Вернемся, однако, к основной теме главы. Экономический эксперимент, о котором я уже писал, внешнеэкономические вопросы не учитывал. Как было, так и было. Не созрели еще. Но уже в августе 1986 года вышло подготовленное нами постановление ЦК и Совмина о совершенствовании внешнеэкономических связей.
Это был первый официальный документ, который посягал на традиционные принципы внешней торговли. В чем его смысл? Во-первых, он позволял сделать шаг к разрушению почти полной монополии Министерства внешней торговли на внешнеэкономическую деятельность: 20 министерств, а также около 60 крупных хозяйственных объединений, уже работающих на хозрасчете, получили право самостоятельно выходить на внешний рынок. Во-вторых, в Совете Министров создавалось подразделение, которое должно было вырабатывать общую политику в осуществлении внешнеэкономических связей и координировать деятельность тех ведомств, которые выход за рубеж уже имели.
Я имею в виду Министерство внешней торговли, Внешэкономбанк, Торговую палату, Интурист.
Во главе подразделения, названного Государственной внешнеэкономической комиссией, встал зампредсовмина Владимир Михайлович Каменцев. Будучи до этого министром рыбного хозяйства, он имел уже большой опыт зарубежной экономической деятельности. Замечу, что наши действия здесь заметно опережали общий ход экономической реформы: до принятия Закона о госпредприятии оставался целый год…
Говоря попросту, сделанный нами шаг превращал экспорт из нежелательного для предприятий в желательное и доходное дело. Валютная прибыль за вычетом государственного налога шла в карман предприятия, а значит, экспортная деятельность становилась ощутимо выгодной. Больше продал — больше получил, больше купил. Импорт необходимого оборудования тоже становился делом самого продавца, хозяина. Нужно привлечь зарубежную технику и технологию для модернизации линии, цеха, предприятия — покупай, коли заработал валюту. Хочешь помочь своим работникам товарами народного потребления — их сам и покупай, сам реализуй в коллективе. Сначала 10, а попозже 25 процентов валютной прибыли могли быть использованы именно на покупку этих товаров.
Кстати. К середине 90-го сложилось очень тяжелое положение с валютой. Иностранные банки, видя политические неурядицы в стране, перестали давать нам кредиты. Вот тогда-то мне стали со всех сторон советовать: заберите валюту у предприятий или «заморозьте» ее и используйте для общегосударственных целей. Я категорически отказался. Считал, что этот шаг ударит по реформе и доверие к Правительству будет потеряно. Так и не забрали. А в конце 91-го Правительство Гайдара, не задумываясь, этот шаг совершило, что стало одним из существенных факторов быстрого снижения объема выпуска продукции, а затем и остановки многих производств.
Ну о нашей реформе спустя два года, когда экспорт продукции для упомянутых 20 ведомств и 60 объединений стал делом жизненно необходимым, привычным и прибыльным, мы решили наделить правом внешней торговли всех умеющих и желающих торговать. Но торговать только своей продукцией, товарами, услугами. Категорически было запрещено создание посреднических структур. Во всяком деле есть, как известно, две стороны медали. И, принимая какое-либо решение, надо всегда думать не только о положительном его действии, но и о возможных, а то и неизбежных издержках. Так оно и получилось. Отмена в дальнейшем, уже в «новые» времена, этого положения без достаточно глубокой проработки привела к созданию бесчисленных посредников. Недавно сообщалось, что на 25 предприятий, производящих минеральные удобрения, было 180 посредников. Мы же понимали опасность подобного развития, перекоса в сторону посредников, ничего не производящих, но хорошо зарабатывающих на этих операциях. Поэтому было принято решение: крупные объединения, имеющие опыт внешнеэкономической деятельности, выходят на зарубежный рынок самостоятельно; средние и мелкие — через преобразованные внешнеэкономические объединения Министерства внешнеэкономических связей (МВЭС). Таких объединений было более двадцати. Новое министерство создавалось путем слияния двух ранее существовавших ведомств — Министерства внешней торговли (МВТ) и Государственного Комитета экономического сотрудничества (ГКЭС).
В марте 89-го ввели систему лицензирования товаров, значительно подняли роль таможни, определили льготы для прибрежной и приграничной торговли. Словом, к концу 1990 года в стране получили право торговать с заграницей уже свыше 30 тысяч предприятий. Хотя, честно говоря, право-то они получили, но реально торговала едва ли половина: силенок пока было у них маловато.
