«[Ваше Величество]
Направленные губернатором (Альмагро] с дипломатической миссией, которая заключалась в том, чтобы мирными средствами отвратить [Манко Инку от поднятого им восстания] и сообщить ему о дружеском к нему расположении со стороны губернатора [Альмагро], а также о том гневе, который вызвал у него факт дурного обращения с Манко со стороны испанцев, которое шло вразрез с указаниями Вашего Величества… [мы хотим сообщить Вам], что Инка принял нас очень хорошо и выслушал наше сообщение и ответил следующим образом:
„Как это получается, что великий правитель Кастилии приказывает им [испанцам] отбирать моих жен, надевать мне на шею цепь, и мочиться на меня, и плевать мне в лицо? [Как это получается], что Гонсало Писарро, брат старшего правителя [Франсиско Писарро], украл мою жену и продолжает держать ее у себя? И то, что Диего Мальдонадо угрожал мне [смертью] и требовал у меня золота, говоря, что он тоже правитель?“
И он [Манко] также жаловался на Педро дель Барко и Гомеса де Макуэло, граждан этого города [Куско], и на тех, кто мочился на него, когда он находился в заточении, по его словам, это были Алонсо де Торо и [Грегорио] Сетиель, и Алонсо де Меса, и Педро Писарро, и [Франсиско де] Соларес, — все это граждане [энкомендеро] этого города. И он также поведал, что они сожгли ему брови свечой. Наконец он закончил словами: „Передайте моему отцу, Альмагро, что если послание, которое он отправил мне, истинно и он не лжет, то я явлюсь к нему с открытым сердцем и мирным расположением… и я прекращу убивать всех тех христиан, которые причиняли мне зло“.
…Да пребудет над Вами защита Божья, и да расширит Он христианскую вселенную…
Ваши покорные слуги,
Педро де Оняте и Хуан Гомес де Мальвер».
В то время как Манко принимал эмиссаров Альмагро, в его лагерь прибыл еще один посланец из Куско: это был туземный сторонник испанцев, направленный Эрнаном Писарро. До испанцев в Куско наконец дошли слухи, что Диего де Альмагро вернулся в Перу с большим войском. Поначалу осажденные испанцы не поверили слухам, поскольку они уже на протяжении месяцев слышали разные апокрифические истории о тех или иных отрядах подмоги, и ни одна из них не подтвердилась. Но однажды, проснувшись, испанцы обнаружили, что туземные отряды рекрутов, осаждавшие до сих пор город, были отведены. Направив небольшой отряд с целью разведки на местности, которому предположительно удалось захватить несколько туземных информаторов, Эрнан выяснил, что Альмагро действительно вернулся из Чили и теперь находится примерно в 12 милях к востоку, в городе Уркосе. Он также узнал, что, вместо того чтобы идти на подмогу осажденным, Альмагро вступил в секретные переговоры с инкским императором.
Большинство испанцев в Куско с великой радостью встретили сообщение о прибытии Альмагро, надеясь на то, что наконец их мучения закончатся. Но Эрнан Писарро насторожился, узнав, что Альмагро вступил в переговоры с Манко, вместо того чтобы направляться прямо в Куско. Кто дал Альмагро право вести переговоры о чем-либо в королевстве его брата? Будучи по природе своей недоверчивым, Эрнан помнил о том жестком конфликте, который был у его братьев с Альмагро относительно прав на Куско: в то время Эрнан находился в Испании. Предчувствуя назревание такого конфликта, Эрнан попросил короля расширить предполагаемые границы губернаторства его брата еще дальше на юг, с тем чтобы Куско был в них включен. Король так и сделал, предоставив Франсиско Писарро дополнительные 70 лье (245 миль) в южном направлении. Король, однако, не обозначил четко, как должны отмеряться владения Писарро: по прямой линии с севера на юг или же по диагонали, вдоль побережья. Эта неопределенность в сочетании с трудностью проведения географических измерений в Перу XVI в. привела к тому, что Куско оказался на какое-то время «на ничейной земле», а Писарро и Альмагро оказались вновь в состоянии борьбы за контроль над инкской столицей.
Не доверяя Альмагро, Эрнан написал письмо Манко, — это стало первой попыткой конкистадора начать переговоры с инкским императором с того момента, как Манко поднял восстание. Эрнан сообщал инкскому императору, что он, Писарро, готов простить и забыть все то, что произошло за последний год; в то же время испанец настоятельно советовал Манко не доверять ничему из того, что может сказать ему Альмагро. Эрнан настаивал на том, что король назначил Франсиско Писарро, а не Альмагро губернатором этой области и что если Альмагро будет говорить что-то иное, то это будут слова лжеца и предателя.
