В конце 41-го года были введены карточки на рыбу, крупы, мясо и макароны. Мяса, в среднем по стране, полагалось всего 1,2 кг на человека в месяц. Затем в 1942 г. во многих городах ввели нормировку на продажу населению керосина и соли.
У магазинов выстроились длинные очереди. Однако дефицит объяснялся не только условиями военного времени. Значительная часть хлеба по разным причинам не доходила до прилавков, а «чудесным образом» оказывалась на рынках по баснословным ценам. Стоимость одной буханки сначала дошла до 200–250, а позднее и до 400 рублей! И это при том, что зарплата квалифицированного рабочего на военном заводе составляла 800 рублей в месяц. Чуть больше – ставку в 1080 рублей – имели профессора. Но ведь существовали и совершенно мизерные оклады. Так, технички и гардеробщицы получали всего 100–130 рублей. В тоже время цена, к примеру, килограмма моркови на базарах в мае 1942 г. достигла почти 80 рублей!
Сотрудники милиции регулярно проводили оперативные мероприятия по изъятию спекулятивного хлеба, устанавливали пути его поступления на базары. Порой приходилось даже вести слежку за хлебными фургонами. И вот уже в середине сентября 41-го года была арестована «хищническая группа», состоявшая из работников хлебозавода № 2, хлебопекарни № 23, работников магазинов № 32 и 43 Нагорного пищеторга, а также шоферов и возглавляемая экспедитором хлебозавода Нестеровым. В ходе следствия удалось доказать хищение указанными лицами трех с лишним тонн хлеба с хлебозавода № 11 и 500 кг – из хлебопекарни № 23. Ворованный продукт реализовывался через работников указанных магазинов по рыночным ценам. Всего по делу были арестованы 13 человек, при этом главарей, по законам военного времени, приговорили к расстрелу с конфискацией имущества.[422]
Несмотря на все принятые меры, избежать голода не удалось. Он, конечно, не везде имел трагические черты блокадного Ленинграда, но все же ощущался как в крупных городах, так и в сельской местности. В первую очередь люди недополучали хлеба, что усугублялось нехваткой и других продуктов. 19 марта 1942 г. профессор Добротвор записал в своем дневнике: «Как мало человеку хлеба нужно. Я получил 2 кило коммерческого хлеба (ввиду утери карточек) и был на 7-м небе. Восторг. А всего 2 кило. Надо бороться неустанно и всюду за то, чтобы хлебом человек был наделен полностью. Сейчас мы ведем полуголодное существование. Главная основа питания – 400 г хлеба, которые мы получаем по карточкам. Жиров нет. Никакого масла не выдавали уже больше месяца. Люди осунулись, посерели».[423]
Постоянная нехватка продовольствия заставила горожан «по совместительству» стать крестьянами. Все газоны и клумбы возле домов весной 1942 г. были засеяны картошкой и капустой. Кто не успел захватить участок в городе, получал официально или занимал сам плантации в пригородах. Можно было также арендовать землю у граничащих с городом колхозов. Например, все тот же профессор Добротвор арендовал участок площадью 50 кв. метров по цене 3 руб. 30 коп. У кого было свободное время, нанимались в колхозы на сезонную работу за хлеб. В общем, выживали, как могли.
Нехватка хлеба и другого продовольствия, безусловно, объяснялась не только его фактическим отсутствием. Хищения в этой сфере экономики носили массовый характер как до войны, так и во время ее. Начиналась воровская цепочка с села. Первый секретарь Горьковского обкома ВКП(б) М. И. Родионов, выступая на XVII пленуме обкома, сказал: «Надо обрезать руки районных работников, которые лезут в колхозное добро, на которое они не имеют никакого права… Тем не менее многие лезут в колхоз. Глядя на районного работника, тащат председатели колхозов, глядя на него, тащат кладовщики, зав. фермами и т. д. Секретари райкомов и председатели райисполкомов сами должны зверски взяться за охрану колхозного имущества, и показать образцы должны прежде всего коммунисты».[424]
Председатель одного из колхозов-маяков М. С. Саберов в июне 1943 г., выступая на очередном пленуме, тоже красноречиво высказался по поводу воровства: «Значительная часть зерна разворовывается и честным колхозникам не попадает. Нужно выдать по 1–2 кг, а тут крадут… Иногда по 8–10 кг, и вот если поймаешь на 20-й день, то это уже получается 10 пудов. Я считаю, что с первых же дней уборки нужно пугнуть людей, и тогда эти случаи не будут иметь места в других колхозах».
