Старицы Ануфриевского скита занимались активной просветительской деятельностью, принимали к себе в научение детей из окрестных сёл. Местные жители предпочитали отдавать своих детей не в церковноприходские школы, а в старообрядческие скиты. В центральном сельбище Ануфриевском была организована школа, возглавляемая выходцем из крестьян-поморов Евсеем Ивановичем Нечаевым. В связи с этим Архангельская духовная консистория издала 30 июня 1845 года специальный указ, обязывавший исправников земских судов брать со стариц подписки об отказе от педагогической деятельности.
Примечательно, что влияние Ануфриевского скита распространялось не только на местное русское население, но и на ненцев. Так, руководитель духовной миссии по обращению ненцев в христианскую веру архимандрит Вениамин докладывал 23 ноября 1825 года архангельскому генерал-губернатору С.И. Миницкому: «Раскольниками — хозяевами самоедов мезенскими мещанами и окрестными крестьянами много натолковано самоедам о старообрядческой, якобы истинной вере, и внушено им, что истинная христианская вера процветает в раскольническом Ануфриевском скиту, состоящем близ Долгощельской Мезенского уезда слободки, который имеет в себе значительное число раскольников и управляется одним старшиной, долгощельским крестьянином. Некоторые самоеды, наслышавшись о сем, по крещении своём действительно изъявили желание поступить в Ануфриевский скит на жительство, но при объяснении им миссиею неправости раскольнической веры от этого удержались. Нужно принять надлежащие меры, чтобы сих новокрещёных самоедов, яко младенцев в христианской вере, предохранить от сетей оных раскольников, которые… могут улавливать их в свою ересь»[159].
Неподалёку от Ануфриевского скита возникла Балахонская пустынь, а на Зимнем берегу выходцами из Архангельска, Устюга, Вытегры, Холмогор, Каргополя, Мезени и других северных поселений был основан Ипатьев скит, где в 1745 году насчитывалось 77 иноков и инокинь.
На протяжении всего XIX столетия правительство и губернские власти принимали все меры по искоренению старообрядчества в здешних местах. Постепенно население скита сокращалось, а в конце XIX века многие из поселенцев Ануфриевского селения (так с 1847 года официально именовался скит) под давлением властей вынуждены были покинуть его и переселиться в ближайшие поморские села. После Манифеста 1905 года о веротерпимости некоторые бывшие скитяне возвратились в селение Ануфриевское, переименованное в выселок Коптяковский. В 1920 году здесь было 8 жилых дворов, проживало 39 человек (21 мужского пола и 18 — женского). Однако вскоре этот духовный центр старообрядчества в Мезенском Поморье перестал существовать.
Игнатьевский скит был основан в Архангельском уезде, на Зимнем берегу Белого моря, на острове большого озера, расположенного в 10 верстах от устья реки Ручьи. Основателем его, по преданию, был крестьянин Золотицкой волости Игнатий Лазарев (ум. 1739), перешедший в конце XVII — начале XVIII века в старую веру и поселившийся вместе со своими сподвижниками в верховьях реки Ручьи[160]. Здесь он положил начало новому старообрядческому скиту, в котором был наставником и старостой.
В позднейших документах сообщалось: «Игнатьевский скит, ныне хутор Майденский, находится в 10 верстах от дер. Ручьёвской, на острову среди большого озера, окружённого высокими горами. Местность лесная, необитаемая и почти непроходимая во всякое время года. И такое место для жительства избрали бежавшие из Москвы и Новгорода раскольники во времена царя Алексея Михайловича и патриарха Никона, чтобы скрываться в такой глуши от преследования властей. И этих бежавших разного рода сословия, пола и возраста жило тут в одно время до 70 человек, совершая по своим обрядам и книгам ежедневные служения в устроенной ими молельне, украшенной в несколько ярусов св. иконами древнего письма, принесёнными ими сюда с собою»[161]. Попасть в скит летом можно было только пешком, а зимой — по зимнику на лошадях или оленях.
В январе 1744 года на Зимнем берегу Белого моря побывал один из отрядов воинской карательной экспедиции во главе с майором Петром Ильищевым, однако коснулись ли действия этой карательной экспедиции старообрядцев Игнатьевского скита, остаётся неизвестным. По данным И.Я. Озерецковского, посетившего эти места в 1772 году, в скиту проживало 30 человек.
