И вот уже Сасаки записывает номер домашнего телефона «инженера» и просит познакомить его с юными московскими красавицами. Уж этого добра в агентурной сети НКВД хоть отбавляй!
Следующим вечером японец приходит в гости к новому знакомому. В квартире его ждут две молодые красотки – сестры Г.
Весь вечер они танцуют с девушками. А через день в квартире Кузнецова вновь накрыт шикарный стол.
Сашу – так просил называть себя Сасаки – развезло быстро.
– Я люблю иметь половую связь не только с женщиной, но и с мужчиной, – жарко зашептал он в ухо Кузнецову – Если нет девушки, я имею связь с мужчиной.
И в подтверждение своих слов полез целоваться…
В час ночи девушки уехали домой. С горя Сасаки съел два бифштекса. Закрыв дверь, он приступил наконец к главному.
– Я могу сделать вас богатым, – торжественно изрек он. – Вы – немец, вам не дороги интересы советской России. Будем говорить, как двое мужчин: я не шпион, не бойтесь, но нам нужны сведения о русских самолетах, аэродромах. А потом вы сбежите за границу, будете богатым. Какую валюту вы предпочитаете?
Доллары? Марки?… Только под утро «Колонист» простился с японцем, посадил на такси.
– Завтра вечером я иду на концерт вместе с вашими барышнями. Потом заеду к вам…
Он попытался поцеловать Кузнецова на прощанье, но тот вовремя увернулся…
Вечером японец явился по уже известному адресу. Достал из портфеля бутылку виски и пачку импортных сигарет, закрылся с Кузнецовым в кабинете…
Куда делась врожденная интеллигентность самурая. Перед Кузнецовым сидел теперь жесткий и властный человек, насквозь, до самой печенки, буравил глазамищелочками.
– Сколько вам лет? Давно работаете в Москве? В каких городах бывали? – вопросы следовали один за одним. Сасаки еле-еле успевал выводить на бумаге иероглифы.
Наконец он захлопнул блокнот. Покровительственно улыбнулся, похлопал собеседника по плечу.
– Я приду завтра и мы продолжим. А пока… – он похотливо хихикнул. – Нельзя ли вызвать какую-то гейшу? Срочно приехавшая красотка Ольга Зд-ва удовлетворила пылкую страсть японца…
Прихода Сасаки «Колонист» ждал с нетерпением. Так охотник, засевший в засаду, поджидает добычу. Едва войдя в квартиру, японец снял левый ботинок и вытащил из носка свернутую бумажку с напечатанными на русском языке вопросами из области авиации. В первую очередь его интересовала конструкция и качества нового боевого самолета, участвовавшего в параде на Красной площади.
– Послезавтра я заберу письменные ответы и передам аванс, – сказал он. – А когда мы проверим их правильность, то дам вам много денег.
Однако в условленный час «японский агент» материала не подготовил. Сасаки разозлился. Через день он подстерег Кузнецова у подъезда. «Готовы сведения?». «Колонист» отрицательно помотал головой.
– Я не могу ждать! Я уезжаю в командировку, мне нужны эти сведения срочно! Сейчас я не гость, а хозяин!
Глаза японца извергали молнии.
– Саша, не сердись, – «Колонист» постарался сказать это как можно виноватее и даже опустил голову. – Я все успею, дай только срок…
– Когда? Дата?
– Дай мне еще пару дней… Кстати, мне звонила сегодня твоя подруга Кэти…
– Кэти? Ну, ладно, пару дней мы еще подождем. Только не пытайся нас обмануть…
… Когда контрразведчики проанализировали подробные доклады Кузнецова, они обратили внимание, что вопросник, оставленный Сасаки, аналогичен материалам, которые японский военный атташе ранее передал авиационному атташе Германии. Сомнений не оставалось: это была проверка. Японцы хотели убедиться в искренности нового агента.
«Раз эти сведения японцам уже известны, мы ничего не потеряем от того, что их продублируем», – решили на Лубянке. «– А комбинация-то интересная».
Отношения Кузнецова с Сасаки продолжались вплоть до самого начала войны. Если бы не вероломное нападение немцев, секретарь атташе наверняка влился бы в стройные ряды лубянской агентуры. Компрматериалов на него хватало с излишком.
Но и того, что удалось сделать, было немало. Через канал Кузнецова в Токио бурным потоком шла информация, очень похожая на правду. Но от правды весьма и весьма далекая…
… Это только одна операция, проведенная Кузнецовым. А сколько их было всего!
