- Как это понимать?
- Страху много, а удовольствия ни на грош...
- А вы наглец! - сдерживая ярость, выкрикнул Белозеров.
- Вы сами напрашиваетесь на такой ответ. Счастливо оставаться, господин главный управляющий.
- Погодите! - Белозеров стукнул ребром ладони по столу.
Архип остановился. Повернувшись вполоборота, настороженно косился на вторую дверь, откуда ненароком могли выскочить стражники.
- И что же мы решили? - насмешливо спросил Белозеров. - Как вы лично считаете?
- Я лично считаю, что в солдатики вы уже достаточно наигрались! твердо проговорил Буланов.
- Ладно. Согласен, что игра в солдатики кончена. Пусть завтра рабочие приходят к моему крыльцу.
Буланов молчал.
- Не верите? Даю слово, что ни полиции, ни стражников не будет. Хоть вы-то мне один раз поверьте!
- Попробуем.
- Что полиции не будет, можете заранее убедиться...
- Об этом вы не заботьтесь. Мы уже теперь ученые... До свидания. Архип, не оглядываясь, пошел к дверям.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Прибывший на Ленские прииски генерал-губернатор Князев, которого с таким трепетом здесь ожидала администрация, начал свой объезд с Феодосиевского прииска. Некоторые рабочие думали, что приезд такого высокого начальника во все больше обострявшийся момент внесет безусловную ясность. Выразив свое сочувствие пострадавшим семьям, он тут же предложил рабочим приступить к работе. Даже у той малой части забастовщиков, которые питали надежду на что-то, иллюзии рассеялись. Феодосиевцы и андреевцы постановили к работе не приступать. Расценки по новому, предложенному администрацией договору также были отвергнуты. Вместе с приездом губернатора начал усиливаться нажим со стороны администрации и полиции. На Александровском прииске было вывешено объявление, что рабочие, отказавшиеся выходить на работу, утратили право на помещения, которые они занимают, и продовольствие по расчетным книжкам. Рабочие подали Князеву прошение и потребовали переговоров с администрацией. Губернатор пригласил к себе главного управляющего, на квартире которого, кстати сказать, он и остановился в Надеждинске. Одна из комнат, где жил генерал-губернатор, по приказу Белозерова была застлана медвежьими шкурами. После сытного сибирского обеда, мягко ступая по пушистому меху лакированными сапожками, генерал настроен был кротко и благодушно. Белозеров, смиренно опустив голову, сидел за столиком с аккуратно расставленными на доске шахматами. Губернатор любил побаловаться на досуге костяными фигурками.
- Вам не надоело, Иннокентий Николаевич, плавать в этом попорченном болотце? - спросил Князев.
- Ах, ваше высокопревосходительство, грехов много! - В то же время Белозеров раздумывал, как бы поделикатнее всучить генералу шахматы из слоновой кости, редкостной работы индийских мастеров, стоившие баснословно дорого.
- Да, нагрешили вы здесь порядочно, - снисходительно улыбнулся губернатор.
- В монастырь уйду, коли так, в скиты скроюсь...
- Кое-кому все же придется замаливать грешки, но господин Белозеров, я думаю, найдет умней выход...
- Какой, смею спросить?
- Договоритесь с рабочими, ну а я помогу.
Белозеров подобострастно согнулся вдвое и даже пытался выдавить слезу. Он терпеливо следил за каждым генеральским шагом и тут, у себя дома, и там, на приисках, где успел побывать высокий гость, стараясь угадать истинные намерения иркутского сатрапа.
- Нужно кончать с этим... - Губернатор покрутил пальцем возле лысеющей головы и лениво продолжал: - Пригласите делегацию, разъясните им пункты контракта - и с богом. Ваше дело - немедленно начать работу, а остальным займется мой порученец Майш и, конечно, сенатор Манухин!
Губернатор знал, что сенатор был самым подходящим для умиротворения рабочих человеком. Белозерова это окрылило. Генерал оказался в высшей степени снисходительным. Теперь главный управляющий мог действовать пожестче.
Два дня спустя двадцать рабочих, согласно распоряжению Князева, пришли к квартире Белозерова. Окруженный небольшой свитой чиновников, чувствуя поддержку военного губернатора, Белозеров встретил рабочих у своего крыльца.
- Вы просили, чтобы я вам пояснил кое-какие неясности по договору? спросил он.
- Был такой разговор, - ответил Быков. Он оказался в числе делегатов от Андреевского прииска.
