Да, формально эстонцы не обязывались помогать намъ въ походѣ на Петроградъ, но не потому, что мы уже признали ихъ независимость, какъ пишетъ дальше г. Кирдецовъ, а потому, что этому мѣшала усталость маленькой страны отъ безпрерывной войны, ропотъ населенія и опасная съ эстонской точки зрѣнія политика русскихъ командныхъ верховъ. Соціалистическое большинство парламента опредѣленно гнуло эту линію еще въ моментъ образованія нашего правительства. Изъ за спины И. И. Поски то и дѣло доносились диссонирующіе съ его увѣреніями голоса отдѣльныхъ парламентаріевъ. Но для нашихъ цѣлей было важно не только совмѣстное продвиженіе къ Петрограду, — въ крайнемъ случаѣ для насъ было бы достаточно, если бы мы имѣли вполнѣ благожелательный для нашей арміи тылъ и хотя бы кое-какую активную поддержку на крайнихъ флангахъ, во избѣжаніе обхода нашей арміи. Ради одного этого слѣдовало признать эстонскую независимость; я уже не говорю о томъ, что признаніе независимости автоматически вытекало изъ нашего credo, независимо ни отъ какихъ торгашескихъ соображеній. Мы тогда, да и теперь увѣрены, что искренняя честная политика по отношенію къ этой маленькой народности, проведенная до конца, гарантировала бы русскіе интересы лучше всякихъ «военныхъ конвенцій», за которыми въ сущности вѣдь не стояло никакой реальной санкціи, никакого кулака, который могъ бы принудить эстонцевъ къ совмѣстному вмѣстѣ съ нами выступленію на Петроградъ. Г. Кирдецовъ самъ признаетъ, что англичане меньше всего могли и желали намъ помочь въ этомъ направленіи, ссылаясь въ такихъ случаяхъ на свой демократизмъ и нежеланіе вмѣшиваться во внутреннія дѣла молодой республики. Наскоки ген. Марша въ счетъ не идутъ: онъ въ концѣ концовъ остался одинокъ и не получилъ поддержки въ Лондонѣ.
И однако, несмотря на тысячи ошибокъ, на грубое пренебреженіе элементарнымъ политическимъ чутьемъ эстонскаго народа, извѣстные круги эстонской интеллигенціи не оставляли мысли помочь намъ активно до самаго конца нашего существованія въ Эстоніи.
Боровшіяся въ Эстоніи двѣ партіи — за и противъ дальнѣйшей интервенціи — долгое время не могли придти къ обоюдному соглашенію. Интервенціонисты въ совмѣстной борьбѣ съ нами видѣли спасеніе своей страны отъ лавы большевизма, анти-интервенціонисты, наоборотъ, одно наше присутствіе у границъ Эстоніи считали постоянной угрозой ея государственному существованію. Но пока обѣ эти чашки качались то въ одну, то въ другую сторону, сочувствующіе намъ элементы не разъ пытались опредѣленно придти намъ на помощь, не взирая на отсутствіе формальной военной конвенціи. Примѣровъ тому было немало. Они проскальзывали въ оффиціальныхъ письмахъ, въ разговорахъ и въ совершенно опредѣленныхъ дѣйствіяхъ.
Въ архивѣ С. Г. Ліанозова, напримѣръ, имѣется весьма недвусмысленное оффиціальное письмо бывшаго тогдашняго эстонскаго министра иностр. дѣлъ И. И. Поски, относящееся къ первымъ днямъ существованія нашего правительства и касающееся опредѣленныхъ обѣщаній помочь намъ въ походѣ на Петроградъ. Къ сожалѣнію, этотъ архивъ не удалось пока вывезти ни въ Парижъ, ни въ Берлинъ и я позволяю себѣ только сослаться на заявленіе С. Г. Ліанозова, сдѣланное мнѣ въ личномъ его письмѣ изъ Парижа отъ 24 іюля прошлаго года.
«Соглашеніе, пишетъ онъ, было въ томъ смыслѣ, что если въ теченіе 30 дней состоится признаніе Эстонской Республики Парижскимъ Совѣщаніемъ, то Эстонская Республика обязывается не заключать мира съ Совѣтской Республикой и активно выступить съ нашими силами и Финляндіей противъ Совѣтовъ».
Соглашеніе состоялось въ двадцатыхъ числахъ августа, а вскорѣ послѣ этого начались упорныя приставанія съ мирными переговорами со стороны большевиковъ. Поска, какъ я говорилъ уже, прибѣгъ къ кунктаторской политикѣ, предоставляя сѣв.-зап. арміи использовать выигрышъ времени для боевыхъ цѣлей.
На чичеринское радіо отъ 31 августа эстонское правительство отвѣтило не сразу, но положительно.
Отвѣть эстонскаго правительства [114]
«Московскому нар. ком. иностр. дѣлъ.
Въ отвѣть на вашу радіограмму 1175 и въ дополненіе къ моей 568 честь имѣю сообщить, что военныя дѣйствія между «Эсти» и Росс. Соц. Фед. Сов. Республикой были вызваны вторженіемъ русскихъ вооруженныхъ силъ въ предѣлы Эстонской республики и война борющимися сторонами, вслѣдствіе военныхъ дѣйствій, была перенесена на русскую территорію не изъ-за какихъ-нибудь аннексіонистскихъ цѣлей Эстонскаго народа, но единственно ради самозащиты; поэтому, если Росс. Соц. Фед. Сов. Республика готова начатую съ ея стороны безъ всякой причины войну окончить, то со стороны Республиканскаго Правительства нѣть никакихъ препятствій для приступленія къ переговорамъ и къ опредѣленію взаимоотношеній между обѣими республиками въ будущемъ. Республиканское Правительство предлагаетъ къ упомянутымъ переговорамъ приступить въ городѣ Псковѣ и полагаетъ, что ихъ можно бы начать 10 сентября с. г. Прошу отвѣта и свѣдѣній относительно распоряженій для пропуска Эстонской делегаціи черезъ фронтъ.»
