В 1630—1635 годах окончательно сложилась французская служба контрразведки. Этому способствовали реформа почтовой службы (эдикты от января 1630 года и мая 1632 года) и введение должности интенданта, исполняющего полицейские функции в приграничных провинциях. В результате реформы был частично обновлен чиновничий аппарат и усилен контроль за почтовыми отправлениями, вверенный в руки сюринтенданта. Пост сюринтенданта (Никола де Муа) включал в себя три должности. Парижский почтамт он отдал в откуп Соньяку, Риллену Бюрену и Ришару Ленэ. Ленэ, а также еще два почтовых чиновника – Ферран и Трюбер – были главными парижскими агентами сети Барро и Пени. Однако испанская разведка активно занималась подкупом иностранных почтовых курьеров. Вербовка и передача секретной корреспонденции происходили в основном на постоялых дворах и почтовых станциях, находившихся вне городов (городские привратники заносили в особый реестр всех въезжающих и выезжающих из города). По мере работы контрразведки такие места становились известны. Зримую сторону деятельности контрразведчиков составляли аресты курьеров и испанских агентов – этим чаще всего занимался капитан парижской патрульной службы Лоран Тестю, который перлюстрировал иностранную корреспонденцию.
Доносы были малоэффективны, но внедрение интендантов в приграничных областях круто изменило положение дел. Под руководством канцлера Пьера Сегье интенданты стали надежными агентами центральной власти, следя за перемещениями людей, почты и слухов. Интендант Лаффема, курсировавший между Фландрией, Бургундией и Лотарингией, сообщал Сегье, Бутилье и Ришелье о многочисленных арестах испанских агентов. Он же заподозрил существование разведывательной сети, управляемой монахами-минимами из Брюсселя и поддерживаемой францисканцами в Миланской области, находившейся под контролем Испании.
Другой важной задачей контрразведки было препятствовать испанской пропаганде и дезинформации. Французам удалось подкупить и организовать в единую сеть книготорговцев в Испанских Нидерландах, а в Париже ловкая клеветническая политика подрывала устои испанской монархии.
С 1598 по 1633 год дипломатическая неприкосновенность постоянных и чрезвычайных послов ни разу не нарушалась, но первый инцидент был вызван в большей степени французами, а не испанским правительством. В 1633 году чрезвычайному послу в Испании Ботрю намеренно долго не выдавали паспорт, а пока он был его лишен, арестовали, обыскали и конфисковали его имущество на таможне. Никакого возмещения ущерба добиться не удалось, несмотря на настойчивые требования Людовика XIII. Такие меры были приняты в отместку за демарш Парижа, в одностороннем порядке введшем в 1630 году обязательные паспорта, а также как репрессии за вывоз денег: под прикрытием дипломатической почты Ботрю вывозил из Испании во Францию целые состояния.
После того как французы в союзе с голландцами одержали несколько побед, испанцы стали обвинять всех эмигрантов в шпионаже. В домах иностранцев проводили обыски. Королева-изгнанница Мария Медичи, проживавшая в Брюсселе, попросила избавить ее от этого оскорбления, однако те времена, когда она могла приказывать, давно прошли. Ее дом обыскали от погреба до чердака, все перевернули вверх дном, даже разобрали поленницу дров, чтобы посмотреть, нет ли там оружия. Если королева выезжала прогуляться за город, за ней устанавливали слежку. Ее принудили расстаться с частью французской прислуги и, что самое унизительное, задерживали выплату содержания.
Со своей стороны, испанцы нашли очень ценного агента в лице Анны Австрийской, которая передавала в тайной переписке через бывшего испанского посла Мирабеля сведения, носящие характер военной и государственной тайны. В 1637 году разразилось так называемое «дело об испанских письмах»: пажа королевы Лапорта арестовали и при обыске нашли в сапоге письмо к герцогине де Шеврез, между строк которого было вписано симпатическими чернилами другое, предназначавшееся Мирабелю. Король отправил Сегье, чтобы провести обыск у королевы; ее выслали в замок Шантильи. Ришелье приехал к ней туда для беседы; при первом же упоминании о письмах Анна сразу созналась, что писала брату во Фландрию и Мирабелю, желая расстроить союз между Людовиком XIII и Карлом Лотарингским. Благодаря заступничеству кардинала король простил свою легкомысленную супругу; герцогиня де Шеврез бежала в Испанию. В 1642 году Анна Австрийская вернула долг Ришелье, прислав копию секретного договора с Испанией, заключенного Гастононом Орлеанским при посредничестве маркиза де Сен-Мара (аналогичные письма кардинал получил от маршала де Брезе и от барона де Пюжоля – двойного агента, действовавшего в Испании).
