А случилось следующее.
Стоял январь 1687 года. Чувствуя, что пора уже менять дислокацию, Гронье приказал команде разместиться на трех каноэ (напомним, что при нем еще оставлось порядка 50 человек) и двигаться в путь. Они проплыли совсем недолго, как были встречены эскадрой пиратских кораблей под руководством Пьера ле Пикара и Джона Хоута. Как оказалось в дальнейшем, многие в команде Пикара неплохо знали Гронье и его возможности, а потому они воззвали к своим предводителям, прося их назначить Гронье капитаном, поскольку именно под его началом им более всего хотелось бы ходить. На сходке это предложение было рассмотрено и удовлетворено. Так у Гронье вновь был свой корабль. На повестке, образно говоря, стоял еще один, весьма серьезный вопрос: а куда двигаться дальше? Центральная Америка на поверку оказалась совсем не такой, какой ее представляли себе ранее пираты. Отсутствие реальной добычи, постоянные проблемы с продовольствием заставляли подумать о том, чтобы двинуться на юг. Именно такое решение и было принято на сходке.
У Ф. Архенгольца имеется описание этого рейда: «…ближайшая экспедиция пиратов была направлена на богатый перуанский город Квеаквилла на реке того же имени. Этот город, находящийся в десяти милях от моря, для избежания потопления весь был выстроен на сваях. Его называют также Гуаякиль. Здесь бросились на них 700 испанцев, но немедленно были разбиты и прогнаны. Они спаслись в трех фортах, защищавших город: но все три, один за другим, были взяты после одиннадцатичасовой битвы, несмотря на то что в них находилось до 5000 солдат. Флибустьеры не отдохнули, пока не овладели фортами и всем городом. Губернатор и старшие офицеры, храбро защищавшиеся, были переранены и вместе с 700 жителями взяты в плен. Войска, искавшие спасения в бегстве, были преследуемы англичанами, между тем как французы, желая показать ревность свою к вере, собрались в церковь на молитву. Однако завоевание это нанесло флибустьерам весьма чувствительную потерю. Они лишились значительного числа людей и, между прочим, капитана Гронье».
Дождаться, наконец, заветного момента в своей жизни, когда его люди взяли приступом один из богатейших городов побережья, но при этом, будучи сраженным несколькими пулями, умирать от ран – право же, горькая участь! Но такова уж была судьба Франсуа Гронье…
Барон Жан де Пуанти (baron Jean de Pointis)
(1635–1707), Франция
Этого французского аристократа, несмотря на его титулы и звания, нельзя не причислить к пиратам! Он с самого начала противостояния Франции – с одной стороны, и Англии с Голландией – с другой, активно пиратствовал на своих кораблях в Карибском море. Будучи блестящим стратегом, барон прекрасно понимал, что французский флот практически не имеет шансов в открытом сражении с английскими эскадрами. Но это, тем не менее, открывало прекрасные возможности для стремительных пиратских рейдов, целью которых были стратегически важные для англичан регионы.
Венцом карьеры де Пуанти стала, конечно же, осада Картахены – знаменитого портового города на побережье Колумбии. Этот демарш был предпринят королем Франции Луи XIV в ответ на пиратские эскапады легендарного сэра Фрэнсиса Дрейка. Урон, причиненный английским пиратом, оказался столь значителен, что французы теперь жаждали реального отмщения. И в этом плане захват богатейшей Картахены был в некотором роде призван восстановить баланс.
Идея организовать экспедицию с целью захвата Картахены принадлежала самому де Пуанти, который легко убедил короля в несомненной успешности этого предприятия. Де Пуанти был назначен адмиралом французской эскадры. Под его началом, помимо исходных десяти кораблей, включая три королевских фрегата, чуть погодя оказались еще и семь кораблей, принадлежавших буканьерам. Характерно, что они большей частью были захвачены у англичан. Поскольку, примкнув к де Пуанти, буканьеры (всего их, кстати, собралось около шестисот пятидесяти душ!) вознамерились не прекращать своей активности, к моменту прибытия в гавань Картахены число кораблей эскадры уже доходило до тридцати! Общая же численность экипажа составила шесть с половиной тысяч человек. Противостоять подобной силе было практически нереально.
Ф. Архенгольц сообщает, что, как только со стен города завидели приближавшиеся корабли и поняли, что это пираты, внутри поднялось смятение. Впрочем, способность трезво рассуждать утратили далеко не все: «…тотчас по появлении французской эскадры все богатые женщины уехали со своими драгоценностями. Вместе с ними отправили на 40 миль внутрь земли 120 мулов, нагруженных деньгами».
Официально осада Картахены началась 13 апреля 1689 года.