Теперь в крепости Оллантайтамбо представители трех сил — двух испанских и одной инкской, стремились утвердить свои позиции. На протяжении почти целого века предки Манко управляли территорией центральных Анд. Теперь император оказался в конфронтации с двумя испанскими группировками: обе они предлагали ему разделить власть вместе с ним, но лишь в том случае, если он встанет на сторону одной группировки против другой. Но как мог он узнать, говорят правду или лгут представители этих группировок? И как он мог выведать, не сотрудничают ли они тайным образом друг с другом, имея своей целью уничтожить его и подавить восстание?
Подозревая возможное двуличие, Манко попросил эмиссаров Альмагро доказать свою искренность. Он сказал, что если они отрубят руку туземному гонцу Эрнана, то это явится доказательством того, что Альмагро действительно ненавидит братьев Писарро. В глазах Манко гонец в любом случае являлся предателем, поскольку он помогал испанскому отряду, на протяжении длительного времени отбивавшемуся от инков. Воины Манко жестко закрепили руку гонца на плоскости и вручили меч одному из испанцев. Испанец медленно занес меч над вытянутой рукой. Эмиссар опустил меч, аккуратно срезав четыре пальца. Явно удовлетворенный, Манко позволил испанским эмиссарам вернуться в лагерь Альмагро, попросив их договориться о его встрече с губернатором в городе Калка, находившемся в 12 милях от крепости. Направленный назад к Эрнану Писарро гонец так же недвусмысленно демонстрировал настрой мыслей Манко.
Когда испанские эмиссары направили своих лошадей назад в долину, им повстречался еще один испанец, Руи Диас, который решил лично переговорить с инкским правителем. Диас был в хороших отношениях с Манко еще до того, как отправился с экспедицией Альмагро в Чили; сейчас он полагал, что если ему удастся договориться о мирном соглашении, которое положило бы конец восстанию, то он, несомненно, будет удостоен энкомьенды или какого-то другого вознаграждения.
Соответственно Диас решил направиться прямо в штаб-квартиру Манко. Педро Писарро писал:
«Когда Руи Диас прибыл в резиденцию Манко Инки, [Манко] принял его очень хорошо… и Диас пробыл у Манко два дня. По словам Руи Диаса, на третий день Манко задал ему вопрос: „Скажи мне, Руи Диас, если бы я дал королю огромнейшее количество сокровищ, то он увел бы всех христиан с этой земли?“ Руи Диас в ответ спросил: „А сколько бы вы предложили?“ По словам Руи Диаса, Манко высыпал тогда кучу кукурузных зерен на землю. Из этой кучи он взял одно зернышко и сказал: „Христиане нашли [лишь] вот столько золота и серебра; то, что они не нашли, столь же велико, как эта куча, из которой я взял зернышко“… Руи Диас [тогда] сказал Манко Инке: „Даже если бы все эти горы были из золота и серебра и вы бы дали все это королю, он и тогда не увел бы испанцев с этой земли“. Когда Манко услышал это, он сказал ему: „Тогда уходи, Руи Диас, и скажи Альмагро, чтобы он шел, куда ему заблагорассудится, поскольку мой народ и я готовы отдать свои жизни, если это понадобится для того, чтобы избавиться от христиан“».
Не отступаясь от своей цели, Диас сделал все возможное, чтобы попытаться убедить Манко в том, что он может доверять Альмагро, поскольку Альмагро теперь враг Писарро. Диас сказал, что если Манко свернет свое восстание, то тогда король простит его и Альмагро восстановит Манко на троне. Желая убедиться в том, что Диас говорит правду, Манко решил проверить честность испанца так же, как до этого проверял искренность предыдущих визитеров. За несколько дней до этого войска Манко захватили в плен четверых людей Эрнана Писарро, — они были схвачены во время выполнения ими разведывательного задания в окрестностях Куско. Манко тогда распорядился, чтобы привели четверых заключенных; он затем попросил Диаса удостоверить неприязнь Альмагро к братьям Писарро посредством убийства этих людей. Для испанца одно дело было отрезать пальцы туземцу и совсем другое — убить своего соплеменника. Диасу дали трофейный испанский кинжал; четверо заключенных в этот момент стояли связанные веревками. Несколько минут Диас и четверо заключенных смотрели друг на друга. Диас в итоге бросил кинжал на землю и в свое оправдание привел несколько мотивов, по которым он не может убить этих людей. Манко, демонстрируя явное отвращение к нему, приказал схватить Диаса, начавшего громко протестовать, и заключить его под стражу вместе с остальными.