Война разведок велась не только между Францией и Испанией. Ришелье имел своих осведомителей в Англии, к числу которых принадлежала упоминавшаяся выше леди Карлейль, бывшая любовница лорда Бекингема. Со своей стороны Бекингем доверял самые конфиденциальные поручения лорду Монтегю, настоящему Джеймсу Бонду своего времени. Этот элегантный, образованный, утонченный англичанин был вместе с тем смелым, даже отчаянным, вездесущим и неуловимым. Герцогиня де Шеврез познакомила его с Карлом Лотарингским и не раз прибегала к его услугам почтальона. Накануне войны 1627 года, когда Англия поддержала французских гугенотов, неутомимый милорд был в постоянных разъездах, носясь из Савойи в Голландию, из Швейцарии в Венецию и Турин. Но нашла коса на камень: Монтегю выследили два баска, агенты Ришелье, и захватили его прямо в карете. Монтегю сначала принял их за грабителей и невозмутимо предложил забрать кошелек, висевший у него на поясе. Его обыскали, отобрали у слуги несессер и оружие, потом один «налетчик» уселся напротив англичанина, держа его под прицелом пистолета, а второй взобрался на козлы и стал нахлестывать лошадей. Они ехали по малознакомым дорогам, вдали от городов, ночевали на каких-то сомнительных постоялых дворах. На ночь один из похитителей оставался сторожить, а другой ложился спать, привязав милорда за ногу к своей руке. Ему они не сказали ни слова, между собой говорили по-баскски, так что ничего нельзя было понять. В Париже Монтегю заключили в Бастилию, но вскоре выпустили, не принеся извинений и забрав все бывшие при нем бумаги, включая письма Карла I и герцогини де Шеврез. После капитуляции Ла-Рошели он явился к Людовику XIII в качестве посла вести переговоры о мире от имени английского короля.
В дальнейшем Англия доставила кардиналу еще немало хлопот. Мнительный Ришелье даже в восстании «босоногих» пытался найти «руку Лондона», но энергичные и суровые меры, предпринятые Сегье в этом направлении, не увенчались успехом.
Кроме того, Ришелье внимательно следил через своих шпионов за тем, что затевается в Брюсселе и в Нанси (Лотарингия). Сам по себе Карл Лотарингский ничего не представлял, однако за его спиной стоял император Священной Римской империи. В отношениях с Лотарингией роковую роль вновь сыграла интриганка герцогиня де Шеврез. Она околдовала хранителя печатей Шатонёфа – ставленника Ришелье, изменившего своему покровителю, и узнавала через него, о чем шла речь на заседаниях Королевского совета. Герцогиня принимала гонцов из Англии и предупредила Карла Лотарингского о готовящемся военном походе на Нанси (1630). Король выслал ее в Дампьер, а Шатонёфа препроводили под стражей в Ангулем. Его место занял суровый и циничный Пьер Сегье, безраздельно преданный кардиналу.
Мы уже не раз упоминали о герцогине де Шеврез (вдове Шарля Альбера де Люиня, женившей затем на себе обер-камергера Людовика XIII). Эта женщина, которую Людовик называл не иначе как Дьяволом, была душой почти всех заговоров во Франции, от «дела Шале» до «испанских писем», она «свела» Анну Австрийскую с Бекингемом и, несомненно, оказала поддержку маркизу де Сен-Мару, поскольку была знакома с его другом Франсуа де Ту. Что ею руководило? По мнению ее биографа Дени Тиллинака (кстати, весьма сочувственно относящегося к своей героине), герцогиня хотела всего лишь блистать при дворе, быть в самом центре событий и захватывающих приключений. Это так романтично: писать шифрованные письма, переодеваться в мужское платье, скакать куда-то под покровом ночи, чувствовать холодок страха от близкой опасности…
Атмосфера праздности при многолюдном дворе способствовала составлению интриг, ведь, по сути, это было единственным развлечением: балы, балеты и прочие увеселения в правление Людовика XIII устраивали редко. Однако интриги эти были далеко не невинными, ведь на кону оказывались человеческие жизни. При дворе процветали подозрительность, наушничество и доносительство. Ришелье приходилось содержать соглядатаев, чтобы вовремя принимать необходимые предосторожности. Он предусмотрительно пристроил своих родственниц в свиту королевы-матери (откуда они потом были изгнаны как шпионки). Напомним, что горничная, вовремя передавшая ему ключ от потайной двери в покои Марии Медичи, помогла кардиналу выйти победителем из непростой ситуации в День одураченных. Позже, когда мать короля уже жила в Брюсселе, шпионы его высокопреосвященства перехватили письмо королевы-матери к ее дочери Кристине, герцогине Савойской: Мария Медичи подробно описывала колдовские приемы, к которым прибегала, чтобы свести кардинала в могилу, и сообщала, что станет делать после его скорой кончины. Перехваченное письмо чудесным образом вернуло кардинала к жизни, когда тот, действительно, лежал при смерти.
