Я был бы рад сообщить читателю, что практически одновременная перестройка собора и сооружение комплекса Православного братства во Львове свидетельствуют о мирном сосуществовании католиков и православных. К сожалению, все это было совершенно не так.
Глава 16
ПРОКЛЯТАЯ ПРОБЛЕМА ПОЛЬШИ И РУСИ
Идут славянофилы и нигилисты,
У тех и у других ногти нечисты.
Ибо, если они не сходятся в теории вероятности,
То сходятся в неопрятности.
И поэтому нет ничего слюнявее и плюгавее
Русского безбожия и православия.
Граф А. К. Толстой
Почему же все-таки XV век стал последним веком роста Великого княжества Литовского? Почему во время Витовта, в начале — середине XV столетия, достигнут предел территориального расширения княжества? Еще что-то, конечно, происходит — идут какие-то войны, принимаются решения, заседают сеймы и сеймики. Впереди — весь XVI век, несколько войн с Московией (1500–1503; 1507–1508; 1512–1522; 1534–1537). Еще будут создаваться Литовские статуты, впереди Волочная помера и превращение любого шляхтича едва ли не в суверена. Строятся костелы, монастыри, гробницы, частные дома. Создаются великолепные произведения искусства. Иван Федоров, Петр Мстиславец и Франциск Скорина печатают книги на русском и славянском языках.
Но уже произошел надлом. В конце XV века отъезжают в Москву князья областей с Верхней Оки — Новосильские, Одоевские, Воротынские, Белевские, Вяземские. Вместе с ними «отъезжают» и их земли, — ведь они вассалы, а не рабы Великих князей.
В 1500 году от Литвы отторгаются владения князей новгород-северских и черниговских.
В начале XVI века Литва отдает Москве десятки городов, в том числе Брянск и Смоленск.
К середине XVI века Великое княжество Московское начинает новую агрессию, вторгаясь в пределы Ливонии. И в 1569 году Великое княжество Литовское принимает Унию с Польшей, сливается с ней в одно государство.
Объединительный сейм, в работе которого приняли участие феодалы и Литвы, и Польши, начал работу в январе 1569 года, в пограничном городе Люблине.
Литовская сторона, правда, в марте прерывает переговоры… по их мнению, поляки пытаются не соединить государства, а включить Литву в Польшу, Литва же настаивает на полном паритете объединяющихся государств.
И тогда поляки делают ход неоднозначный, но, несомненно, очень умный: польский король обратился к местным сеймикам, обещал при присоединении к Польше равные гражданские права, участия в совместном сейме и помощь Польши в обороне восточных границ Литвы (то есть против татар и московитов).
Шляхетская республика манит сильнее, чем возможность участия в делах господаря! Сбывается мечта русской шляхты о равных с католиками правах. Шляхта подляшья, Волыни, в Брацлавском и Киевском воеводствах хочет тех же привилегий, что и в Польше, сеймики этих областей заявляют, что уходят под польскую корону. Остановить их нет ни закона, ни сил, ни серьезных оснований, и в результате Великое княжество уменьшается более чем вдвое. От государства Витовта отрывается южная, самая теплая, плодородная и населенная часть.
Об этих событиях и думает герой Л. Никулина: «И виновники тому сами же русские дворяне, отдавшие в шестнадцатом веке Киевскую Русь и крестьянство во власть польской короне и фанатикам ксендзам». Все почти так, только сама-то русская шляхта получила полные руки прав и привилегий. Как в Польше. С этих пор не одни поляки-католики, но и православные русские люди имели право «либерум вето» и выбирали своих королей. Это-то чем так уж плохо?
Уния все-таки подписана 28 июня; 1 июля ее утвердили раздельно депутаты польского и литовского сеймов.
Согласно Люблинской унии 1569 года возникало новое государство, в которое входили и Польша, и Литва — Речь Посполитая (Rzeczpospolita), что в переводе означает «республика». «Польское королевство и Великое княжество Литовское есть один единый и неделимый организм, а также не разная, но единая Речь Посполитая», — говорится в акте Унии.
Республика имела общего короля, избираемого совместно шляхтой Польши и Литвы. Единообразное государственное устройство предполагало введение одних и тех же административных единиц: воеводств и поветов. Создавалась одна денежная единица — злотый; отменялись взаимные пошлины. Согласно Унии Ливония рассматривалась как общее владение Литвы и Польши. На международной арене Речь Посполитая выступала как одно государство.