Мужское население Игнатьевского скита занималось преимущественно охотой и рыболовством, в том числе морским рыболовством и морским зверобойным промыслом. В 1791 году житель скита Григорий Юрьев ходил на судне для промыслов на Мурман вместе с промышленниками Золотицкой волости. На досуге резали деревянные ложки, кружки, ковши и другую мелкую посуду. Всё это по зимнику на оленях вывозили на продажу в Архангельск и Мезень. Женщины в летнее время занимались огородничеством и сбором ягод и грибов, в оставшиеся месяцы пряли шерсть и вязали т1плые вещи, шили малицы и совики из оленьих шкур. Во времена расцвета в обители проживало до 150 иноков. Они содержали 5 лошадей, 6 голов крупного рогатого скота и около 40 оленей.
«В скиту был молельный дом, в котором наряду с другими иконами, принес1нными сюда скитянами и богомольцами, хранилась икона древнего письма Тихвинской Божьей Матери, которая была принесена в скит его первопоселенцами, была известна жителям ближайших приходов Архангельского и Мезенского уездов и почиталась ими за чудотворную. Многие из них считали своим долгом непременно посетить скит, помолиться чудотворному образу Тихвинской Божьей Матери и отслужить благодарственный молебен»[162].
В начале XIX века Игнатьевский скит постепенно приш1л в запустение. Здесь проживало всего 59 человек — 8 мужчин и 51 женщина. В 1814 году здесь оставалось только двое мужчин, в 1830 году — один мужчина и 10 женщин. В 1835 году скитская моленная сгорела. Однако через несколько лет стараниями местной крестьянки Пелагеи Плотниковой была выстроена новая. В 1842 году она была «по Высочайшему повелению» уничтожена. Все книги, образа и прочие богослужебные вещи переданы в распоряжение «духовнаго начальства», а колокола отданы в местную приходскую церковь[163]. Вместе с тем само название скита было ненавистно официальным властям, и в 1847 году он был переименован в Майденский хутор, при этом в решении губернских властей говорилось, что никто не имеет права селиться вновь в этих местах. В 1858 году в скиту проживало всего два человека, но по-прежнему имелись молитвенный дом и два жилых двора. После смерти последних жителей хутора Майденского все святые иконы, богослужебные книги и утварь были переданы в 1894 году в Ручьёвскую новообрядческую церковь, а остальное скитское имущество и здание были проданы крестьянам Ручьёвского сельского общества.
Как повествует сказание, написанное бывшей насельницей старообрядческого скита Сёмженские кельи девицей Натальей, этот скит был основан на реке Сёмже, правом притоке Мезени, ещё в 20-х годах XVIII века выходцами из нижегородских керженских скитов инокинями Ефимьей и Павлой и выходцами из Игнатьевского скита старцем Иоаникием и инокинями Ириньей и Дорофеей.
Как и другие северные старообрядческие обители, Сёмженские кельи находились в труднодоступном месте. «В летнее время кельи были почти недоступны. По реке, из-за её мелководья, сюда нельзя было добраться, а путь через болота, по бездорожью, был не всем известен и доступен; поэтому мезенские крестьяне приезжали и приходили в кельи молиться обычно зимой на Рождество, в Богоявление и Великий пост, и некоторые из них проживали здесь по нескольку дней»[164].
В скиту хранилась особо почитаемая мезенскими крестьянами святыня — икона Казанской Божией Матери, принесённая инокинями Ефимьей и Павлой из Нижнего Новгорода. Она почиталась чудотворной, и в честь неё ежегодно 22 октября отмечался храмовой праздник скита, для чего стекалось множество паломников.
В конце XIX века жители Сёмженского скита не занимались хлебопашеством, а жили за счёт ловли рыбы и пожертвований от своих мезенских и нижегородских единоверцев. В хозяйстве имели лишь одну лошадь, для которой заготавливали сено вблизи скита.
Насельники Сёмженских келий, боясь преследования со стороны властей, обычно выдавали себя за прихожан новообрядческой церкви, объясняя своё поселение в далёком глухом скиту желанием «удалиться от суеты мирской для спокойствия и успокоения». Однако, несмотря на то что местные власти нередко покрывали их, об этом стало известно властям губернским.
В 1897 году по указу Архангельской духовной консистории кельи были у старообрядцев отобраны и вместе со всем имуществом переданы господствующей церкви. Само поселение было переименовано в выселок Сёмженский. Желая окончательно истребить ростки «раскола» в здешних местах, власти разрешили поселиться в качестве сторожа при бывших кельях мезенскому крестьянину П.В. Филатову, который оказался тайным приверженцем поповского согласия. Вскоре влияние этого согласия, благодаря проповеди Филатова, распространилось на местных жителей, и сюда даже был направлен священник (Г.Я. Ситников).
