3. Упущенный шанс
Шанс: конспиративная квартира —
Кузница для ковки подлецов,
И кузнец от адского горнила —
Сатанист, но с ангельским лицом.
В арсенале для греховной цели
Деньги, пытки, козни шантажа…
Этим в ад здесь сманить сумели,
Если с червоточиной душа.
И Грызун не долго колебался
И не сильно совестью страдал —
На крючок серебряный попался,
Душу быстро Дьяволу продал.
Грех велик. Был шанс остановиться.
У страны прощенья попросить.
Предпочёл он клеветой отмыться:
Личный грех — на Родину свалить.
Думал, если будет лить помои,
Обвиняя Родину свою, —
Этим душу от греха отмоет.
Что сгубил по трусости в бою.
Мыслил как «историк» оправдаться,
Но, по воле прежнего врага,
Должен чем прикажут заниматься
И без меры под диктовку лгать.
И задача:
Опозорить Службу,
Ту, в которой Родине служил,
Ту, в которой крепко ценят дружбу,
И в беде не бросят с кем дружил.
Где на ветер не бросают слова,
Где своих, как трусы, не сдают,
И, как за себя, в ней за любого
Можно быть уверенным в бою.
То есть ГРУ — военную разведку.
Хоть её задачи чётко знал:
Лишь следить за супостатом цепко,
Чтобы тот внезапно не напал,
Не топтался по просторам нашим,
Не громил, что создано трудом,
Не врывался ураганом страшным
И бедою в каждый мирный дом.
Знал и то, что лучшие из лучших
Добровольно в эту Службу шли,
Ну а те, кто запятнали души,
В ней открыто места не нашли.
Но порой — в семье не без урода,
В стаде зло — паршивая овца,
И для ГРУ — защитницы народа,
Как чума — двуличность подлеца.
И Грызун
Не в бой, как вышло, рвался —
Карьеристом за кордон попал,
Лишь в бою с угрозой повстречался —
Струсил: ГРУ и Родину предал.
Не отверг и грязного заданья —
ГРУ представить службой подлецов!
Результат продажного старанья —
Пасквиль — Лже-«Аквариум» — готов!
Трус, прислужник, карьерист и гомик —
Чем клеймо — ПРЕДАТЕЛЬ — заслужил
Все на сослуживцев лжеисторик,
Исключив себя, переложил.
Показав, что средь пьянчуг и трусов,
Стукачей, развратников, тупиц,
Он — святой Советского Союза —
Был одним из самых светлых лиц.
Только он, как истинный разведчик,
Вербовал, секреты добывал,
Проводил, не зная страха, встречи
И проблем со слежкою не знал.
И, томясь в среде «дурного сброда»,
Он спасенья лучше не нашел,
Чем стезя предателя народа,
И к врагу в подштанниках ушёл…
Васин улыбнулся: «Как шедеврик?
Трудно без блевотины читать!
В этом весь наш правдолюб-изменник,
Раз начав — не прекращает врать.
Что не «эпос» — тем забавней сказки!
Цель — себя и шефов обелить.
Их архив — лишь дрожжи для закваски —
Тесто лжи — его удел месить…
От всего, что месит лжеписатель,
Прет спецслужб Британии душок,
Что прикрыть пытались, в результате
Выдает невольно их дружок».
Солнце в небе ласково сияло,
Плыли кучевые облака,
От «Столичной», что в тени стояла,
Мы лишь треть отмерили пока.
Рыжий кот, что грелся с нами рядом,
Съев кусок одесской колбасы,
Как звезда военного парада,
Хвост подняв и навострив усы,
Не спеша проследовал к перрону,
Разогнал проворных воробьёв
И в тупик прошествовал к вагону,
Где имел, как видно, стол и кров.
Осушив по стопке за удачу,
Под селедки редкостный посол,
Я, пробел в познаниях не пряча,
Стрелку перевел на «Ледокол».
В нём полки советские считая,
Пальцы рук и даже ног загнув,
Лжеисторик рьяно убеждает:
Мы втянули Гитлера в войну.
