым и его окружением, имело, на мой взгляд, отрицательные последствия для страны. Прежде всего оно привело к резкому снижению реального управленческого потенциала государственных органов. Вслед за этим наступило многократное увеличение численности управленческой бюрократии и одновременно — утрата какого-либо политического контроля за его стяжательскими устремлениями. (…)
В течение 1989 года штатная численность сотрудников (…) была сокращена по аппарату ЦК КПСС — на 536 ответственных работников. Проведено данное сокращение штатов было в два приема, совпадавших по времени, первый с подготовкой к выборам народных депутатов СССР, второй — народных депутатов РСФСР.
Следующая, третья волна сокращений прокатилась по профессиональным структурам КПСС в 1990 году, вычеркнув из штатных расписаний около 45 тыс. работников, в том числе по штату ЦК — 603 из 1494» [17. С. 5, 145–146].
В то же время начались и нормотворческие нововведения: «Положением об Отделе организационно-партийной работы» (1986 г.) в обязанности отдела вменялась подготовка материалов (записки, проекты постановлений) к заседаниям Политбюро и Секретариата, организация и контроль исполнения принятых решений, информация руководства ЦК о их реализации.
Стоило убрать эти функции — и работникам аппарата ничего не оставалось кроме, как протирать штаны» [26. С. 140].
В результате «все смешалось в нашем большом партийном доме» [12. С. 241].
Во всей КПСС он был далеко не однородным. Он был разным по иерархии, по предназначению и возможностям: «Особыми полномочиями в партийном аппарате пользовались оргтоделы. «Орговики» фактически осуществляли кадровую политику и в партии, и в государстве в целом. Цэковский орготдел монопольно решал ее в общегосударственном масштабе. (…)
Заведующий орготделом в партийном комитете был, образно говоря, «кум королю и сват министру». Все номенклатурные партийные и государственные кадры и весь депутатский корпус — от сельских Советов и до Верховного Совета СССР — были в руках «орговиков». Орготделы были главным звеном в осуществлении кадровой политики партии» [3.90. С. 63].
Вот одно из «открытий» М. С. Горбачева: «В партии не главное аппарат. Главное — направленность, стиль работы, политика партии, ее динамизм». Уж чего-чего, а динамизма потом хватало…
«Первые секретари райкомов являлись главной силой партии. В сельских райкомах они, как правило, были выходцами из числа руководителей совхозов, колхозов, то есть людьми, хорошо знающими местные условия, местное население. В городских районах — это были в своем большинстве представители крупных рабочих или научно-исследовательских коллективов.
Их также не обвинишь в незнании жизни. Значит, отрицательное восприятие в райкомах некоторых действий Генсека не могло быть объяснено одним лишь пресловутым желанием сохранить «место и привилегии», тем более что председатели колхозов или директора предприятий жили не в пример лучше райкомовских секретарей.
Выходит, дело было в другом. В том, что отдельные новации воспринимались на районном уровне как умозрительные, надуманные, не вызванные реальными потребностями практики.
В этих условиях руководству КПСС в лице ее Генсека следовало пересмотреть свою политику: либо убедить райкомовский актив в ее жизнеспособности, либо устранить райкомы со своего пути. М. С. Горбачев и его ближайшее окружение сделали выбор в пользу третьей возможности, и в течение 1990–1991 г. штаты райкомов и горкомов подверглись сокращению на 50, 60, а то и на 70 процентов. Райкомы оказались фактически обескровленными» [17. С. 109–110].
Московский городской комитет КПСС. 24 декабря 1985 г. на место первого секретаря МГК КПСС был избран Б. Н. Ельцин. Первым делом он провел подготовку к январскому Пленуму, который сместил все неугодное ему бюро: «Я считал, что аппарат горкома, особенно те люди, которые проработали с Гришиным долгие годы, должны быть заменены. Эти аппаратчики были заражены порочным стилем эпохи застоя — холуйством, угодничеством, подхалимством» [5. С. 85].
