Так что Российская империя не была колониальной: как бы она ни создавалась — она строилась не на эксплуатации, а на культурно-национальной автономии своих составных частей и постепенно развивалась в новое, неэгоистическое, сообщество народов; во взаимовыгодный союз для защиты их национальных культур от секулярно-космополитических тенденций менявшегося мира. Отвечая здесь на стандартное возражение, следует заметить: ограничения для еврейства, введенные в конце XIX в., имели признак не национальный, а вероисповедный; при крещении они отпадали сами собой. Это сложная проблема, существовавшая в свое время во всех христианских странах. То, что Россия осталась практически единственной сохранившей эти ограничения, можно объяснить более острым ощущением несовместимости антихристианской и христианской морали. В этом можно видеть и свидетельство особого пути России, и одну из важнейших причин глобальной атаки "мирового сообщества" на нашу страну в начале XX в.
К началу XX в. Россия оставалась последним бастионом консервативных (христианских) нравственных ценностей и поэтому все больше воспринималась "сильными мира сего" как досадное препятствие их геополитическим планам. Поэтому за жертвенность и бескорыстие России они платили ей предательством — что ярко продемонстрировала Первая мировая война… Соответственно, и ставка Запада на расчленение России возникла задолго до естественного распада тогдашних империй. На примере Украины — не «инородческой» территории, а древнего центра русской государственности — влияние этого фактора можно показать нагляднее всего.
За кулисами украинского сепаратизма
Так, поощрение украинского сепаратизма нарастало из Австро-Венгрии уже со второй половины XIX в. При этом услужливые «ученые» искажали не только украинский язык (вводились немецкие и польские слова, чтобы он как можно больше отличался от русского), но и саму историю Малой Руси. Утверждалось, что издревле существовал "особый украинский народ", отличавшийся от русского; что этот народ изначально имел "самостоятельный, не русского происхождения, язык"; при этом поздние исторические реалии стали переносить в прошлое, заявляя, например, что "правитель Украины Володымир крестил украинцев"…
В Первой мировой войне ставка на сепаратизм была использована уже как инструмент военной стратегии. Противники России финансировали не только пораженцев-большевиков, но и всевозможных сепаратистов, в соответствии с планом Гельфанда-Парвуса по объединению действий всех антирусских и революционных сил [1]. Особое внимание уделялось пропаганде среди российских пленных (австрийцами был создан даже пропагандный "Союз Визволения Украины"; вступавшие в него получали повышенный паек). Однако результат был ничтожен: из 2,5 миллионов пленных россиян лишь две тысячи украинцев согласились дезертировать в немецкую армию [2].
В первый период войны страны Антанты воздерживались от поощрения сепаратистов в России, поскольку она была им нужна как союзник против Германии. Но идеологическая цель войны для демократий заключалась в падении всех трех консервативных монархий: России, Германии, Австро-Венгрии. После достижения этой цели — в годы гражданской войны Антанта поддержала сепаратистские течения в стране-союзнице, ставя ультиматумы Белым армиям и навязывая им свои масонские правительства. […] [44] В числе видных масонских политиков на Украине были: первый глава и идеолог Центральной Рады М.с. Грушевский; член Центральной Рады и затем председатель Директории с. В. Петлюра, министр Рады по "великорусским национальным делам" Д.М. Одинец.
Но все-таки сепаратизм на Украине утверждался с трудом, вызывая сопротивление народа. […]
Сокращенные здесь абзацы содержат ту же информацию, что и ранее в статье "Вселенские корни и призвание славянской культуры":
1) хронология решений Центральной Рады в 1917–1918 гг. отражает не национальные причины объявления независимости, а неприятие власти большевиков после разгона ими Учредительного собрания;
2) в этом была и попытка защититься от Германии, которая стремилась получить Украину от большевиков по мирному договору;
3) Рада была образована не всенародными выборами, а соглашением политиков, и ее постановление нельзя считать мнением народа; по признанию руководства Рады, украинцы отзывались о ней "с неуважением, злобою… высмеивали и все украинское", это было "всеобщее явление с одного края Украины до другого"; а на выборах в городские самоуправления сепаратисты потерпели сокрушительное поражение;
4) и даже немецкие оккупанты признавали: "любая идея независимости Украины сейчас выглядела бы фантазией, несмотря ни на что живучесть единой русской души огромна". [Прим. 1998 г.]
Лишь в хаосе гражданской войны сепаратизмы расцвели пышным цветом, — но они объясняются именно желанием защититься от хаоса. Нередко "независимыми государствами" объявляли себя чуть ли не уезды. Кроме того, «независимость» всегда была методом самоутверждения для честолюбивых политиков и уголовно-мафиозных структур.
Таким образом, почвы для сепаратизма в славянских и многих других народах тогдашней России не было. Поэтому большевикам (опираясь на своих приверженцев во всех республиках) удалось снова собрать империю, и ценою огромных жертв она осталась "белым пятном" на карте "сильных мира сего". Но коммунисты наполнили его иным смыслом и больше, чем кто-либо, облегчили задачу расчленителям России.
Плоды этой большевицкой политики проявились уже в годы Второй мировой войны, когда ставку на расчленение России сделали нацисты: тут и дивизия СС «Галиция», и бандеровцы, у которых антикоммунизм соединялся с ненавистью к русским. Но и тогда распространения в народе сепаратизм не получил. В частности, немецкие проекты создания самостоятельных Украинской и Белорусской Церквей провалились (в эмиграции большинство епископов-автономистов влилось в Русскую Зарубежную Церковь).
Закон о расчленении России: P.L. 86–90
Перелом наступил в годы "холодной войны", когда демократический мир перешел от поддержки большевиков к борьбе против них, причем национальный вопрос был избран главной пропагандной мишенью. Как констатировал немецкий историк Х.Е. Фолькман: американцы "однозначно склонялись к тому, чтобы поощрять, прежде всего финансово, процесс отделения «российских» национальностей… Цель — вместе с разгромом большевицкого господства произвести также расчленение России и тем самым устранить ее как политического и экономического противника Америки"[3].
Усиленно поощрялись сепаратистские эмигрантские организации, в чьей пропаганде "Советский Союз отождествляется с Россией и советская внешняя политика характеризуется как непосредственное продолжение империалистической политики царской империи", поэтому "борьба с большевиками означала одновременно борьбу с русскими" [4], - писал другой немецкий историк, X. Римша. На этом отождествлении (для простоты внушения) строилась политучеба в армиях НАТО, с этими тезисами соглашались влиятельные круги в западной политологии…
Яркое официальное выражение эта американская политика нашла в так называемом "Законе о порабощенных нациях" (P.L. 86–90), принятом в США в 1959 г. Приведем его основную часть, выделив главные слова:
"…Так как, начиная с 1918 года, империалистическая и агрессивная политика русского коммунизма привела к созданию обширной империи, которая представляет собою зловещую угрозу безопасности Соединенных Штатов и всех свободных народов мира, и
— так как империалистическая политика коммунистической России привела, путем прямой и косвенной агрессии, к порабощению и лишению национальной независимости Польши, Венгрии, Литвы, Украины, Чехословакии, Латвии, Эстонии, Белоруссии, Румынии, Восточной Германии, Болгарии, континентального Китая, Армении, Азербайджана, Грузии, Северной Кореи, Албании, Идель-Урала, Тибета, Казакии, Туркестана, Северного Вьетнама и других, и
