«Законный внук, — сказал он, — все-таки лучше сына-бастарда».
Слухи о том, что король собирается выдать замуж старшую дочь, активно циркулировали все тридцатые годы. В период правления Анны превосходным разрешением проблемы Карл V считал помолвку Марии с каким-нибудь иностранным принцем. В качестве достойных женихов он рекомендовал короля Якова Шетландского, французского дофина и дона Луиса. А Генрих, как потом выяснилось, начиная с 1532 года в качестве потенциального зятя рассматривал польского воеводу, а позднее, когда начал искать новых политических союзников среди лютеран, подумывал выдать свою дочь за германского принца. Кроме того, у короля всегда была возможность (если нужно было наказать Марию за строптивость и устранить угрозу, которую она представляла для Генриха) выдать ее за англичанина низкого происхождения или за своего доверенного приближенного. Вскоре после смерти Екатерины до Шапюи дошел слух, который друзья Марии восприняли самым серьезным образом, что король собирается выдать ее за Кромвеля. Шапюи в это не поверил. Как потом выяснилось, слух этот распространяли «некий лорд и некий придворный», которым на самом деле показалось, что Генрих намеревается выдать Марию за своего первого министра.
Впрочем, к осени 1536 года круг кандидатов сузился. Как отметили члены Тайного совета, Мария и Елизавета являются козырными картами в дипломатической игре, и их следует использовать для приобретения союзников. В последние годы Англия все ощутимее начала скатываться к протестантизму. По этой причине у нее установились очень прохладные отношениями с двумя крупнейшими державами на континенте — Францией и «Священной Римской империей». И это при том, что обе страны хотели бы видеть Марию в качестве невесты. Так почему бы не ослабить дипломатическое напряжение с помощью брака? Похоже, что Генрих склонялся в пользу такого решения вопроса и приветствовал посланников как от Габсбургов, так и от Валуа, когда те прибывали в Англию, снабженные полномочиями вести переговоры по поводу брачного контракта. Французский посланник Жиль де ла Поммерайе с каждым придворным, которого встречал во дворце, оживленно обсуждал преимущества брака Марии с Карлом, герцогом Орлеанским, который был вторым претендентом на французский престол. Королевским советникам он снова и снова повторял предложения Франциска: приданое свыше восьмидесяти тысяч дукатов плюс подразделения наемников для усмирения мятежников, которые в то время беспокоили север Англии. Генрих прикидывался, что ничего об этих предложениях не знает, а самого ла Поммерайе почти не замечал, однако его советники серьезно обсуждали такую возможность и упорно намекали Марии, что, мол, скоро она станет невестой французского принца.
В конце концов французский вариант окончательно отпал, главным образом потому, что ла Поммерайе получил инструкцию ничего не подписывать, пока не будет восстановлена законность происхождения Марии. Вопрос о ее легитимности в правах наследования престола являлся препятствием для заключения брака с кем бы то ни было. И тому было несколько причин. Первая — любой перспективный соискатель на руку дочери английского короля со всей очевидностью предпочел бы невесту, обладающую правом претендовать на отцовский престол. А во-вторых, вопрос о статусе Марии имел особенную важность — она являлась живым символом скандального развода Генриха и его отказа подчиниться воле римского папы. Заключить брачный контракт, согласившись на нелегитимность ее происхождения, означало бы одобрить все, что учинил Генрих, то есть согласиться с унижениями Екатерины, оскорблением папы и всего христианского сообщества. Как бы Франциску ни нравилась идея женить своего сына на дочери Генриха, он не мог пойти на это до тех пор, пока она не будет восстановлена в правах.
Император был менее щепетильным и предоставил своим посланникам в переговорах с Генрихом больше возможностей для маневра. Кандидатура инфанта дона Луиса Португальского была для них удачной во всех отношениях. Если у Генриха так и не появится сын и он будет вынужден назвать Марию своей преемницей — тем лучше. Но если этого не произойдет, представители императора могли подписать соглашение, в котором вообще ничего не говорилось о наследовании престола. Карла вполне удовлетворили бы обширные земли в Англии, которые полагались Марии в качестве приданого.
