Мы исчерпали тему настоящей главы. Мы убедились, как легко впасть в ошибку при некритическом отношении к письменным источникам по истории Рязанского края. По состоянию материала имеем возможность только частично, фрагментарно восстановить историю образования Рязанской территории, территории этого феодального полугосударства.
По ряду признаков Рязань стала территориальным центром позднее Мурома. В противоречии с этим мнением стоит теория, согласно которой Рязань уже в первой половине X в. была будто бы центром «третьего русского племени» (Артания). О «третьем русском племени» передают нам арабские географы (первоисточник — Балхи){734}. Текст первоисточника дает показания о местоположении Артании, не позволяющие даже гипотетически отожествить Артанию с Рязанью.
«Русское» господство распространилось на территорию Мурома не позднее начала XI в. и, предположительно, не ранее первой половины X в. В качестве территориального центра Муром существовал уже в конце X — начале XI в., причем в древности он не был связан с Черниговом. В начале XI в. на территории Рязани и Мурома не проникали прямо из Чернигова и Переяславля-Русского. Проникновение по этим путям предрешило господство южнорусской земли над территориями Рязани и Мурома из Чернигова, установившееся после смерти Ярослава, Южнорусские князья до конца XI в. не посещали Рязани или посещали мало. Наибольший интерес к ней проявлял князь Олег Святославич. Продолжительное господство «Русской земли» над Рязанью осуществлялось Всеволодом Святославичем, князем Переяславля-Русского, владевшим Черниговом. Отношение южнорусских князей к Рязани и Мурому было по сути дела таким же, как и к Ростову и некоторым другим центрам феодальных полугосударств, лежавшим за пределами древней «Русской земли». К сожалению, мы не знаем, что представляла собою та организация г. Рязани («рязанци»), с которой приходилось входить в соглашение князю Изяславу, как передают первые древнейшие летописные известия о г. Рязани. Но ряд данных не оставляет сомнений в том, что в Рязани образовался класс местных рязанских феодалов.
Распространение рязанской территории вверх по Оке от старой Рязани прослеживается сопоставлением ряда показаний источников. Вниз по Оке от старой Рязани рязанская территория дошла до устья Пры. Муромские князья стремились подчинить себе соседнюю мордву, которая платила дань уже в начале XII в. В первой половине XIII в. муромские князья ведут борьба с мордвою Пургаса, «волость» которого захватывала течение Мокши. «Пургасова Русь» — это бродники, появившиеся в результате половецких нашествий.
Прямых путей от старой Рязани во Владимир-Залесский не существовало; к северу от старой Рязани рязанская «областная» территория, повидимому, в XII в. не соприкасалась с ростово-суздальской. При определении западных границ Рязанской «области» в XII в. нельзя руководиться показаниями Никоновской летописи о Тешилове, Мценске, Туле и Ельце, как расположенных «в Резани». Достоверно, что в «Рязанской земле» лежал «Воронаж», т. е. места, находившиеся, повидимому, в верховьях р. Воронежа. О верховьях Дона ясных показаний не имеем. Что же касается мест, расположенных в глубоком тылу половецких кочевий — в пределах Червленого Яра, по pp. Хопру и Великой Вороне, — то их принадлежность к рязанской территории в XII в., по некоторым данным и соображениям, весьма сомнительна.
В заключение позволим себе вернуться к содержанию всей книги, решающей одну из проблем, поставленных ходом развития нашей советской историографии.
В 1904 г. М. С. Грушевский, пренебрегая истиной, высказал упрек тем историкам, которые историю Киевской Руси склонны были рассматривать как начало общерусского исторического процесса. «Новгород имеет свою историю, так же как и Ростово-Суздальская земля. Но отсюда не вытекает отрицания целого периода в истории восточноевропейского общества, когда Киев объединял огромную территорию, в состав которой входили и Новгород, и Суздаль, и Ростов». Так писал Б. Д. Греков{735}.
И действительно, каждый центр, подобный поименованным, ставший со временем центром «самостоятельного полу государства», имел свою особую историю; но их историю совершенно невозможно отрывать от истории южной Руси, как делал, искажая историческую действительность, М. С. Грушевский. Аналогичную мысль нам пришлось высказывать еще в 1924 г.{736}.
