Шарль Монтескье - Избранные произведения о духе законов

Из того, что нам говорят историки о переходе народов Скандинавии на берега Дуная, видно, что это было не завоевание, а только переселение на пустующие земли.

Очевидно, эти благодатные страны некогда были опустошены прежними переселенцами, и мы ничего не знаем о трагедиях, которые разыгрывались там.

Аристотель говорит, что «Сардиния, судя по многим ее памятникам, есть греческая колония. Некогда она была очень богата, и Аристей, столь прославленный своею любовью к земледелию, дал ей законы. Но с тех пор она пришла в упадок, потому что завладевшие ею карфагеняне разрушили в ней все, что могло давать пищу людям, и под страхом смертной казни запретили обрабатывать там землю». Сардиния еще не оправилась во времена Аристотеля; она не оправилась и до сих пор.

Самые умеренные по климату части Персии, Турции, Московского государства и Польши не смогли оправиться от опустошений больших и малых татарских орд.

Бесплодие земли делает людей изобретательными, воздержанными, закаленными в труде, мужественными, способными к войне; ведь они должны сами добывать себе то, в чем им отказывает почва. Плодородие страны приносит им вместе с довольством изнеженность и некоторое нежелание рисковать жизнью.

Было замечено, что немецкие войска, набранные в местах, где крестьяне богаты, как в Саксонии, уступают по качеству прочим. Военные законы могут восполнить этот недостаток посредством более строгой дисциплины.

Островитяне более склонны к свободе, чем жители континента. Острова бывают обыкновенно небольших размеров; там труднее употреблять одну часть населения для угнетения другой; от больших империй они отделены морем, и тирания не может получить от них поддержку; море преграждает путь завоевателям; островитянам не угрожает опасность быть покоренными, и им легче сохранять свои законы.

Страны, которые стали обитаемы благодаря труду человека и существование которых поддерживается этим же трудом, стремятся к умеренному правлению. Есть три главные страны этого рода: две прекрасные провинции Китая (Цзаннань и Чжзузян), Египет и Голландия.

Древние императоры Китая не были завоевателями. Первое дело, которое они совершили для увеличения территории своей страны, более всего доказало их мудрость. Благодаря им выступили из вод две самые прекрасные провинции империи; они созданы людьми, и они-то своим беспримерным плодородием и внушили Европе представление о благоденствии этой обширной страны. Но необходимость постоянно заботиться об охране столь значительной части империи от разрушения требовала скорее благоразумия народа, чем изнеженности, скорее законного правления монарха, чем тиранической власти деспота. Эта страна нуждалась в умеренной власти, какая некогда была в Египте, какая есть в настоящее время в Голландии, которую природа создала для того, чтобы она заботилась о себе самой и не предавалась беспечности или прихотям.

Таким образом, несмотря на климат Китая, по природе своей располагающий к рабскому повиновению, несмотря на ужасы, связанные с чрезмерной обширностью империи, первые законодатели Китая были вынуждены издать очень хорошие законы, а правительство часто оказывалось вынужденным соблюдать их.

Посредством труда и хороших законов люди сделали землю более удобной для обитания. Реки протекают там, где прежде были лишь озера да болота. Это благо, которое не создано природой, но ею поддерживается. Сделавшись властителями Азии, персы дозволяли всякому, кто проведет воду на земли, еще не пользовавшиеся орошением, владеть ими в течение пяти поколений; и люди не останавливались ни перед какими издержками для проведения воды из бесчисленных ручьев, стекающих с гор Тавра. Теперь они находят эту воду в своих полях и садах, не зная, откуда она течет.

Подобно тому как есть народы-разрушители, причиняющие зло, которое переживает их самих, есть и народы трудолюбивые, творящие добрые дела, которые не погибают вместе с ними.

Законы очень тесно связаны с теми способами, которыми различные народы добывают себе средства к жизни. Народ, занимающийся торговлей и мореплаванием, нуждается в более обширном своде законов, чем народ, который довольствуется возделыванием своих земель; последний в более обширном, чем народ, живущий скотоводством; и скотоводческий в свою очередь— в более обширном, чем народ, который живет охотой.

В Америке потому так много диких народов, что там земля сама собою «производит много плодов, которыми можно питаться». Кусок земли вокруг хижины, обрабатываемый женщинами, доставляет людям маис, а охота и рыбная ловля довершают их изобилие. Сверх того, животные травоядные, как, например, быки и буйволы, там более распространены, чем плотоядные. Царством последних была всегда Африка.

Я думаю, что Европа не имела бы ни одного из этих преимуществ, если бы ее земли не обрабатывались. В таком случае она была бы покрыта лесами дубов и прочих неплодовых деревьев.

У народов, не возделывающих землю, народонаселение определяется следующей пропорцией: число дикарей одной страны относится к числу земледельцев другой страны, как продукт невозделанной земли относится к продукту земли возделанной. Если же народ, который возделывает землю, занимается, кроме того, ремеслами, то получается пропорция, требующая более сложного расчета.

Такие племена не могут образовать большого народа. Если они занимаются скотоводством, то для существования в определенном количестве они нуждаются в большом пространстве земли; если они живут охотой, то они еще малочисленнее, и для того, чтобы жить, должны образовать еще меньшую группу.

Страна их обыкновенно покрыта лесами, и так как люди там не осушают почвы, то она усеяна болотами, среди которых мелкие племена образуют отдельные небольшие народцы.

Между дикими и варварскими народами та разница, что первые представляют собой малые, рассеянные народцы, которые по каким-либо особым причинам не могут объединиться, между тем как варвары — это малые народцы, которые смогли объединиться. К первым обыкновенно принадлежат народы охотничьи, ко вторым — народы пастушеские. Все это мы видим на севере Азии. Народы Сибири не могут вести совместного образа жизни, потому что в таком случае им нечем было бы питаться. Татары способны к совместной жизни на некоторое время, потому что они могут на некоторое время сгонять свои стада в одно место. Итак, все татарские орды могут объединиться. Это объединение и происходит, когда какой-нибудь их вождь подчинит своей власти многих других вождей, после чего им остается одно из двух: или снова разойтись, или отправиться совершать завоевания в пределах какой-нибудь империи юга.

Так как эти народы не занимают определенного пространства с точно обозначенными границами, то у них всегда будет много причин для раздоров. Они будут спорить из-за невозделанных земель, как у нас спорят из-за наследств. Они будут вести частые войны друг с другом за места для охоты или рыбной ловли, за корм для скота, за похищение их рабов и, не имея определенной территории, должны будут тем чаще разрешать свои столкновения путем международного права, чем реже можно будет разрешать их посредством гражданского права.

Раздел земель — вот главная причина, увеличивающая объем гражданского свода законов народов. У народов, не имеющих этого раздела, гражданских законов очень мало. Учреждения этих народов скорее можно назвать обычаями, чем законами [96].

У таких народов старики, помнящие дела минувших лет, пользуются большим авторитетом; там люди приобретают почет не богатством, а силой рук и разумными советами.

Эти народы ведут кочевой образ жизни и рассеяны по лесам и пастбищам. Брак у них не так прочен, как у нас, где он скрепляется общим жилищем и где женщина принадлежит к дому; поэтому им легче менять жен, обзаводиться несколькими женами, а иногда и иметь с женщинами беспорядочные сношения наподобие животных.