Чиновник японского посольства Такоямо, сотрудник немецкого посольства Шредер, германский военноморской атташе Баумбах, лакей гитлеровского посла Шулленбурга Ганс Флегель, работник Норвежской миссии Хреберник, секретарь Словацкой миссии Крно, член германской торговой делегации Маере, венгерский подданный Шварце, представитель шведской авиакомпании Левенгаген, американский корреспондент Джек Скотт, горничные норвежского и иранского послов – вот далеко не полный список людей, с которыми так или иначе работал Николай Кузнецов.
Наконец-то ему повезло. Он попал в руки к истинным асам своего дела, которые и довершили его воспитание: так художник наносит последние мазки на живописный шедевр.
О том что довелось ему пережить в Кудымкаре, об арестах и оговорах людей Кузнецов старался больше не вспоминать. Только теперь понял он, как много значит оперативник в судьбе агента, ведь работали с ним контрразведчики, именами которых и по сей день гордится Лубянка.
Леонид Райхман – в недалеком будущем генераллейтенант. Василий Рясной[154], ставший впоследствии зам. министра госбезопасности СССР и Виктор Ильин[155] – тоже будущий генерал. Наконец, сам начальник советской контрразведки Павел Федотов[156].
Неудивительно, что в таких умелых руках природный алмаз превратился в бесценный бриллиант…
Одной из зон «постоянных интересов» Кузнецова был Столешников переулок, «золотой», как называли его москвичи. Здесь находилось сердце деловой Москвы – толкучка, где продавалось и покупалось абсолютно все.
Многие из обитателей «Золотого переулка» были объектами пристального внимания чекистов. В том числе… советник словацкой миссии Крно. В НКВД отлично знали, что дипломатический статус Крно – лишь прикрытие, на самом деле был он кадровым офицером разведки. И при этом промышлял торговлей драгоценностями и часами, которые в большом количестве привозил из Братиславы.
При первом же «случайном» знакомстве Кузнецов предложил словаку выгодную сделку.
– Вы действуете неверно, – заметил он. – Если вы будете торговать врассыпную, рано или поздно вас засекут. Лучше я буду брать у вас товар оптом. С небольшой скидкой, конечно…
– Зачем вам столько часов?
– Я же не спрашиваю, откуда и почем вы их берете. В бизнесе у каждого есть свои тайны…
За те несколько месяцев, пока Кузнецов работал с Крно, вся Лубянка оказалась завалена швейцарскими часами. Но наконец наступил тот момент, когда отношения их следовало переводить в иное русло.
Привезя очередную партию в Москву, Крно позвонил «Шмидту».
– Я готов к встрече.
– Мне очень жаль, – ответствовал Кузнецов. – Но я придти не смогу. Как назло сломал ногу.
– Что же делать? Я привез товар специально под вас, – заволновался Крно.
– Выход только один, – сказал, немного поразмыслив, Кузнецов. – Это, конечно, риск, но риск – дело благородное… Знаете что: привозите товар ко мне домой. Деньги у меня есть.
Крно задумался. В нем боролись два начала. Как профессиональный разведчик, он понимал, чем может обернуться посещение советского офицера (под такой «легендой» действовал Кузнецов). Но, как коммерсант, не мог устоять перед запахом денег…
Едва только словак разложил на столе россыпь часов, в дверь позвонили, и в квартиру вошло трое людей.
– Вы кто? – спросил один из них у Крно. – Что это у вас? Ого, столько часов…
Крно промямлил что-то, но мужчины его не слушали.
– Мы из милиции, – отрекомендовались они. – Ищем особо опасного преступника, так что потрудитесь предъявить документы.
– Вы не имеете права! Я дипломат!
– Дипломат?!! Прекрасно. В таком случае мы обязаны сообщить о вашем задержании в Наркоминдел. Хозяин, где здесь у вас телефон?
Тут уж словак понял, что дело швах.
– Не надо никуда звонить. Заберите лучше часы. Это целое состояние.
Оперативники рассмеялись.
– Нам часы не требуются. А договориться – что ж, договоримся.
И они договорились. Словацкий разведчик Крно, тесно сотрудничавший с немцами, стал агентом НКВД…
О том насколько хорошо Кузнецов вжился в образ Шмидта, свидетельствуют не только проведенные им операции. «Подозрительный немец» регулярно попадал в поле зрения различных управлений НКВД и агентуры.
Надо сказать, что Кузнецов строго следовал легенде и из образа никогда не выходил. Так, агент «Кэт», состоящая на связи в Третьем управлении НКВД, доносила, что Шмидт недоволен плохими условиями жизни в Советском Союзе.
Агент «Надежда» (третий отдел ГУГБ) информировала о неприязни Шмидта к русским. (Он-де даже не общается со своей матерью, не может ей простить, что она вышла замуж за русского.)