- Разговоров всяких хоть отбавляй! Так вот что. Я законов этих не знаю, - заявил Белозеров. - Позовите юристов! У вас есть свои защитники, которых вы привели. Они законники - пусть идут к моим юристам, там им все растолкуют.
- Они растолкуют, что и говорить! - послышался голос Буланова.
- А вообще-то, чем заниматься такой казуистикой, не лучше ли встать на работу? - неожиданно предложил Белозеров.
- Там видно будет... - неопределенно ответил Быков.
- А то ведь мы предъявим иски за дрова, за квартиры.
- Видали, как закручивают? - раздалось из толпы.
- Но ежели мы согласимся, на работу все будут приняты? - снова спросил Быков.
- А разве вам не был назначен срок выхода на работу? Был. Пеняйте на себя. Кроме того, прииски Васильевский, Утесистый, а может быть, и Андреевский работать не будут. У нас еще есть новые рабочие, мы им, конечно, не откажем.
- Значит, и детей и жен наших выкинете?
- А куда я их дену? - Главный управляющий даже не взглянул на задавшего вопрос рабочего.
- В пункте шестом нового договора сказано: администрация обязана предоставить помещение в казармах с освещением общего пользования. Как это понять? - Буланов протиснулся вперед и поставил ногу на нижнюю ступеньку крыльца.
Белозеров узнал его, спросил насмешливо:
- Ах это ты, ваша милость?
- Не ошиблись, хозяин... Может, скажете, как светить будет ваше новое солнышко?
- Одна лампочка в коридоре, другая посредине казармы, а что же еще? Каждому персональное освещение?
Все почувствовали, что главный управляющий круто поворачивает руль на прежний свой курс, словно не произошло никаких потрясений, не было пролитой крови и того позора, который пал на все его управление. На вопрос, почему не внесено в договор найма о непромокаемой одежде - кожаные шаровары, шляпа и сапоги для работающих в мокрых работах, он ответил с присущим ему бесстыдством:
- Для всех все равно не хватает. Но я ведь никого не принуждаю, можете не наниматься.
- Сколько часов будет рабочий день по-новому? - спрашивали рабочие.
- Десять часов.
- А ночная смена?
- Тоже десять!
- Ого!
- Если для кого не подходяще, опять говорю, можете не наниматься. Насильно не потянем...
Посмеиваясь, Белозеров как будто снова упивался сознанием своей безграничной власти, смущая рабочих откровенным цинизмом. Кто-то из делегатов сказал, что существовать на средний заработок 1 рубль 45 копеек невозможно, ответ главного управляющего был совершенно ошеломляющим:
- У меня голодного народа сколько угодно. Если кто не желает работать, не работайте.
Выборные неловко умолкли. Они понимали, что, отвечая так, Белозеров решил все же дать почувствовать силу администрации, не сознавая, что эра его витимского владычества приходит к концу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Прибытие сенатора Манухина и порученца иркутского губернатора чиновника Майша, а вместе с ними и группы петербургских юристов во главе с А. Ф. Керенским внесло в среду бастующих рабочих новое, еще более тревожное оживление... Сенатор был отменно ласков, говорил благостно, слегка в нос и сразу же стал призывать рабочих к тихому смирению. Компания юристов явилась в центральный стачечный комитет, который временно возглавлял Михаил Иванович Лебедев. Черепахин был сейчас на нелегальном положении. Узнав, что юристы должны прибыть на заседание центрального стачкома, пришел и Георгий Васильевич.
- Нас интересует логика фактов. Юридическая наука всегда оперирует только фактами! - с места в карьер начал Керенский. Он обрушил на членов стачкома безудержный поток пестро расцвеченных слов, высокопарных и звонких. В голосе этого высокого, вихлястого юриста было столько непонятного ученого задора и буйной энергии, что сразу на него невозможно было рассердиться.
- Самые главные факты, господин адвокат, мы снесли на кладбище, ответил Лебедев.
- На кладбище, да? - вскидывая брови, быстро спрашивал Керенский.
- Да, - подтвердил Лебедев.
- Мы пойдем и на кладбище, - самоуверенно заявил Керенский.
- Не мало их еще и в больнице, таких фактов, - заметил Черепахин.
- Непременно навестим и больницу. Разумеется, следствие учтет все факты, - обещал Керенский. - А сейчас, господа, нам нужно, чтобы рабочие снова спустились в шахты...
- А это еще зачем? - настороженно спросил Лебедев.
- Рабочие должны показать господину сенатору и нам, адвокатам, условия работы, - несколько смешавшись, ответил Керенский.
- Вы шутите, господин Керенский? - Черепахин поверил не сразу. Это было очень странное требование.
