Принятие Ставкой решения на общий отвод войск. С получением известия о выходе танков противника к Юхнову в Ставке, наконец, оценили степень опасности, которая угрожала не только войскам Западного и Резервного фронтов, но могла обрушить всю стратегическую оборону на западном направлении. К вечеру 5 октября после тщательной перепроверки данных разведки всех видов и переговоров с командующим Западным фронтом Ставка ВГК признала положение настолько серьезным, что, наконец, приняла решение на отвод войск сразу всех трех фронтов. Западный фронт отводился на рубеж, занимаемый войсками второго эшелона Резервного фронта, то есть на Днепр.
Читатель помнит слова Конева о том, что, поскольку ему не удалось получить разрешения на отход войск 4 октября ни от Сталина (прервалась связь), ни от Шапошникова, ему пришлось самому принимать решение. «Тогда командование фронта приняло решение об отводе войск на гжатский оборонительный рубеж, которое 5 октября было утверждено Ставкой (выделено мною. — Л.Л.). В соответствии с этим мы дали указания об организации отхода войскам 30, 19, 16 и 20-й армий» [43].
Утверждение Конева о принятии им решения на отвод войск ничем не подтверждается. Никаких документов по этому поводу не существует. Лукин пытался найти в архиве документальное подтверждение переговоров Конева со Сталиным и Шапошниковым 4 октября, но безуспешно. Впрочем, что такой разговор с маршалом имел место, можно убедиться из их последующих переговоров 5.10.
Мне было известно, что Михаил Федорович пишет о событиях под Вязьмой. И удивляло, что ему так и не удалось ничего опубликовать на эту тему. Лишь в марте 2006 г. в беседе с дочерью командарма Ю.М Городецкой-Лукиной ситуация прояснилась. По словам Юлии Михайловны, ее отец в конце 60-х годов написал статью в «Военно-исторический журнал» о действиях наших войск в окружении под Вязьмой. Он написал ее на основе личных воспоминаний, сверенных с архивными документами. Это был своего рода ответ на статью Конева, опубликованную в 1966 г. Можно только догадываться о содержании статьи, поскольку она писалась на основе фактов и документов. Но тогда еще не пришло время писать правду о вяземской трагедии. В редакции придрались к автору по поводу серьезного упрека в адрес генерал-полковника В. Вашкевича, бывшего командира 2-й стрелковой дивизии, высказанного Лукиным (об этом — позже, в соответствующем месте). Во всяком случае, статью отклонили, тем самым надолго отбив у Михаила Федоровича желание писать мемуары. Статья за его именем увидела свет в 1981 г., через 11 лет после кончины командарма.
Зимой 1969 г. бывший командующий 19-й армией М.Ф. Лукин в личной беседе со мной категорически возражал против утверждения его бывшего начальника — Конева о принятии им решения на отход, сделанного задним числом. Именно тогда, рассказывая об окружении под Вязьмой, он сказал мне фразу, которую я запомнил на всю жизнь: «Вы, молодые, не узнаете правду об этом, пока жив Конев и все, причастные к этим событиям лица». Лукин рассказал, что, когда возникла угроза выхода противника на тылы армий Западного фронта, он обратился к Коневу с просьбой разрешить отход. Конев такого разрешения не дал (да и не мог дать по понятным причинам). Наоборот, «4 октября мы получили приказ командующего фронтом, поощряющий действия 19-й армии, призывающий других равняться на нас».
А что же Конев? Он вскоре после кончины М.Ф. Лукина в «Литературной газете» за 8.12.1971 г. высказался еще более определенно:
«К сожалению, лишь на следующий день, 5 октября, мы получили ответ. Но еще до согласия Ставки я отдал командармам приказ об организованном отходе. Я сделал это, понимая всю глубину своей ответственности, понимая, что за нами — Москва… Одним словом, день 4 октября 1941 года я считаю самым ответственным для себя днем за все четыре года… войны». Но почему-то Иван Степанович свои «Записки командующего фронтом» начал с 1943 г., так и не написав больше ничего о своем самом трудном и ответственном решении, от которого зависела жизнь сотен тысяч бойцов.
В связи с крайне тяжелыми последствиями неудачных боев под Вязьмой выяснение обстоятельства принятия решения на отход войск Западного и Резервного фронтов требует специального рассмотрения. Это тем более необходимо, потому что указанные противоречия в этом отношении до сих пор не устранены в официальных источниках. Так, в Советской военной энциклопедии читаем: «5 октября Ставка ВГК утвердила решение командующего войсками Западного фронта (здесь и далее выделено мною. — Л.Л.) об отводе на Ржевско-Вяземский рубеж, но осуществить этот маневр в сложившихся условиях не удалось» [53]. Почему не удалось — молчок. В новой энциклопедии о том же: «5 октября Ставка ВГК подчинила Западному фронту 31 и 32 А и разрешила в ночь на 6 октября отвести армии на Ржевско-Вяземский оборонительный рубеж» [54]. Но дело ведь касалось не только войск Западного фронта.
При анализе известных документов тех лет с позиций сегодняшнего дня создается впечатление, что Ставка не очень доверяла командованию фронтов и тому же Московскому военному округу, который продолжал существовать по штатам тылового округа, и в отношении информации держала их на голодном пайке. Руководство округа о большом немецком наступлении узнало из речи Гитлера! Или не хотели допустить утечки информации, или боялись самостоятельных опрометчивых и поспешных шагов. Ничему не научила наше высшее руководство и позорная сдача Орла. Орловский военный округ тоже находился на положении внутреннего, и его командование узнало о прорыве противника на глубину 200 км, когда танки Гудериана въехали в город! Рокоссовский позже вспоминал: «Вообще информация командующих армиями была организована тогда очень плохо. Мы, собственно, не знали, что происходит в пределах фронта, а за его пределами и подавно. Это мешало» [55]. Армии второго эшелона Резервного фронта (по существу, стратегический резерв Ставки) не знали, что делается впереди. По словам Конева, он тоже не знал о перегруппировке 49-й армии в своем тылу (но в этом есть большие сомнения). Может быть, я ошибаюсь, но, поскольку исследователей допускают не ко всем документам в звене Ставка — фронт, считаю себя вправе делать предположения и выводы. Не думаю, что они будут так уж далеки от истины.
Известно, что начальник Генштаба во второй половине дня 5 октября вызвал Конева на переговоры. Ниже приводится их запись.
«Шапошников: Здравствуйте.
1) Прошу коротко доложить обстановку на Вашем фронте и что известно о соседях. Прошу ориентировать пункты, так как имею под рукой карту 500 000.
Конев: Докладываю: 22 и 29 [армии] — положение без изменений.
<…> группировка противника прорвалась через 30 армию, задержана в районе Холм-Жирковский, за исключением мелких групп, которые просочились (здесь и далее выделено мною. — Л.Л.) [на] фронте Резервного районе Глушково.
19 А крепко дерется, занимает фронт свх. Неелово, Гаврилово, Хорино. Группировка противника, прорвавшаяся от Капыревщина — докладываю по 500 000 — Холм-Жирковский — 22 км вост. ст. Канютино, свх. Неелово — 20 км к западу Вадино, Гаврилово и далее Шамово, Приселье (что сев. — вост. Ярцево 15 км) на р. Вопь.
Прорвавшаяся группировка на левом фланге 19 А вводом 214 сд задержана. Далее. 16 и 20 А — положение прежнее.
О Резервном фронте известно, что мотомехчасти противника заняли Спас-Деменск и продвигаются на северо-восток в направлении Вязьмы. 12.00 противник занял ВСХОДЫ, что 15 км сев. — вост. Спас-Деменск. Утром мотомехчасти противника заняли Юхнов и в 13.00 по данным авиации повернули на север и северо-восток.
Мне известно, что в этих направлениях у Буденного дело плохо. В связи с этим я и доложил свои предложения Главному командованию.
Шапошников: Ясно.
1) Проверяли ли Вы эти данные своей разведки? Подчеркиваю, именно своей, потому что продвижение между 15 и 16 часами авиационная разведка Главного Командования не подтвердила движение мотомехчастей противника на север на Вязьму от шоссе Спас-Деменск. Много вранья в данных авиационной разведки, поэтому надо тщательно проверить.
В 11 часов сегодня генерал Соколовский сообщил моему заместителю генералу Сорокину, что обстановка у Вас под Белым осложнилась и что противник ворвался в Белый. Так ли это? Все.
Конев: Докладываю: данные о положении Резервного фронта получены лично мною от тов. Анисова, кроме того, у них есть специальное сообщение по Бодо. Проверено нашей авиацией. Авиация подтверждает движение противника от Спас-Деменска на север и от Юхнова одна колонна до 50 единиц движется на северо-восток. Наш полк П-2 бомбил колонну, движущуюся от Спас-Деменска на север. Так что эти данные проверены. Мне известно, что Буденный выехал на ст. Угра.