Жаль, ею наставник поскупился —
Дать ему считалку пожалел,
Без неё бедняга так трудился,
Что, чеша затылок, облысел.
Чтоб прозреть, тревожу Алексея:
«Разъясни: он прав или не прав?
Ведь не зря ж взбрела в башку идея,
Чтобы врать, все истины поправ!»
Алексей заметил: «Между прочим,
Лжец, погрязший в танках и полках,
Ими нам не зря мозги морочит —
Пыжится остаться в дураках.
Знает истину того, о чём долдонит
Всякому проверить не дано,
Ну а он за стерлинги хоронит,
Что известно всем давным-давно.
Пыжится освоить
Как «историк»!
Что на тех, кто платит, — нет вины!
Только СССР хулы достоин
Как зачинщик проклятой войны.
Нет уж тех,
Кто сдал фашистам чехов,
Кто одобрил Австрии аншлюс,
Предал Польшу, чтоб помочь с успехом
Взять фашистам под прицел Союз.
Этот бред в «республике последний»
Сам же лжеисторик развенчал:
Черчилль — это факт, уже не бредни —
Нас столкнуть с фашистами мечтал.
Находясь в тисках морской блокады,
Не имея средств спасти страну,
«Переплавив на мечи» ограды,
Шёл на всё, чтоб нас втянуть в войну
В МИД наш зачастили дипломаты,
Верность в клятвах музыкой лилась,
Лишь решили, что сплотиться надо, —
Гитлер в курсе…
Заявленье ТАСС
Наши планы, суть переговоров,
О войсках, что развернуть брались, —
Все с «лихвой» фашисты знали скоро,
Сдали те, кто в верности клялись.
ТАСС британцев уличило в этом,
Обвинен не кто-нибудь — посол!..
Та «лихва» и обернулась бредом —
Из которой выплыл «Ледокол».
Гитлер сам таил к нам волчий голод
И лишь повод проглотить искал,
И британцы дали этот повод,
Черчилль после радость не скрывал».
«Бьют друг друга, — подытожил тут же,
В роковой для новой жертвы час, —
Пусть, чем больше перебьют — тем лучи
Для него, конечно, не для нас…
В Мюнхене кровавый меч ковался,
Есть за что Британии краснеть,
Зря Грызун её отмыть пытался —
Вечно за брехню в Аду гореть!»
Солнце в небе к западу клонилось,
Средь листвы резвился ветерок,
У избушки, что в лесу курилась,
Что-то ел из миски кобелек.
А с избушки две вороны дружно
Вглядывались в то, что пес жевал,
И решили, что проверить нужно,
Чем он так усердно пировал.
Вмиг одна ворона приземлилась
Прямо перед самым носом пса
И нахально так вблизи крутилась,
Что у пса озлобились глаза.
И нахалку пес в порыве гнева
Прочь погнал от трапезы своей,
Но, пока он рядом с миской не был,
Клюв второй долбил добычу в ней.
Пёс погнался за второй воровкой,
Первая, не тратя время зря,
Подлетев, глотала со сноровкой
Из собачьей миски все подряд.
Оценив, как видно, степень риска
Проворонить пищу сгоряча,
Пёс уже не отходил от миски,
Доедал остатки, зло рыча.
Алексей смеялся: «Ну и птицы!
Показали на примере пса,
Что нельзя напрасно горячиться,
Даже если зло слезит глаза.
Время, успокоив вспышку злобы,
Даст её причину оценить,
Не спеша найти решенье, чтобы
Самому себе не навредить…
Но не зря судьбою жертв расправы
Лжеисторик головы кружил,
Цель все та же: увести от правды,
Грех виновных утопить во лжи!
Спрятать тех, кто их оклеветали.
Дали повод Сталину — убрать,
Обезглавив армию, мечтали
Нас, как Польшу, Гитлеру отдать.
Ну, а где пригрелся лжеисторик?
Чей холуй готов прикрыть грешок?
Там в архивах и порыться стоит,
Прёт оттуда клеветы душок!»
7. Автору «Последней республики»
