Был ли махновский район обречен? Думая об этом, нельзя забывать, что в стране набирала силу дискуссия внутри большевистской партии — часть теоретиков склонялась к необходимости демократизации социально–политической жизни. Набирали силу крестьянские восстания. Зрело глухое недовольство рабочих Петрограда и матросов Кронштадта. Не был разгромлен Врангель. Счет шел на месяцы. Сложись ситуация несколько хуже для большевиков, уже в начале 1921 г. махновская модель стала бы спасительной для режима составляющей НЭПа. Если бы расстановка сил была иной, если бы район продержался до весны 1921 г., если бы иначе сложились военные события и политические схватки… Но махновцы сами ускоряли ход событий. Не могли не ускорять, потому что мечтали победить белых и тем доказать красным свою силу и искренность.
Цвет махновских войск под командованием Каретникова (сам Махно был ранен в ногу) был на фронте. Одновременно началась дополнительная мобилизация в РККА, к которой крестьяне отнеслись более благосклонно в свете союза красных и Махно. Крестьянское ополчение и часть махновских отрядов приняли участие в штурме Перекопа, а группа Каретникова и отряд пулеметчиков Фомы Кожина (2400 сабель, 1900 штыков, 450 пулеметов и 32 орудия)[638] - в форсировании Сиваша 8 ноября (при поддержке частей двух красных дивизий).
Отношения между махновцами и красноармейцами были относительно благожелательными. Вспоминает курсант И. Мишин: «Совершая марши, наша бригада нередко останавливалась в одних населенных пунктах вместе с махновцами. За весь период наступления наших армий не наблюдалось какого–либо антагонизма между курсантами и махновцами. Махновцы называли нас «курсаками», приглашали к себе для проведения свободного времени. Что ж, говорили, вы, курсаки, так скучно живете? Песен не поете, горилку не пьете? То ли дело у нас! Однако никакого разобщения между курсаками и махновцами не чувствовалось и в выполнении поставленных командованием Красной армии задач»[639]. Впрочем, не все было так гладко. Махновцы испытывали острую нехватку одежды и обуви. Начались спонтанные нападения на небольшие части красных ради захвата одежды. Махновский командир Дерменджи писал в штаб: «т. Белаш, нужно сделать распоряжение и приказ по полкам, чтобы проходящие части ни в коем случае не раздевали. Началась полная грабиловка, насилие и убийство»[640]. Как мы увидим, махновский штаб принял суровые меры.
Тем временем, красные решили еще раз «рискнуть» махновцами и приказали Каретникову форсировать в ночь на 6 ноября Сиваш. Красная пехота еще не подошла, и шансы на успех были очень малы. Каретников стал тянуть время, пока красные не смогли выставить необходимые для поддержки махновской ударной группы силы. «Видимо, махновцы не совсем доверяли мне…»[641], — вспоминает командующий фронтом. Переговоры затрудняло и то, что большевики опять не выполнили соглашение относительно снабжения махновцев. Как пишет комиссар штаба фронта А. Осинкин, Каретников «говорил, что не может выступать, потому что армия чего–то не получила». Судя по предыдущему опыту этим «чем–то» могли быть, например, боеприпасы. Фрунзе попытался приструнить Каретникова: «Скажите, как поступают в войсках Махно с тем, кто отказывается выполнить распоряжение вышестоящего начальника?» На что Каретников ответил: «Этого у нас не бывает… У нас в войске революционная дисциплина и все приказы обсуждаются с начальниками частей»[642]. Фрунзе пришлось обсуждать с махновцами свои приказы. После того, как разногласия были урегулированы подошли красные дивизии, и кавалерия Каретникова начали переходить Сиваш.
Белые не смогли выдержать внезапного удара махновцев и красных со стороны Сиваша. Они не думали, что значительные силы противника смогут пройти через это ледяное болото. После ожесточенных боев на Литовском полуострове 8–11 ноября, в котором махновцы составляли ударную силу красных оборона Врангеля рухнула. Махновцы вышли к Юшуню, в тыл укреплений Перекопа, а после эвакуации остатков белой армии расположились в районе Евпатории.