В некоторых колхозах администрация и прочие работники умудрялись расхищать по 50 % урожая. При этом показатели урожайности искусственно занижались. Чем меньше указывалась урожайность с гектара, тем больше пшеницы было украдено.[425]
Воровали и промежуточные инстанции. Так, в поселке Пильна Горьковской области орудовала шайка во главе с управляющим конторой Госстрахфонда Мишиным. Последний, принимая от колхозников зерно, оформлял фиктивные накладные, а зерно сбывал по спекулятивным, то есть рыночным ценам, или обменивал на водку через кладовщика Евстратова. Хищения производились следующим образом. Заранее договариваясь с колхозниками, сдающими значительное количество зерна, Мишин давал задание кладовщику принимать в склады зерно без веса, а сам в бухгалтерии оформлял накладные и квитанции. После этого часть из подлежащего сдаче государству зерна он завозил на квартиры сообщников, а в накладной и квитанции указывал все зерно, подлежащее сдаче на склады. Только 10 августа 1943 г. Мишин и его подельники украли 400 кг зерна, полученных из колхоза «Красный луч», завезли на квартиру, откуда снова намеревались обменять на водку. Но при совершении очередной бартерной сделки были накрыты правоохранительными органами.[426]
В ноябре 1943 г. был разоблачен колхоз им. 2-й пятилетки. Фактически отсыпая в «закрома Родины» только по 250–260 центнеров зерна, руководство вписывало в отчеты 400 центнеров. Базой «Заготзерно» выписывались фиктивные авансовые квитанции на приемку зерна. В частности, по Кологривскому району была дана сводка с завышением на 1086 центнеров.
Прокурор Горьковской области Осипов писал первому секретарю обкома Родионову: «Сообщаю, что в связи с начавшейся уборкой урожая в отдельных колхозах имели место случаи проявления антигосударственных действий. Так, по Борскому району председатель колхоза «Новая жизнь» Туркин, имея задание по колхозу сдать государству в июле 856 кг овощей, а в августе 3210 кг овощей и не выполнив за июль обязательство, 30–31 июля продал на рынке в г. Горьком 532 кг капусты. 1 августа вновь командировал колхозницу продать 249 кг капусты, но эта капуста была задержана инспекцией уполнаркомзага.
Туркин был предан суду за указанные антигосударственные действия и 9 августа сего года народным судом приговорен к трем годам лишения свободы».[427]
Рядовые колхозники, пухшие от голода, тащили поменьше, кто сколько мог. Но именно их чаще всего и ловили. Так, одна жительница города Лысково работала на складе зерна, перелопачивая пшеницу. Устав глядеть голодными глазами на это изобилие, она пришила к юбке два потайных кармана и выносила в них по нескольку щепоток зерна. Несчастная женщина была поймана и получила три года лишения свободы, несмотря на то что на ее попечении находились трое малолетних детей.
Люди, честно работавшие на государство, в основном получали продукты только по карточкам и талонам. Естественно, появились предприимчивые аферисты, навострившиеся подделывать их. Например, в августе 1943 г. в Автозаводском районе города Горького после длительной разработки была арестована преступная группа, занимавшаяся подделкой хлебных талонов. В нее входили механик ГАЗа К. С. Климов, заведующая магазином № 138 М. С. Андрианова, начальник спецучастка МПВО автозавода А. Попов, а также нигде не работавшие Г. Д. Давиденко и Ф. Козлов.
Продавщица продовольственного магазина отпускает хлеб по карточкам
Технология изготовления фальшивок была следующей. Андрианова добывала обрезки полей хлебных карточек, на которых имелись водяные знаки. Затем с помощью станка и типографского шрифта на них печатались поддельные карточки. Типографский шрифт «Гарт», как установило следствие, Козлов похитил еще в 1941 г., когда работал в типографии заводской газеты «Автогигант». Далее Климов через знакомых продавщиц магазинов № 10 и 138 обменивал их на бессрочные пятидневные талоны. В качестве вознаграждения они получали часть поддельных карточек себе. Приобретенные таким образом бессрочные пятидневные талоны на питание Климов продавал на рынке по цене 300 рублей за штуку. Позднее выяснилось, что только за июль – начало августа 1943 г. преступная группа изготовила поддельных талонов на две тонны хлеба.[428]
Первым 10 августа был арестован сам Климов. При обыске у него были изъяты 25 тысяч рублей и большое количество обрезков полей хлебных карточек. 18 августа милиционеры задержали остальных участников группы: Давиденко, Козлова, Попова и Андрианову. У них изъяли: настольные тиски в виде станка, типографский шрифт, краску различных цветов, обрезки полей продовольственных карточек, деньги в сумме 15 тысяч рублей и поддельные талоны на 100 кг хлеба. И это в то время, как рабочие по карточкам получали в день 800 граммов хлеба.
