Регулярная армия состоит из сорока шести полков пехоты, трех кирасирских, двадцати девяти драгунских и четырех гусарских. Сюда прибавить следует гвардейские полки Преображенский, Семеновский, Измайловский и конную гвардию. Общее число войска в сих отрядах точно подсчитать затруднительно. По тем спискам судя, кои мне видеть довелось, доходит оно до 120 000 человек, однако поскольку большая часть полков сих полностью не набраны, сам же я видел, что сильны они лишь вполовину против того, чем быть должны, то полагаю возможным утверждать решительно, что можно цифру сию уменьшить, и намного. Если бы пятьдесят батальонов, коих число увеличить решено было два года назад, все на деле существовали, то и служило бы в них на 30 000 человек больше, однако же уверяли меня в разных местах, что и половины еще в готовность не приведено, и для сего немало потребно еще времени. В артиллерийском корпусе от трех до четырех тысяч человек, и если правду мне сказали, то подготовлен он весьма дурно. К сему прибавить следует полки гарнизонные, кои в главных городах стоят, и при необходимости подкрепить могут полки походные. Таковых насчитывается сорок восемь пехотных и девять драгунских. Будь они в комплекте, составили бы еще добрых шестьдесят тысяч человек, однако же утверждать можно, что в комплекте никогда они не бывают. Наконец, есть еще двадцать полков милиции, кои на Украине стоят, а командует ими нынче генерал Бисмарк.
Войска нерегулярныеКоличество войск нерегулярных счесть, пожалуй, невозможно. Количество сие весьма велико, однако ж не таково, каким здесь представить его желают. Наилучшие и храбрейшие из всех суть запорожские и донские казаки; однако первыми из сих русский двор распоряжаться не может, кроме как на весьма разорительных условиях. Донские казаки тоже больших денег стоят, когда надобно их употребить в дело на Балтийских берегах. Утверждают здесь, что при необходимости могут количество их довести до 10 000, однако кажется мне число сие завышенным, и возможно, оттого сие происходит, что прибавляют к тем казакам казаков украинских, как совсем недавно уже сделали. Сими последними может двор распоряжаться по своему усмотрению, однако ценят их куда меньше и с прочими ни в какое они не идут сравнение. За казаками следуют калмыки, коих также в войнах против Швеции употребляли. Поскольку они под покровительством России пребывают, и не более того, двор не все им приказывать вправе. Иначе дело обстоит с теми, кто в Сезуеве стоит[193], — это около двух тысяч человек, коих ценят высоко и кои постоянно на службе и в распоряжении России пребывают. Не упоминаю я многие другие народы татарские, на северной сцене до сей поры не выступавшие и употребляемые внутри страны для защиты Российской Империи от соседних азиатских племен. Как бы там ни было, даже если число сих нерегулярных войск по справедливости считать, а не так, как сами русские делают, армия выходит весьма значительная, если только станут все они действовать разом. Мало того, однако, что содержать их всех дорого обойдется, у двора политические есть резоны, чтобы многих сразу в бой не отправлять. Опустошения, ими производимые в тех провинциях, через кои пропускать их приходится, боязнь к боевой жизни чересчур их приохотить, употребляя в войне против наций европейских, а равно и частые набеги татар, — все сие не позволяет восточные пределы оголять и на западном направлении сии нерегулярные войска обильно использовать. Посему в покоренных областях больше десяти тысяч никогда их не видали.
Нынешнее состояние армииАрмия российская, какою только что я ее описал, устрашать могла бы соседние державы, содержи ее русские на должной ноге. Солдата русского презирать не следует, если послушен он и воспитан, об офицерах же слава идет вовсе не столь добрая, однако же множество иностранцев, коих нанял в русскую службу Петр I, умелые генералы, коих приобрела армия после Петра, немалое число войска, кое в готовность привести можно при нужде, и дисциплина, кою сии генералы ввести сумели, армию сию в предыдущее царствование уважения достойной соделали. Сегодня, однако, далеко ей до прежнего. Нация, против умения и ловкости генералов настроенная, и вообще против царствия иностранцев, поспешила тотчас, как возможно сие стало, их удалить. Императрица, горя желанием подданным своим потрафить, жертву сию принесла им без колебаний, генералы исчезли, за ними целая толпа иностранных офицеров последовала; русские взяли верх, после чего ослабла дисциплина незамедлительно. И до того наконец дошло дело, что слышал я от иных офицеров, будто армию теперь и узнать невозможно. Нехватка опытных генералов весь сей беспорядок довершает, и, начнись сейчас война, столкнулся бы двор с превеликими трудностями. У фельдмаршала Ласси возраст чересчур преклонный, чтобы мог он вновь за дело приняться. Прочих генералов, кои добрую славу имеют, по правде говоря, не так уж много; таковы генералы Бисмарк, Ливен, Браун, Стюарт и некоторые другие; впрочем, ни из чего не следует, что имеют они свойства, для того потребные, чтобы армией командовать, да и ревность национальная не позволит, думаю я, командование таковое вверить иностранцу, пока нынешняя система в силе останется. Из русских же после смерти князя Репнина, важнейшими обладавшего талантами, никого я не знаю, кто бы столь важный пост занять мог; если, конечно, не скажут мне, что опытность и доблесть фавором заменить можно, и не назначат на пост сей генерала Апраксина, каковой ныне уже всеми делами военными заведует и коего следует мне подробнее описать.