Именно Жан де Пуанти дал приказ начать массированный пушечный обстрел города. Защитники Картахены, объятые ужасом, сопротивлялись из последних сил, но 6 мая были вынуждены сложить оружие. Город стал принадлежать французам на следующие 8 лет. Начался полный беспредел: «Победители предавались ужаснейшим излишествам, и, хотя большую часть их составляли королевские солдаты, руководимые королевскими же офицерами, однако они ни в чем не уступали флибустьерам. Капитуляция была нарушена, церкви осквернены, священные сосуды похищены, монахи преданы пытке, девиц раздевали донага и растлевали, причем множество больных в госпиталях под предлогом прекратить их страдания предали голодной смерти.
Сначала французы имели намерение основаться здесь и производить весьма выгодную торговлю, но вдруг между ними открылась убийственная эпидемия, которая похитила столько солдат и моряков, что скоро начали опасаться недостатка в матросах для обратного пути. Это бедствие принудило Пуанти к поспешнейшему отъезду, который состоялся месяц спустя после взятия города, но перед отъездом взорвали форты, разрушили все торговые и фабричные заведения и потопили суда».
В награду за активную поддержку де Пуанти перед началом осады посулил буканьерам изрядную долю трофеев. Однако адмирал-аристократ отнюдь не был склонен держать данное им слово. Собрав в городе ценностей и наличных на 20 000 000 ливров, он стремительно двинулся обратно во Францию, даже не подумав поделиться с буканьерами. Ф. Архенгольц приводит цифры добычи еще большие: «…в городе нашли еще много благородных металлов в слитках и в монете, драгоценные камни и легко переносимые товары, добыча необъятная, оцененная в 40 000 000 ливров, не считая похищенного главнейшими французскими офицерами, из которых каждый, кроме законной части добычи, приобрел еще 200 000 пиастров вышесказанным образом. К добыче не причислили, между прочим, множество предметов, как то: несколько сот пушек, из которых восемьдесят шесть лучших перевезли на корабли». Отсюда разочарование, которое должен был родить в сердцах буканьеров поступок де Пуанти, неминуемо становилось еще более горьким.
Характерно, что решение де Пуанти не было спонтанным, а явно имело под собой хорошо продуманный план. Это подтверждает и Ф. Архенгольц: «Пуанти сам подал пример к подлому поступку с этими хорошо пригодившимися людьми. Под предлогом, будто на выручку города идет подкрепление, он удалил их, чтобы удобнее распорядиться добычей, и, когда они возвратились, не видав никакого неприятеля, французы начали жаловаться, что нашли дома пустыми, и даже не пускали флибустьеров в город. Тут-то у них открылись глаза. Они хотели напасть на королевское войско и силой проникнуть в город, но Пуанти предупредил эту сцену, приказав немедленно впустить их, а чтобы еще больше успокоить флибустьеров, назначил любимого ими начальника, губернатора Сан-Доминго Дюкасса, комендантом Картахены. В этом качестве Дюкасс стал требовать отчета в награбленных деньгах, но это не входило в расчеты Пуанти. Следствием отказа был спор, причем Дюкасс отказался от места коменданта и потребовал немедленно отпустить с ним всех флибустьеров, поселенцев и негров с Сан-Доминго, объявляя, что в противном случае Пуанти ответит за весь ущерб, могущий произойти для колонии от дальнейшего задержания ее защитников. Испуганный этой угрозой и притом радуясь, что отделается от тягостных ему людей, Пуанти согласился на отъезд их, причем желал оставить при себе только четвертую часть флибустьеров и некоторое число негров, надеясь легче справиться с ними.
Дюкасс с горестью видел, что число подчиненных его уменьшается с каждым днем. Они умирали не только от болезней, но и от совершенного недостатка в помощи больным и раненым и даже от голода. Здоровые питались кониной, собачьим и кошачьим мясом. Однако, несмотря на все эти бедствия, Дюкасс и флибустьеры показывали большое спокойствие, потому что добыча не была еще разделена. Наконец ее уложили в ящики и хотели перевезти на корабли. Тогда поднялся громкий ропот между пиратами, которые решились, по-видимому, силой воспротивиться этому. Только убеждения Дюкасса заставили их согласиться на перевозку, но зато они отказались решительно участвовать до раздела добычи в срытии крепости. Пуанти продолжал лицемерить, пока все не было перевезено на корабли, и тогда добычу разделили по его приказанию, причем флибустьерам досталась такая же часть, как и простым матросам. Вместо нескольких миллионов, следовавших им по уговору, они получили только 40 000 пиастров. Этот обман, соединенный с ненасытной жаждою к золоту, привел флибустьеров в бешенство, они вспомнили свою прежнюю славу, прежнюю независимость, с презрением отвергли предлагаемую часть добычи и решились напасть на отдельно плававший корабль главного начальника Пуанти. Все просьбы и убеждения Дюкасса были на этот раз тщетны, и предприятие верно исполнилось бы удачно, если бы один из флибустьеров не воскликнул: „Что за охота, братцы, связываться с этой собакой, ведь он не увозит ничего нашего. Наша часть осталась в Картахене, и там надо взять ее!“