Впослѣдствіи Поска оттянулъ эту встрѣчу сначала до 15, а потомъ до 17 сентября.
14-го сентября въ Ревель, по предложенію эстонцевъ, съѣхались представители финскаго, латвійскаго и литовскаго правительствъ, чтобы сообща обсудить, какъ реагировать на предложеніе большевиками мира. По тому времени миръ съ большевиками представлялся очень опаснымъ экспериментомъ, и Эстонія, къ которой первой обратились съ мирными предложеніями большевики, естественно стала искать опоры въ совѣтѣ и содружествѣ другихъ лимитрофныхъ государствъ.
Въ совѣщаніи участвовали отъ Финляндіи — президентъ Стольбергъ, министръ иностранныхъ дѣлъ Хольсти, отъ Латвіи премьеръ Ульманисъ, министръ иностранныхъ дѣлъ Мееровицъ, отъ Эстіи — премьеръ Штрандманъ, министръ иностранныхъ дѣлъ Поска, отъ Литвы — министръ торговли Шимкусъ (нашъ профессоръ московскаго техническаго училища Шимковъ) съ представителемъ литовской арміи. Совѣщались, конечно, въ закрытомъ засѣданіи. Засѣданіе открылъ Штрандманъ и сказалъ очень сердитую рѣчь по адресу Россіи, отозвавшись попутно о нашемъ сѣв.-зап. правительствѣ и арміи весьма пренебрежительно. Въ тѣхъ же тонахъ говорили Стольбергъ и Ульманисъ. Только профессоръ Шимковъ помянулъ добрымъ словомъ Россію, подчеркнувъ, что если всѣ говорящіе теперь являются представителями свободныхъ республикъ, то они этимъ обязаны русской революціи.
Наше правительство слѣдило за этой конференціей съ напряженнымъ вниманіемъ. Не безъ давленія полк. Пиригордона, вечеромъ того же дня состоялось наше совмѣстное со съѣхавшимися министрами засѣданіе. Отсутствовали только финляндцы, поспѣшившіе на отходящій пароходъ. Отъ сѣв.-зап. правительства были командированы М. С. Маргуліесъ и я. Содержаніе бесѣды воспроизвожу по вполнѣ точной записи М. С. Маргуліеса.
«Сѣли за столъ. Предсѣдательствуетъ Штрандманъ, докладываетъ Поска, Вы знаете, говоритъ Поска, телеграмму, полученную нами отъ Чичерина (раньше было предложеніе отъ меньшаго калибра большевиковъ — мы отмалчивались, теперь передъ нашимъ народомъ нельзя больше молчать), Вы знаете и нашъ отвѣтъ. Мы послали делегатовъ въ Псковъ, на которыхъ возложено двѣ задачи: 1) потребовать, чтобы и другимъ тремъ республикамъ было сдѣлано предложеніе о мирныхъ переговорахъ; 2) чтобы мирные переговоры велись одновременно со всѣми четырьмя республиками. На первое требованіе уже данъ отвѣтъ: вчера со стороны большевиковъ сдѣлано аналогичное предложеніе Латвіи, Литвѣ и Финляндіи. Получивъ отвѣтъ и на второй вопросъ, наши делегаты должны немедленно вернуться обратно. Намъ теперь желательно знать, какъ Ваше правительство относится къ этимъ переговорамъ, при чемъ Вы, разумѣется, можете быть увѣрены, что ни ваше правительство, ни Ваша армія не будутъ преданы.
Маргуліесъ. Мы въ этомъ не сомнѣвались и я считаю долгомъ своимъ заявить передъ присутствующими, что Ив. Ив. Лоска насъ своевременно предупредилъ о началѣ переговоровъ и для насъ сюрпризомъ было лишь рѣшеніе послать делегатовъ на сегодня.
Поска. Я въ субботу заходилъ къ Степану Георгіевичу (Ліанозову), но узналъ, что онъ въ Финляндіи[115].
Маргуліесъ. Благодарю Васъ. Что касается вашего отношенія къ переговорамъ, позвольте отвѣтить вамъ тѣмъ, что я считаю политической аксіомой: кто началъ переговоры съ большевиками, тотъ на 9/10 уже побѣжденъ ими. Вѣдь большевики ползучи, какъ лишай, и способы ихъ проникновенія въ народную душу неуловимы; открыть передъ ними двери въ эту душу, значитъ впустить ихъ въ нее. Разумѣется, мы не претендуемъ на то, чтобы вы пожертвовали вашими интересами для защиты нашихъ, но для насъ и для васъ переговоры съ большевиками — гибель. Вы спрашиваете, чего мы хотимъ теперь, когда вы вступили въ переговоры? Двухъ вещей: первое — тяните ихъ, чтобы наша армія, снабженіе которой вопросъ 10 дней, могла перейти въ наступленіе, которое спасетъ насъ и васъ; второе — и впредь въ такіе отвѣтственные моменты, какъ тотъ, который мы переживаемъ, дѣлитесь вашими планами съ нами.