Портрет генерала АпраксинаГенерал Апраксин в сей стране есть великий человек, ибо обладает нынче большою властью и влиянием; однако даже соотечественники за великого полководца его не держат. Трусость его всем слишком давно и хорошо известна, чтобы уважение армии мог он когда-либо снискать. Впрочем, недостаток храбрости возмещает он несносною гордыней и беспредельным тщеславием. Трудолюбив он и мелочи службы знает, должно быть, неплохо, и сии-то два свойства и побудили Государыню его генерал-кригскомиссаром и президентом Военной коллегии назначить после смерти фельдмаршала Долгорукого. На двух званиях сих и дружбе с Канцлером основывает он в армии власть почти деспотическую. Слывет человеком умным и самодовольным; до денег весьма охоч и жаден, но хвастовства ради великодушие готов проявлять; притязает он на великую учтивость и тем хвалится, что приличия знает лучше любого русского, что, однако же, частенько забывать о них ему не мешает; пустой, влюбленный в роскошь, деньги тратящий без счету на пустяки и притом страстный вне всякой меры; завзятый австриец и самый ревностный сторонник несчастного семейства из всех, какие, возможно, только и есть теперь в России. Вот человек, коему Императрица, при всей своей недоверчивости, доверила пост во всей России важнейший и опаснейший, где иметь бы следовало ей особу, ее интересам абсолютно преданную. Кажется даже, что фавор Апраксина еще возрастать будет и что Канцлер, каковой в его пользу трудится, не покладая рук, вскоре голубую орденскую ленту[194] и жезл фельдмаршальский ему добудет. Как бы там ни было, уже нынче можно его почитать главнокомандующим над всеми воинскими силами российскими, все в сей области только лишь через него совершается и от ненависти его или покровительства участь всякого офицера зависит.
Состояние флотаЕсли армия российская теперь уже не в прежней силе, то с флотом еще хуже обстоят дела, ибо все, кто в сем понимают, о том свидетельствуют, что пребывает он в крайне скверном состоянии. Всякому ведомо, что был он любимым детищем Петра I и что Государь сей великие труды положил и ничего не пожалел, чтобы флот свой поставить на нужную ногу. Преемники его, однако, страсти сей не унаследовали, и при двух следующих царствованиях флот основательно был заброшен; хотя императрица Анна, иностранцами направляемая, кои большую власть при ней забрали, его укрепить изо всех сил старалась, но на прежнюю высоту не подняла, а поскольку в нынешнее царствование верх взяла Система Русская, большая часть заведений Петровых от сего пострадала, флот же более, чем все прочие. Неодолимое отвращение, кое нация сия к мореплаванию питает, есть без сомнения один из главных источников сего упадка флота; имеются, однако, и другие причины, кои к тем же приводят следствиям, так что если нынешняя система при нескольких царствованиях продлится, флота в России вовсе не останется. Заведение сие таких значительных требует расходов, кои делаться могли при Государе столь бережливом, каков был Петр I, и во времена, когда роскошь еще до степеней превосходных не развилась, однако же с блеском нынешнего двора и с финансами его расстроенными плохо сие вяжется; в порту Кронштадтском дела так скверно обстоят, что вода пресная корабли в короткое время повреждает, так что через десяток лет они уж на плаву держаться не смогут; наконец, голод и дороговизна дуба, для строительства кораблей подходящего, недостаток судоводителей опытных, нехватка хороших матросов и дурное управление Адмиралтейством суть преграды, кои восстановлению флота препятствуют.