Создавалось впечатление, что Генрих склоняется в пользу партии, предлагаемой императором. Сообщали, что инфант «уже достаточно взрослый, разумный, добродетельный и уравновешенный» молодой человек и в случае, если он женится на Марии, будет «полностью во власти Генриха». Он согласен жить в Англии — до тех пор, пока Джейн не родит сына, — в то время это казалось маловероятным, и Генрих категорически возражал, чтобы Мария покинула страну, — и, кажется, не имел никаких неудобных политических взглядов или пристрастий, кроме тдго, что был предан своему родственнику Карлу V. У дона Луиса была внешность принца. На портретах мы видим решительное, красивое и в то же время доброжелательное лицо. Сложения он был мускулистого, с широкой грудью и сильными руками. Прекрасно проявил себя португальский инфант и в боях, которые вела армия Карла V в Тунисе. По многим показателям он казался идеальным зятем для Генриха, хотя имел существенный изъян — стойкий католицизм и верность папе. Но посланники императора продвинулись в переговорах не дальше, чем французы. Генрих неожиданно потребовал, чтобы и Карл V, и король Португалии признали его брак с Екатериной аннулированным. Только в этом случае, по его мнению, можно было успешно завершить переговоры о помолвке. Тут посланцы Карла погрустнели и поспешно вернулись в Брюссель, хотя дон Луис и остался потенциальным претендентом на руку Марии.
Генрих полагал, что само существование Марии порождает дипломатическое соперничество, а для него это было важнее заключения любого брачного контракта. Больше всего он страшился союза Франции и империи, который позволит им покончить со своими разногласиями и соединить силы против него, и главным доводом английского короля в пользу португальского инфанта была перспектива заключения англо-имперского союза против Франции. Угроза войны волновала Генриха больше, чем разговоры о приданом и будущих внуках. Его очень сильно раздражало поведение французского короля и одновременно он его боялся. Франциск становился все более воинственным и агрессивным, перестал обращать внимание на соглашения, которые были в прежние времена заключены с Англией.
«Франциск пытается договориться со своими союзниками против меня, — воскликнул как-то Генрих на заседании Совета, — но я перехвачу инициативу. Я его не боюсь!» Он быстро заходил по залу, жестикулируя, проклиная Францию и повторяя, что ему наплевать на Франциска.
Как мы видим, выдавать дочь замуж Генрих не торопился. А вот его противники точно знали, за кого она должна выйти. Поддерживавшие Екатерину придворные: маркиз и маркиза Эксетер, Кэрью, Поулы, а также северные лорды, которые возглавили «Благодатное паломничество», — все они склонялись в пользу брака между Марией и Реджинальдом Поулом. Самой Екатерине прежде очень хотелось, чтобы Мария вышла за Карла, но вторым в списке ее предпочтений был Поул. Она часто говорила с Маргарет Поул о том, что хорошо бы породниться одновременно и по династическим причинам, и чтобы искупить вину за судебную расправу над братом графини, Эдуардом, графом Уориком, учиненную в 1499 году. Мария была сильно привязана к матери, поэтому Реджинальд наверняка должен был ей понравиться. Впрочем, ходили слухи, что она влюблена в него с юности, хотя он и был старше ее на шестнадцать лет.
В середине 30-х годов Поул являлся самым важным английским изгнанником на континенте. Образование он получил в Англии и Италии, причем на средства короля, но тем не менее отказался поставить свои огромные познания на службу Генриху, чтобы тот использовал их в деле о разводе. Реджинальд Поул собрал для короля мнения других ученых книжников, за что был щедро вознагражден, но противником Екатерины так и не стал. Почувствовав, что Генрих уже близок к разрыву с Римом, Поул решил, что ему лучше покинуть Англию. Он поселился в Италии, некоторое время переезжал из города в город, а затем обосновался в Ватикане, где папа Павел III сделал его членом комитета по реформированию церкви. К тому времени он стал заметной фигурой международного масштаба, прославившись своей ученостью и оппозицией разводу Генриха. В 1535 году Карл V убедил Реджинальда возглавить восстание с целью свержения Генриха, а на следующий год, когда поднялся север, папа сделал его кардиналом, назначил своим легатом и снабдил полномочиями действовать в Англии от его имени. «Паломничество» было разгромлено, прежде чем Реджинальд Поул смог оказаться в Англии, однако он остался яростным противником Генриха, чью тиранию и ересь теперь осуждал в самых резких выражениях, говоря, что, если будет необходимо, он готов доказать свою правоту силой оружия. Генрих считал его опасным преступником и не раз подсылал наемных убийц. Поул был вынужден скрываться и переодетым, с несколькими приближенными переезжать с места на место. Дело в том, что в то время в Италии проживало много английских беженцев, которые, чтобы вернуть милость Генриха, вполне могли согласиться на его убийство.
