В тот день на Арбате некоторые генералы и полковники стали поговаривать о том, за счет каких средств появилась на свет президентская медаль. Да и ко времени ли она — армии еле хватает на прожитье, а Верховный главнокомандующий министру — золото… И пошло-поехало: «Ельцин разбазаривает золотой запас страны».
Отставной полковник Петрович сказал как-то витиевато:
— Золотой запас — золотому фонду…
МЫШЕЛОВКАПрезидент, еще недавно громогласно хвалившийся своими многими вариантами выхода из чеченского кризиса, вдруг замолчал. Пресс-секретарь президента Сергей Медведев объявил в прессе, что «Ельцин раздумывает».
Пока Ельцин раздумывал и молчал, наша войсковая группировка вовсю громила чеченские населенные пункты. У командующего войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-полковника Анатолия Квашнина однажды сорвалось: «Уничтожить осиные гнезда бандитизма»…
Москва торопилась «выпустить кишки» из оставшихся дудаевских отрядов, численность которых все еще оставалась значительной (5–6 тысяч человек без учета затаившихся в селениях боевиков, составлявших резерв ополчения). Это было вызвано не только тем, чтобы к моменту оглашения генерального президентского плана урегулирования конфликта максимально обескровить дудаевцев. В Чечню торопилась еще одна военная весна. Наши стратеги хорошо понимали, что, как только растают снега, дудаевцы уйдут в горные леса на свои базы и тогда война примет еще более тяжелый характер.
Мне казалось, что тогда Грачеву надо было во что бы то ни стало привезти Ельцину «чеченский подарок» в любом виде — будь то разгром самых крупных вооруженных дудаевских формирований или договоренности о прекращении боевых действий.
Не случайно, что именно накануне приезда Грачева в Чечню интенсивность боевых действий наших войск достигла пика. Таким образом замышлялось поставить Дудаева на колени и вынудить его пойти на попятную.
Заявления Грачева о том, что он готов идти на переговоры с кем угодно во имя мира, выглядели красиво, но то были всего лишь слова, которые заглушал грохот войны. Грачев для чеченцев был «не тем человеком», который имел моральное право призывать к умиротворению. Один из пойманных нашими спецназовцами чеченских снайперов признался, что мечтал увидеть голову российского министра обороны в перекрестье оптического прицела…
Грачев метался по Чечне. Таская за собой большую группу войсковых командиров и лощеную минобороновскую генеральскую свиту, он мастерски скрывал растерянность и до гениального правдоподобия доводил игру в свою возможность переломить ход событий. Но нельзя было переиграть правду жизни.
Кремлевские советники, надоумившие президента послать Грачева в Чечню, довольно потирали ручки. Они видели в этом отличный способ рассчитаться с тем, кто «втянул президента в побоище», пообещав быструю победу. Логика их была проста: ты начинал — ты и заканчивай. Не можешь — уходи… Но убирать его так быстро пока не было смысла. Пока ему планировали роль временного «директора мышеловки» с ограниченной ответственностью. Даже те, кто сопровождал министра обороны в поездке, не могли понять его логики: то Грачев заявлял, что готов лично встретиться с Дудаевым где угодно и провести переговоры, то вдруг призывал «забыть» Дудаева.
Генеральный прокурор РФ Юрий Скуратов уже на другой день после «сенсационных» заявлений Грачева о готовности лично встретиться с Дудаевым сказал, что с правовой точки зрения чеченский лидер не может принимать участие в переговорном процессе по урегулированию в ЧР, поскольку в отношении его возбуждено уголовное дело и он находится в федеральном розыске. Заявления Грачева он назвал «неправомочными». Еще дальше пошел один из подчиненных Скуратова: он официально заявил представителям прессы, что к тем, кто встречается с Дудаевым, должны применяться санкции уголовного характера. Прорыва не получилось. Зато получалось другое:
— Хватит смен партий, шараханья вправо-влево, мы пришли к выводу, что нужно поддерживать тот курс, который существует сейчас.
Хорошие слова всегда приятны.
ПУЛЯ ПРОШЛА МИМО
В середине марта 1996 года в российской прессе разом появились десятки материалов о якобы зреющей отставке министра обороны. То был самый сильный «наезд» на Грачева с момента назначения его на пост руководителя военного ведомства. Начиная с лета 1992 года наша пресса постоянно «снимала» Грачева с должности.
