А как иначе можно было свести с ним счеты? Тем, кто оставался на свободе, но не любил или опасался его, представлялось доступным самое легкое в условиях тех лет орудие борьбы с этим гигантом с бархатным голосом -- злобное шипение в кулуарах и ложь в подметных письмах в Органы или в клеветнических посланиях Вождю Всех Времен и Народов -- Сталину (у нас еще будет возможность продемонстрировать это на примере доносов на Вавилова академика ВАСХНИЛ Бондаренко, с которым у Николая Ивановича сложились взаимно неприязненные отношения).
Возможно, не могла не отталкивать и рождать внутреннее недовольство, особенно у тех, кто не знал Вавилова близко и не понимал масштабов его научных и организационных дел, манера обращения академика с людьми, ему неприятными. Вавилов был в хороших отношениях не только с Горбуновым, с его непосредственным начальником -- председателем Правительства СССР А.И.Рыковым, с могущественным членом Политбюро С.М.Кировым и еще сохранявшим силу Бухариным, он знал многих других властителей той жизни, и они знали его. В этой среде царили особые нравы, был развит свой -- начальственный стиль общения с людьми, и Вавилов, будучи человеком восприимчивым к внешней среде, артистичным и любящим искусство, невольно воспроизводил такой стиль в своем поведении. Большой начальник, любимчик властей и журналистов, красавец-мужчина и жизнелюб, он, как вспоминают многие из тех, кто знавал его лично, хоть и не близко, нередко вел себя вальяжно и разыгрывал нетерпеливого барина. С близкими ему по духу и с людьми непосредственно с ним работавшими, даже с далекими от него коллегами, с какими приходилось контактировать по науке, он никогда ни барином, ни вальяжным начальником не был. Напротив, его вспоминали в собственном окружении как человека не застенчивого, но милого, доброго и заботливого, хотя и требовательного в делах. Другое дело с людьми ему далекими и особенно с теми, кто был ему неприятен. Тут он менялся на глазах. Он любил, чтобы его распоряжения выполняли без лишних вопросов, и не любил, когда ему перечили (об этих свойствах Вавилова рассказывают многие ученые, знавшие Вавилова лично). Конечно, эта нетерпеливость могла обижать людей, и, оказавшись в кабинетах следователей, они наговарива� Так или иначе, но в документах ОГПУ, а затем НКВД, начиная с 1924 года, все чаще стала встречаться фамилия Вавилова среди тех, кого арестованные называли врагами советского строя. В 1931 году были "взяты в разработку Экономическим Управлением ОГПУ (ЭКУ ОГПУ) группы ученых, подозреваемых в контрреволюционной деятельности" (33), которые работали по мнению чекистов в тесном взаимодействии с Вавиловым:
"...группа проф. ЯЧЕВСКОГО в Ленингр. И-те Защиты растений, группа фабриканта МУРАВИНА в Ин-те механизации в Москве, группа Шейкина в И-те Кукурузы в Днепропетровске, группа СИМИРЕНКО в Плодо-Ягодн. Ин-те в Киеве, группа КАЛГУШКИНА в Сортсемтресте в Москве, группа ДОМРАЧЕВА в Союзсеменоводе в Москве, группа ЛИСКУНА в Ин-те животноводства в Москве, группа хлопковиков в Москве и др." (34).
В начале осени 1931 года Вавилов как Президент ВАСХНИЛ проехал по многим научно-исследовательским учреждениям Украины, переговорил лично с сотнями специалистов, а сразу за этими визитами начались аресты.
"Все эти лица, встречавшиеся с Вавиловым, работают на руководящих постах в различных отраслях сельского хозяйства и почти поголовно изобличены по следственным делам о к-р (контрреволюционных -- В.С.) группировках (проф. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ, проф. САПЕГИН, проф. ЛЕВШИН, ЛЕДОВ, ЛЕБЕДИНСКИЙ, ШЕЙКИН и др." (35).
В 1932 -- 1933 годах аресты лидеров сельскохозяйственной науки страны продолжились. Был репрессирован агроном по образованию, зам. наркома совхозов СССР, член коллегии Наркомзема СССР и вице-президент ВАСХНИЛ Моисей Михайлович Вольф (36). Большинство арестованных по "Делу 3-5ти" были расстреляны. Среди них был профессор-ветеринар Сизов, который дал показания о сообщниках по "вредительству в животноводстве" и назвал в числе руководителей антигосударственного заговора профессоров Белицера и Циона (/37/, их тут же арестовали), а заодно Вавилова. Затем в заключении оказались ведущие специалисты из других областей сельскохозяйственной науки -- Гандельсман, Кузнецов, Андреев, Эдуард Эдуардович Керн (родственник эмигрировавшего из советской страны А.И.Стебута -- профессора Белградского университета и доброго знакомого Вавилова). В Москве был схвачен агроном Калечиц, которого обвинили в руководстве еще одной мифической антигосударственной группой -- "Московской контрреволюционной организацией". Многих из арестованных Вавилов лично знал, с некоторыми, как, в частности с Вольфом, взаимодействовал по службе.