С апреля 89-го начинало действовать правительственное решение о дальнейшем развитии внешнеэкономической деятельности государственных, кооперативных и иных организаций и предприятий. Была создана система регистрации желающих торговать, которую мы постарались сделать предельно простой.
Вспоминая сегодня наши тогдашние шаги, скажу, что видимая ошибка была одна: право на самостоятельное лицензирование получили около пятидесяти организаций. Много! Это неизбежно вело к плохой управляемости процессом вывоза, злоупотреблениям, к ущемлению прав республик, на территории которых находились запасы сырья или же предприятия, входившие в юрисдикцию Центра. Надо было создавать союзно-республиканский лицензионный комитет, который в своей политике учитывал бы интересы всех — и продавца, и государства, и территории. Мы над этим уже работали. Увы, не успели! Политика, как известно, и лицензирование развела по территориальным интересам.
Решением Правительства был установлен перечень из 80 наименований продукции, которую можно было продавать за рубеж только по специальному разрешению-лицензии. Предоставляя большие права предприятиям во внешней торговле, мы давали себе ясный отчет, что, при огромной разнице между внутренними и международными ценами, наши стратегические материалы и продукция как насосом будут перекачиваться за рубеж. А ведь задачей Правительства было в максимальной степени активизировать свою, а не чужую экономику.
Введение во внешнеэкономическую жизнь лицензирования вызвало резкую критику, особенно в средствах массовой информации. Этот шаг демагогически расценивался как наступление на принципы открытости экономики. Все это, конечно, инспирировалось теми, кто, не считаясь с проблемами и задачами отечественной экономики, преследовал отраслевые, ведомственные или даже личные интересы. Доводы, что наша только что начавшая реформироваться экономика не может быть сейчас полностью открытой и что экономическая демократия, как и вообще демократия, это есть поле, лежащее между недозволенностью и вседозволенностью, — не принимались во внимание.
Исходя из политических, а точнее — политиканских интересов, наши оппоненты упорно закрывали глаза и на мировую внешнеэкономическую практику. Скажем, Общий рынок Европы, о котором я вполне положительно говорил в этой книге, имеет четко отработанную систему лицензий и квот. Там они нередко устанавливаются в результате «экономических войн» между государствами — членами ЕЭС, с одной стороны, и между прочими странами — с другой. Войны — винная, рыбная, овощная, металлическая — сменяют друг друга. Ну а, скажем, уничтожение выращенных фруктов в Испании с целью выполнения установленных квот является лишь одним из многочисленных примеров строгого контроля за их выполнением внутри самого Сообщества.
Когда я пишу эти строки, уже идет к закату 1994 год. Указом Президента сняты все препоны для вывоза продукции и материалов за рубеж. Полагаю, что этот шаг явился сильнейшим толчком к вывозу за границу вообще всего, что физически поддается перемещению. И это будет происходить при катастрофическом спаде собственного производства. Наши же западные партнеры и не думают открывать свои экономические границы. Например, заполонили Запад наши торгаши алюминием, сбили цены, поставили на грань закрытия их алюминиевые заводы — тут же была установлена квота для России.
Снятие каких-либо тормозных механизмов и регуляторов с целью компенсировать катастрофическое падение производства товаров массового потребления и продуктов питания является крайне близорукой, однодневной политикой. Сегодня нас поят и кормят газ, нефть, лес, руда. Но при этом на «нефтедоллары», о которых так много и страстно говорили умолкнувшие почему-то ныне публицисты, сейчас не строят ни ВАЗ, ни КАМАЗ, ни большую химию, ни ткацкие и обувные фабрики. Природные богатства страны, наши стратегические материалы, превратившись во всяческие экзотические бутылки и «сникерсы», красуются сейчас в тысячах «комков».
Советский Союз имел 45 процентов мировых запасов газа, 13 процентов — нефти и т. д. США же располагают на своей территории лишь 3–4 процентами нефти и газа, хотя потребляют третью часть их мировой добычи. Даже современный ресурсный потенциал России в расчете на душу населения в 2–2,5 раза превышает потенциал США, в 6 раз — Германии, в 18–20 раз — Японии. Уникальные ресурсы Сибири и Дальнего Востока являются долговременным стратегическим резервом нашей страны.