При этом Речь Посполитая состояла из двух частей: Короны и Княжества. У Короны столицей был Краков. Он был столицей и для православных русских людей, людей, живущих в Киеве или во Львове. Столицей Княжества был Вильно. А новой и общей столицей всей Речи Посполитой становилась Варшава.
Согласно Унии в Литве сохраняется свое особое законодательство и суды; отдельные высшие административные должности; своя казна, войска. Официальным государственным языком Княжества остался древнерусский. На русском языке писались все официальные документы вплоть до 1791 года: Конституция 3 мая 1791 года в Речи Посполитой отменила остатки литовской государственности.
Фактически Люблинская уния завершила давно шедший процесс объединения Литвы и Польши, начавшийся Кревской унией 1385 года.
«По единодушному и обоюдостороннему постановлению, воле и согласию мы присоединили, склонили и привели Польское королевство и Великое княжество Литвы к братскому союзу, желая им быть господином и повелителем» — так говорилось в «Привилее», который подписал Казимир Ягеллончик в 1447 году.
Поляки любят подчеркивать равноправный характер Унии, равенство двух государств, вошедших в единую Унию. Если многих сведений вы не найдете в учебниках и справочниках Российской империи и СССР, то в польских учебниках и исторических сочинениях для массового человека вы не найдете ни малейшего упоминания о восстании Свидригайло и о том, что за ним стояло.
Так же точно поляки совершенно справедливо подчеркивают более передовой, более европейский характер Польши в сравнении с Литвой, но очень не любят упоминания того, что в Речи Посполитой польский элемент абсолютно преобладал. Именно в эту эпоху часть летописей Великого княжества Литовского написана на польском языке, а у литовской шляхты обостряется комплекс неполноценности. А «на самом деле» Литва вошла в Речь Посполитую на условиях, которые гораздо ближе к «инкорпорации», чем принято полагать (во всяком случае, принято в Польше). Временами у самих польских историков прорываются убийственные признания — например, когда на одной из карт Речи Посполитой в учебном пособии под надписью «Великое княжество Литовское» стоит: «к Польше с 1569». Но как вы понимаете, под надписью «польское королевство» отнюдь не стоит аналогичная надпись — «к Литве с 1569». И становится очень ясно, кто же к кому присоединился.
Что называется, вот и проговорились…
В середине XVI века у начавшего отставать и разваливаться Великого княжества Литовского выбор оказался небогатый — или под Москву, или под Краков. И получается, что возможности самостоятельного развития Великого княжества Литовского оказались исчерпаны всего за сто лет после «века Витовта».
Почему?! Официальное мнение советской историографии — потому что разные территории Литвы очень различались по уровню социально-экономического развития и потому что не было жесткой централизации. Великие князья литовские сохранили в присоединенных землях большую автономию — и это-то привело к гибели их государственности.
По поводу системы вассалитета уже приходилось говорить — в XIV веке Великое княжество Литовское было ничуть не менее централизованным, нежели любое другое государство, в том числе и в Западной Европе.
Другое дело, что в XV, тем более в XVI веке система вассалитета становится, мягко говоря, несколько архаичной… Как видно, Литва не прошла ни того же пути, что и страны Западной Европы (но этого пути не прошли и Польша, и Германия), ни пути, аналогичного пути «собирания русских земель» Московией. Так что главный вопрос следует задавать все же иначе, в иной редакции: не «почему Литва недостаточно централизована?». А скорее так: «что помешало Литве в XV–XVI веках стать более централизованным государством?»
Во всяком случае, «неравномерность развития» тут решительно ни при чем. В Московию вошли цивилизованные земли русского Запада и Северо-Запада, а вместе с ними — и первобытные племена «самояди», для которых не только строительство каменных городов, но и самое примитивное земледелие — далекое будущее. И ничего, «неравномерность развития» нимало не мешала Москве усесться чугунной задницей что на Новгород, что на самоядь.
Иногда упоминается и «национальный гнет в белорусских и украинских землях»: особенно настаивают на этой версии на Украине и в Белоруссии. Причем если при советской власти они говорили о национальном гнете Польши, то теперь речь последовательно ведется о «национальном гнете» и поляков, и русских.