Массовые аресты сотрудников ВИР▓а
В марте 1932 года волна арестов докатилась и до ВИР▓а. Был арестован сотрудник ВИР Николай Павлович Авдулов, специалист по кариосистематике злаков. Видимо, первым из близких к Вавилову сотрудников он под пытками пошел на то, чтобы быстро дать показания против шефа, обвинив его в шпионской деятельности (Авдулов показал, что Вавилов якобы пытался завербовать его самого для передачи шпионских сведений за границу, он даже оговорил свою маму, живущую в Польше, заявив, что такая передача была сделана через неё). Авдулов подписался под протоколом допроса, в коем утверждалось, что в ВИР▓е существует контрреволюционная организация, возглавляемая Вавиловым, и что он вообще руководит широкой вредительской деятельностью в области сельского хозяйства (38). Но эти вырванные у жертвы произвола "признания" не уберегли информанта от мести чекистов: на три года он был направлен на строительство Беломорканала.
В начале 1933 года ВИР был буквально дезорганизован, а все смертельно напуганы массовыми арестами ведущих сотрудников института, произведенными с 5 февраля по 5 марта Полномочным Представительством ОГПУ в Ленинградском Военном Округе. Было схвачено и заключено в тюрьму ядро института -- более 20 человек, большинство из тех, кто непосредственно и близко общался с Вавиловым: А.И.Байдин -- сотрудник библиотеки ВИР в Детском Селе, Николай Николаевич Кулешов -- зав. Секцией кукурузы, Алексей Дмитриевич Лебедев -- зав. Лабораторией прядильных растений, Григорий Андреевич Левитский -- член-корреспондент АН СССР с 29 марта 1932 г. и зав. Отделом цитологии (он подвергался аресту сразу после революции и затем был арестован в 1937 году, вскоре выпущен, а затем арестован в четвертый раз в 1941 году и погиб в заключении), Н.А.Максимов -- член-корреспондент АН СССР с 1932 года и зав. Отделом физиологии растений (в 1935 году была арестована его жена Татьяна Абрамовна Красносельская-Максимова4), Виктор Евграфович Писарев -- зам. председателя Научного Совета института и зав. отделом селекции, Виктор Иванович Сазанов -- зам. зав. Госсортсетью, Сергей Леонидович Соболев -- зав. Кубанской (Майкопской) опытной станцией ВИР, Виктор Викторович Таланов -- член-корреспондент АН СССР с 1931 г., селекционер, семеновод и ученый специалист, ответственный за руководство Госсортсетью, Константин Матвеевич Чинго-Чингас -- зав. мукомольно-хлебопекарной лабораторией (находился в камере предварительного заключения до 4 мая 1933 г., после чего был сослан в Томскую область, в 1937 г. снова арестован и погиб в заключении 22 марта 1942 г.), ученый специалист по плодоводству Михаил Григорьевич Постов, Алексей Дмитриеви 1 апреля 1933 года был арестован Михаил Григорьевич Попов, ведущий специалист отдела плодоводства, в момент ареста работавший зав. Среднеазиатским отделением ВИР. Оказался в числе арестованных в 1933 году и А.К.Коль.
ОГПУ начало аресты в момент, когда Вавилов был в своем последнем заграничном турне в Центральную и Южную Америку. Он уехал в августе 1932 года, а вернулся 26 февраля 1933 года. Сразу же по возвращении он попал в жуткую атмосферу запуганности всего ВИР'а, но не пал духом, не ушел на дно, затаившись до лучших времен, а с решимостью и поразивших многих смелостью бросился на защиту арестованных сотрудников: встретился с руководством Ленинградского обкома и ОГПУ, обратился к наркому земледелия СССР и члену ЦК ВКП(б) Я.А.Яковлеву с аргументированными письмами, содержащими положительные характеристики на каждого из арестованных. Всего за 1933 -- 1937 годы Вавилов обращался к наркому Яковлеву с просьбами о выпуске на свободу 44 ученых (только в 1934 году 15 раз), а Яковлев (в отличие от Кагановича и большинства других наркомов) шел на то, чтобы поддержать просьбы Вавилова. Благодаря этим усилиям большую часть арестованных выпустили на свободу к сентябрю 1933 года (правда, известно, что Кулешов был освобожден 17 ноября), а к началу следующего года все жертвы первых арестов были вырваны из лап ОГПУ.
Зная сегодня исторические факты о поведении большинства руководителей науки СССР тех лет, приходится только поражаться порядочности и бесстрашию Н.И.Вавилова, несомненно отчетливо понимавшего, что каждым таким письмом он роет самому себе яму, но продолжавшего бороться всеми доступными ему способами за жизнь невинно пострадавших.