Становилось ясно, что Грачев превращается в «разменную фигуру» в предвыборной партии президента. К этому добавлялось и другое обстоятельство: Государственная дума приняла решение о денонсации Беловежского соглашения 1991 года о роспуске СССР, и в своем заявлении для прессы Ельцин не скрыл, что в случае необходимости будет реагировать «самым жестким образом» (это было очень похоже на его угрозу 1993 года устроить своим политическим противникам «жаркую политическую осень»).
В этих условиях освобождаться от Грачева президенту было опасно. И даже кремлевское окружение, еще недавно требовавшее от Ельцина поскорее расстаться с министром обороны, резко замолчало.
Но Грачев пребывал в растерянности. Неуверенно чувствовала себя и команда министра. Несколько наиболее приближенных генералов разрабатывали планы «спасения». Знали: уйдет министр — уйдут и они.
А пресса не переставала мусолить на разный лад быль и небыль о «скорой отставке Грачева»…
В конце концов, было решено сварганить заявление коллегии Министерства обороны, чтобы выразить, так сказать, возмущение армии. Пусть, дескать, знают и Ельцин, и Коржаков, и Сосковец, и Черномырдин: Воооруженные Силы за министра — горой! Так что не трогайте. И хотя на Вооруженные Силы никто не собирался нападать, в заявлении коллегии хитро сместили акценты — мол, несправедливо пресса бьет Вооруженные Силы. А били-то Грачева…
В прессе заявление коллегии появилось. Но вышла неувязочка. Кто-то из членов коллегии позвонил в Кремль и сказал, что к такому липовому заявлению не причастен. Потому как не подписывал (у нас в МО поговаривали, что то был якобы один из двух первых замов Грачева, который давно зарился на кресло министра и проявлял «скрытую заинтересованность» в том, чтобы оно поскорее освободилось).
Стало известно, что эта информация до самого Ельцина дошла. А он разозлился, что же получается? Тут вроде бы, понимаешь, вся армия за любимого министра горой встала, а на самом деле фальсификация?
Грозно прикрикнули на МО из Кремля, дескать, кончайте всенародную поддержку имитировать…
На другой день офицеры секретариата министра обзванивали всех членов коллегии и предупреждали, что надо прибыть на очередное заседание Некоторые главкомы видов Вооруженных Сил недоумевали и допытывались, в чем дело, но никто толком им ответить не мог. Такого никогда еще не было, чтобы ежедневно проводить коллегию. Тем не менее в назначенное время все собрались в специальном зале на пятом этаже. Пригласили и большую группу московских журналистов, в том числе и телевизионщиков. Грачев сообщил присутствующим, что поскольку предыдущее заявление коллегии некоторые СМИ не считают действительным и даже утверждают, что оно липовое то сейчас, дескать, официально все будет повторено для пущей убедительности.
(Мне вспомнилось как после убийства Холодова Грачеву пришлось вот так же защищаться. Тогда тоже докладывали президенту, что армия возмущена подозрениями «МК» и горой стоит за своего министра. Но никто, конечно, не рассказывал, что в войска шифровка ушла: дескать, шлите телеграммы в поддержку. Говорили, мешками поддержка шла. Одна якобы начиналась: «В ответ на ваше указание о поддержке..»)
Вскоре после той коллегии некоторые ее члены стали словно соревноваться в том, кто чаще и громче «выразит возмущение». Побросали все дела, бросились в газеты, на телевидение и радио. «Не допустить расправы с министром обороны!»
Не отставали от них и «придворные денщики», по-своему трактуя очередную кампанию, направленную на смещение министра. Доказывали, что в этом заинтересованы прежде всего коммунисты и даже кто-то из «своих»…
Во второй половине апреля Грачев отправился в Грузию. Снова огромная военная делегация, необычайно теплое радушие хозяев, щедрые застолья, широкая культурная программа. Все это легко объяснялось: грузин продолжал мучить абхазский вопрос, решение которого в огромной степени по-прежнему зависело от позиции Москвы.
Шеварднадзе страшно нервничал и торопил Ельцина и Грачева. И даже грозил, что в соответствии с решением собственного парламента выведет воздушно-десантную дивизию РФ из Гудауты.
Грачева грузины яростно обрабатывали, убеждая занять более жесткую позицию в отношении абхазов, очень аккуратно намекая, что в ином случае Россия может потерять свои военные базы в Грузии. Грачев обещал грузинам почти все, что они просили. Звонко лилось в бокалы старое грузинское вино. Министр обороны республики Надибаидзе не отходил от Грачева ни на шаг. Грачев приехал в Тбилиси очень удачно: впереди было два выходных дня. В понедельник явно переотдохнувший министр устало попросил журналистов:
