Карта 17. Реймская кампания
Стратегия Эдуарда III в этой кампании требует тщательного изучения. Как в своих кампаниях в Бретани и Нормандии, он решил наступать широким фронтом, параллельными колоннами, каждое их движение вперед тщательно запланировано. Наступают в пределах досягаемости соседей и по возможности покрывают широкий участок страны насколько возможно. В этих целях сформированы три отряда: принца Уэльского, герцога Ланкастера и один под командованием самого короля. Мы знаем достаточно о маршрутах этих трех армий, чтобы сделать некоторые выводы. К счастью, один солдат, принимавший участие в кампании (не Чосер), позже написал о них. Звали его сэр Томас Грей, а его хронику назвали «Scalacronica». Исходя из нее, проложим маршрут колонны принца (в которой служил Грей) с некоторой уверенностью и точностью. По другим источникам проложим маршрут короля; путь центральной колонны, следовательно, легко проследить (см. карту 17).
Маршрут правой колонны следующий: Монтрей, Эсден, Дулен, Альбер, Нель, Ам, затем налево к Ла-Фер и Лаону, к Шато-Порсьену и Ретелю, в 25 милях к северо-востоку от Реймса.
Маршрут левой колонны проходил через населенные пункты Сент-Омер, Эр, Лилль, Бетюн, Аррас, Бометц (на полпути между Бапомом и Камбре), затем вдоль последующей линии Гинденбурга – Эпеи и Белингис к Сен-Кантену; отсюда – через страну, менее знакомую английским солдатам (хотя известную многим из армии Эдуарда, воевавшей с ним в 1339 году), к общей встрече у Краона.
Центральная колонна, должно быть, прошла рядом, если не по полю Азенкура, потом через Сен-Поль, Ашо, Тьепваль, Перонн (не пересекая Сомму), отсюда к Верману и через то, что теперь – канал Сен-Крозат (по полю битвы 1914 года); к Серизи и далее к месту сбора. От Азенкура до Перонна эта колонна, сама того не ведая, шла по маршруту (только в обратном направлении) армии Генриха V – к его бессмертному полю Азенкура.
Осторожно и тщательно проложив маршрут этих армий, обнаружим два поразительных факта, которые подтвердят, что марши были тщательно проложены заранее. Первый: как только фланговые колонны отклонились от отправной точки на расстояние 20 миль, они держались этого расстояния, двигаясь почти параллельно друг другу до Сен-Кантена. Второй: если нарисовать прямую линию от Кале до Реймса, она пройдет точно через Сен-Кантен; маршрут, по которому шел отряд короля, ни разу не отклонялся от этой прямой линии более чем на 5 миль. Вряд ли это совпадение, – в пользу нашего предположения говорит и факт, что до того король уже совершал марш по прямой, наступая между Сеной и Соммой, по Нижней Нормандии, а герцог Ланкастер – в Нормандской кампании. Эти четыре случая заставляют нас признать, что английский король, должно быть, владел некоторой примитивной формой карты, хотя об этом нигде и не упоминается[157]. (Моя карта предназначена, чтобы помочь проследить эти пункты.)
Когда видишь этот тщательно разработанный маршрут наступления тремя параллельными колоннами, на ум приходит Ульмская кампания Наполеона. Быть может, Эдуард, как Наполеон, разложив на полу карту, нащупывал по ней с помощью примитивного циркуля маршрут своего знаменитого «шевоше».
У герцога Ланкастера всего несколько часов, чтобы сменить подковы лошадям, реорганизовать и восстановить утомленное войско: только что оно за три дня совершило марш длиной почти 100 миль, обоз все еще в пути. Еще надо отсортировать и расформировать тех немцев, которые не станут служить в предстоящей кампании без платы. Скорее всего, наступление отложили по крайней мере на день, чтобы выполнить эту задачу, и поравнялся он с остальными колоннами через несколько дней за счет быстрого марша. Это, видимо, нетрудно для него – англичане наступали неторопливо, покрывая по 6 миль в день (включая остановки). Не считая остановок, армия могла пройти в день не более 10 миль. Трудно управлять обозом, нет необходимости в быстром марше – этим тоже можно объяснить такое передвижение. Фруассар с помпой выставил напоказ великолепное наступление англичан из Кале; на самом деле вскоре, когда полил холодный осенний дождь, а местного корма почти не было и король запретил всякие разрушения и разграбления, марш сделался утомительным и трудным. Запрещение разорять территорию – отрадное новшество: в ту эпоху войн наступление армии сопровождалось обычно разграблениями и уничтожениями, и английская армия до настоящего времени, конечно, делала то же. Но теперь (позднее чем можно бы) Эдуард понял: хочет стать господином страны, через которую совершает марш, – надо сохранить хорошие отношения с ее жителями. Фактически его наступление можно рассматривать не как военную экспедицию, а как политическую процессию с военным эскортом: король направляется к месту своего коронования, и его просто сопровождает крупная коронационная процессия.
Несмотря на бедствия во время марша, дисциплина в войсках высокая. «Самоволки» запрещены, и для грабежей и разрушений мало возможностей. Колонна короля вначале совершает марш почти по недавнему маршруту голодных немцев Ланкастера. Солдаты на посте, а яйца и пиво скуплены (или украдены) до них. Да и радость от военных побед у них отнята: французы каждый раз уклонялись от сражений, укрывались в крепостях, – штурмовать их Эдуард строго запрещал. Совершенно ясно, что Эдуард решил сделать свой марш насколько можно мирным – пока французский регент не захочет сразиться с ним.
Англичане прошли 80 миль и достигли района между Камбре и Альбером (эта местность очень хорошо знакома нашим войскам, воевавшим здесь в 1914 – 1918 годах). Корма здесь достаточно, и армия остановилась на четыре дня; дождь не прекращался.
После остановки марш согласно плану возобновили, и под стенами Сен-Кантена (туда не вошли) лорд Бургерш столкнулся с несколькими французскими рыцарями, которые предприняли вылазку из города. После этого движение продолжили: колонна короля шла тем же, прямым маршрутом, а две другие колонны стали сходиться. Местом встречи всех трех отрядов была выбрана местность чуть восточнее Краона. Здесь 29 ноября армия объединилась и состоялось два военных совета; обменялись мнениями, обсудили ситуацию, затем приняли необходимые меры. Отряд принца удерживает северный сектор, герцог – восток, король – юг. Отряды разошлись по своим позициям, король продолжил наступление на юг[158].
Не слышно ни о каком движении регента, хотя он имел вполне достаточно времени, чтобы укрепить город или выступить во главе национальной армии Франции и сразиться с захватчиками за его стенами. Однако возможность эта все еще учитывалась и марш 1 декабря возобновлен, но на этот раз стороны поменялись маршрутами. Принц и герцог прошли через Шато-Порсьен около 30 миль, король проделал путь чуть меньше. Как только колонны подошли к городу, англичане увидели две высокие башни городского кафедрального собора.
На Эдуарда Виндзора это, должно быть, произвело впечатление – впервые он увидел то, о чем мечтал многие месяцы – «город его мечтаний». Суждено ли этим мечтаниям после двадцати одного года усилий наконец осуществиться? Испытывал ли он те же чувства и то же волнение, что его предок Ричард Львиное Сердце, когда впервые увидел Святой город Палестины? История не оставила нам свидетельств; до нас не дошло ни одного письменного источника, где упоминалось бы о чувствах английского короля в ту кульминационную в его жизни минуту.
Прибыв в окрестности Реймса 4 декабря, после 170-мильного марша, король Эдуард произвел рекогносцировку и установил многочисленные штабы. Свой собственный штаб – в аббатстве Сен-Баль, почти в 10 милях южнее города; штаб принца – в 5 милях севернее города, а герцог – в Бримоне, на востоке. Расстояния эти кажутся на удивление большими, и объяснить их можно так: во-первых, королю для его многочисленной свиты требовалось много помещений, а крупное аббатство вдалеке от города; во-вторых, Эдуард не намеревался активно осаждать город – тогда потребуется его личное присутствие. Он рассчитывал захватить Реймс пассивной осадой, то есть за счет жителей: поймут, что помощи ждать неоткуда, и сами принесут ему ключи от города. Чтобы подчеркнуть – осада будет проходить именно так, – Эдуард строго приказал к жителям относиться как к друзьям; войска слепо повиновались, ведь слово Эдуарда обладало огромной силой. Найтон пишет: «...войска вели себя как на своей земле».
Но все это ни к чему не привело; король не знал, что регент или его правительство, зная об опасности для Реймса и планах Эдуарда, предприняли шаги, чтобы усилить защиту города и оружием, и людьми, и выпустили строгие инструкции: в случае осады городу держаться – ему придут на помощь. Жители во главе с архиепископом и графом Порсьеном ответили на этот призыв храбрым согласием. Ворота закрыли, послание с просьбой о помощи тайно направили в Париж[159].