* * *
Почему белые проиграли? Почему Колчак, Деникин, Краснов, Юденич, Врангель и другие генералы, контролировавшие большую часть территории страны, в конце концов были разгромлены? Ведь на их стороне была поддержка государств Антанты, только что победивших Германию, военная опытность офицеров, авторитарная дисциплина не хуже, чем у большевиков. Иногда их мобилизации имели успех, и им удавалось достичь численного превосходства.
Но для народной массы России (в широком смысле слова, включая Украину и другие территории бывшей Российской империи) генералы были чуждой силой. К тому же, как уже говорилось, они не имели существенных преимуществ перед красными, являясь вариантом того же зла со своими дополнительными недостатками. Их борьба за «законность» (что не мешало белым грабить и расстреливать без суда, не говоря уже о типичных для всех сторон гражданской войны зверствах) означала для крестьян возвращение сословных унижений и новый передел земли – назад, не в их пользу. В этом отношении белые казались более страшной силой, чем красные.
В то же время коммунистический режим, самой своей идеологией ориентированный на максимальную централизацию управления всеми ресурсами, показал большие способности к мобилизации сил. Ведь даже численное превосходство красных – заслуга организационного таланта Ленина и его товарищей. Их порыв в будущее увлекал деятельных людей всех слоев общества, но прежде всего из низов, большевистская революция открывала невероятные возможности для тех, «кто был ничем». Белые же предлагали возвращение прав прежней элиты, если не аристократии, то уж во всяком случае собственников. Происхождение этой собственности было настолько сомнительным, что социальным целям белого движения могло сочувствовать лишь меньшинство граждан.
Сопровождавшие большевистскую революцию разрушения и общественные катаклизмы порождали иррациональные надежды. Радикальные лозунги большевизма дезориентировали другие революционные силы, не сразу определившие, что РКП(б) преследует цели, обратные задачам антиавторитарного крыла Российской революции. В этом отношении взаимоотношения Махно с красными и белыми вполне показательно.
Надежды на скорое улучшение жизни подкреплялись резким ростом социальной мобильности, карьеры, самореализации, приобщения к великому делу. Коммунисты вобрали в свои ряды миллионы активных людей, которые не могли реализовать себя в условиях Российской империи. То же самое можно сказать и о других партиях, но большевизм предложил наиболее последовательную и простую стратегию диктатуры бедноты, которая нашла наиболее массовую поддержку у городских низов. Но в результате притока бедноты культурный уровень членов коммунистической партии был невысок, они привыкли к применению насильственных методов достижения целей, к разрушению. Это способствовало победе коммунистов в гражданской войне, но создавало большие препятствия для дальнейшей созидательной работы по восстановлению хозяйства и созданию основ социалистического общества.
Лозунги коммунистов соответствовали революционным настроениям широких масс. Эти лозунги были по форме близки популярным в народе идеям эсеров, меньшевиков и анархистов, но большевики казались более решительными сторонниками социалистических преобразований, потому что предлагали действовать быстрее, радикально разрушать старые капиталистические отношения. В действительности методы, применявшиеся большевиками, противоречили провозглашенным целям преодоления угнетения и эксплуатации. В условиях коммунистического режима угнетение сохранилось иногда в более тяжелых формах, чем при царе и при белых. Но широкие массы считали, что это вынужденные меры на время войны, и после победы над белыми и интервентами большевики установят общество всеобщего братства и свободы. Коммунисты, таким образом, выиграли идеологическую войну против белых и умеренных социалистов. Они смогли заручиться наиболее массовой поддержкой, создать хорошо организованную и многочисленную армию, по частям разбить уступавшие им по численности белые армии и разрозненные крестьянские восстания.
Но эти источники победы красных в «большой» гражданской войне 1918–1920 гг. предопределили продолжение гражданской войны после разгрома белых. Обеспечив победу красных, радикализированные, распаленные борьбой трудящиеся массы потребовали «расплаты по векселям», выданным коммунистической партией во время борьбы с белыми. И когда коммунисты отказались менять политику, разразилась «третья революция», направленная против режима «военного коммунизма». Народ снова повернулся к коммунистам лицом Махно.