Всего же из 33 первых секретарей райкомов будет снято 23 человека. В частности, 26 июля 1986 г. «за провал в организации работы по обеспечению населения плодоовощной торговли в районе, а также за ряд других серьезных упущений» с поста первого секретаря Киевского райкома партии был снят А. Коровицын. Через семь месяцев он покончит с собой. После этого даже «Е. К. Лигачев сдерживал реформаторские порывы Б. Н. Ельцина (…) при его попытках решительно перекроить структуру партийных органов и партийного аппарата в Москве» [17. С. 117]. Кстати сказать, когда снимали Б. Н. Ельцина с поста первого секретаря МГК, никто ему не припомнил этой трагедии [3.91. С. 1–3]. Как-то забыли они своего «товарища»…
Коммунистическая партия Советского Союза
Уничтожение КПСС есть организационный феномен. И оно было проведено очень точно, искусно и в кратчайшие сроки. Расчет производился давно, ибо главное свойство КПСС заключалось в ее роли колоссальных скреп, которыми держалась советская система. Это отмечалось как коммунистическими жрецами, так и (на более качественном уровне) американскими советологами: «Интеграция системы. Самая важная функция, выполняемая КПСС, и самая очевидная — это интеграция системы: обеспечение единства и согласованности в политической системе, которая иначе может испытывать недостатки в этих качествах. Программа партии по социализации — это важная часть ее интегральной функции, а также является осуществлением политических прерогатив набора новобранцев, но вопрос тут намного шире.
Советский Союз — это обширная страна, охватывающая более десяти часовых поясов и тысячи километров с востока на запад и с севера на юг. Проблема коммуникации между Центром и населенными пунктами все еще затруднительна из-за нехватки шоссейных и железных дорог И резкого климата, который отрезает большие территории (действительно, большую часть сельской местности, даже в европейской части России) на существенную часть года. Удерживание политической системы представляет огромную проблему для правительства, так же как для его имперского предшественника. Дисциплинированная армия помощников, размещенная по всей стране, может помочь создавать лояльность и гарантировать согласие с центральными директивами. Даже в такой ситуации, как мы уже видели, может считаться само собой разумеющимся, поскольку возможно, так было и при Сталине. Для них этот случай необязателен, когда необходимо руководствоваться тем, что говорит Кремль.
К тому же население СССР дифференцировано, что угрожает целостности общества. Этнически, лингвистически, культурно, традиционно, религиозно, исторически и экономически — по этим и другим критериям многие народы СССР отличаются друг от друга; некоторые серьезные наблюдатели видят более чем честолюбивые стремления в объявленном появлении исторически нового сообщества советских людей, характеризующегося новыми гармоничными отношениями. Коммунистическая партия как центр политической системы служит одновременно символически и практически инструментом, который может охватить эти группы — и действительно, она стремится сделать свое членство более представительным для общества (которое она требует считать авангардом). Это в действительности символ уникальности Советского Союза. Наконец, объединенная структура КПСС служит мощным противовесом, чтобы уравновесить федеральные структуры Советского государства. Несмотря на то что существуют различные партийные организации во всех республиках, за исключением Российской Федерации со своим Центральным Комитетом, Бюро и Секретариатом, советские авторы указывают, что партия — это не федеральная организация. Она имеет собственный устав, программу, собственный членский билет и партийные организации автономных республик и республик Союза — это территориальные организации КПСС. Это означает, что республиканские коммунистические партии подчиняются центральным органам, так же как и являются их представителями, что позволяет политическому центру использовать номенклатуру, чтобы распределять персонал по всей стране. Определенные области в правительстве — особенно культурные и образовательные — делегированы и республиканским властям; различия в законодательстве отражают местные традиции и потребности. Но объединенный партийный аппарат, связанный сверху донизу демократическим централизмом, гарантирует, что ни одна республика или национальная единица не будет отступать далеко от линии, определенной центральными властями в Москве. Учитывая географические и социологические особенности страны, вероятно, неизбежно, что партия должна выполнять такую роль.