Древней, доступной нашему исследованию государственной территорией на восточноевропейской равнине была территория государства Среднего Поднепровья, называвшегося «Русской землей», поднявшегося там, где, в силу местных социально-экономических условий, рано образовалась феодальная знать, о которой свидетельствуют памятники археологии VIII–X вв. и текст грамот первой половины X в. Источники позволяют предположительно и в общих чертах восстановить территориальные пределы южнорусского государства, расположенного к западу и к востоку от среднего Днепра.
В конце IX или в начале X в. (с объединением Киева с Новгородом) власть киевских князей стала распространяться на другие «земли», лежавшие далеко за пределами древней «Русской земли». Тем самым образовалось государство с огромной территорией во главе с Киевом (Киевское государство). Древняя «Русская земля» Среднего Поднепровья первоначально в составе Киевского государства играла роль территориального и политически господствующего ядра. В основе развития всех «земель» лежало разложение родоплеменной организации (с распространением феодального способа производства) и образование местной феодальной знати и зависимых земледельцев, о чем свидетельствуют прежде всего отмечаемые источниками боярские и княжеские села, расположенные близ крупных городов. Знаем, что феодальные угодья, например промысловые, принадлежавшие одному и тому же владельцу, могли быть разбросаны на значительном расстоянии уже в X в. Через несколько столетий разбросанность феодального землевладения была характерной чертой. Среди этих центров выделялся Новгород, сделавшийся центром государственного образования во второй половине IX в. На рубеже IX–X вв. и в течение первой половины X в. власть киевских князей распространилась на Ладогу, Новгород, Псков, Смоленск. Из Новгорода господство южнорусских сюзеренов перешло на Ростов в первой половине X в., а позже, при Владимире, на Полоцк. На юго-западе в X–XI вв. «под Русью» оказались «червенские города». Не позднее начала XI в. южнорусское господство установилось над Муромом, а после смерти Ярослава — над Рязанью. Останавливаясь на характере этого сюзеренитета, мы отмечали ряд данных из истории Киевского государства, бросающих свет на предшествующую эпоху.
Под господством киевских князей расширялась государственная территория, тянувшая к центрам, разбросанным на широком пространстве Восточноевропейской равнины.
Изучая рост территории Киевского государства в эпоху распространения феодального способа производства, в эпоху, когда вызревали и складывались будущие феодальные «самостоятельные полугосударства», мы прежде всего вынуждены констатировать: фактический материал заставляет отказаться от мысли, что решающую роль в расширении территории, тянувшей к «областным» центрам, играл рост внутреннего обмена, притягивающая сила города как центра свободного обмена.
Не могла играть решающей роли и колонизация. Некоторую роль, конечно, колонизация играла в расширении территории государства, но это были два разных процесса, иногда только связанные друг с другом.
Некоторую роль играли и физико-географические условия (косвенно — поскольку влияли на распространение феодального способа производства, и прямо — поскольку влияли на распределение населения, обитавшего преимущественно по бассейнам рек). Но роль этих условий была ограниченной. В процессе образования территории того или иного феодального княжества водоразделы не служили препятствием.
Ведущая причина роста территории лежала в деятельности военной организации феодальной знати, аппарата принуждения, деятельности князей, воевод-тысяцких и т. п. Государственная территория росла путем распространения дани и суда, причем важным моментом было установление постоянных мест суда и сбора дани — «становищ» и «погостов». Территория будущих «земель-княжений» росла не только на Севере и на Северо-востоке, но в первую очередь на Юге, где из состава старой территории «Русской земли» вырастали территории трех княжеств — Киевского, Черниговского и Переяславского, далеко вышедшие за пределы территории древней «Русской земли».
Эти три особых феодальных княжества образовались после раздела «Русской земли» по завещанию Ярослава. Но их территории стали складываться задолго до этого события. Наблюдая рост территории этих «областей» за пределами древней «Русской земли», убеждаемся, что он сопровождался борьбой, походами на «племенные» земли, убеждаемся в военном происхождении организации данничества, точнее — дани и полюдья. Выясняя роль «воевод» в распространении данничества, убеждаемся, что они, как и князья, опирались на местную феодальную знать, защищали ее интересы. Так, территория, тянувшая к Киеву (точнее — к Киеву и Вышгороду), стала складываться в X в., с «уставами» и «становищами». Постепенно складывалась и территория будущего Черниговского княжества. Ряд данных позволяет выделить древнейшее территориальное ядро этого княжества, совпадающее со «Сновской тысячью».
