О прочих элементах обвинения я уже говорил.
Таким образом, обвинение по ст. 190-1 не доказано и дело подлежит прекращению.
По поводу ст. 190-3 УК РСФСР.
Помимо того, что следует доказать само по себе грубое нарушение общественного порядка, нужно еще обосновать конкретное участие или организационную роль подсудимого. Никто – ни свидетели, ни подсудимые – не показывает об активной роли Бабицкого; только два свидетеля видели его на площади, и никто не говорил о его выкриках. Со стороны Бабицкого никакое активное участие не доказано, как бы ни относиться к действиям всей группы.
Кроме того, нужно согласиться с доводами моих коллег, что само по себе сидение на ступеньках Лобного места никак не нарушает движения транспорта. Суд смешивает два различных факта: действия подсудимых и реакцию других людей, которую трудно предвидеть. Суд стремится показать, что движение было перекрыто из-за большого скопления людей. Но народ собрался в основном после того, как их увезли, и, следовательно, это не может свидетельствовать о вине подсудимых.
Суд нарушил также ст. 319 УПК: вынеся приговор, не связанный с лишением свободы, не освободил Бабицкого из-под стражи в зале суда.
На основании изложенных обстоятельств считаю вину Бабицкого в суде первой инстанции недоказанной. Приговор прошу отменить и дело производством в отношении Бабицкого прекратить.
Речь адвоката С. В. Каллистратовой (защитник Вадима Делоне)
В конечном итоге я буду просить об отмене приговора и прекращении дела в отношении Делоне.
Но, независимо от этого, я должна остановиться на двух вопросах. Один из них совсем не освещен в кассационной жалобе. Уже после подачи мной кассационной жалобы, дополнительно изучая дело, я обнаружила, что судом в отношении Делоне допущена существенная формальная ошибка. В обвинительном заключении и в документах Делоне значится, что он уроженец г. Москвы и родился 22 декабря 1947 года. По совершенно непонятным причинам суд в приговоре указал, что Делоне родился в августе и является уроженцем г. Одессы (в приговоре указаны дата и место рождения Евгения Кушева, осужденного вместе с Делоне Мосгорсудом 1 сентября 1967 года по делу о демонстрации на Пушкинской площади 22 января 1967 года. – Н.Г.).
Фактически осужден по приговору не тот человек, которого судили, так как дата рождения и место рождения являются таким же определяющим его личность моментом, как имя и фамилия. Несмотря на отсутствие прямого указания в законе, защита по общему смыслу закона полагает, что такая ошибка должна повлечь пересмотр дела.
Второй вопрос. Я не прошу о смягчении приговора, я прошу об отмене приговора. Я считаю его неправильным по существу.
Но тем не менее я должна подвергнуть критике приговор и в части наказания, определенного судом Делоне.
Делоне – молодой талантливый поэт, и это не только мое мнение. В деле есть грамота конкурса в честь 50-летия Октября, на котором Делоне получил вторую премию за свои стихи. Кроме того, суд располагал заключением такого мастера и известного писателя, как Корней Чуковский, о стихах Делоне.
Итак, этот молодой, одаренный поэт, самый молодой из подсудимых, получил почти предельно высокое наказание, предусмотренное статьей. Я понимаю, что он предстал перед судом второй раз, но я не могу понять той строгости к нему, которую проявил суд. Даже наличие судимости не оправдывает излишней суровости приговора.
При этом я хочу остановиться на решении суда как на психологическом, а не только правовом моменте. Из протокола судебного заседания видно, что прокурор считал достаточным наказанием для Делоне два года лишения свободы, но при этом допустил ошибку и просил присоединить еще один год лишения свободы по предыдущему условному приговору. Здесь была очевидная ошибка, так как до первого суда Делоне около 8 месяцев находился под стражей.
В отношении всех подсудимых суд согласился с требованием прокурора о мере наказания. В отношении же Делоне, «исправляя» ошибку прокурора, присоединил 4 месяца еще неотбытого срока, но наказание назначил 2 года 6 месяцев вместо предложенных двух лет. Я понимаю, что правового значения это не имеет, но с точки зрения психологической эти полгода говорят о том, что мера наказания излишне сурова, неоправданно сурова в отношении такого человека, как Вадим Делоне.
В своей кассационной жалобе я ссылаюсь на нарушение ст. 254 и 301 УПК РСФСР.
В обвинительном заключении и приговоре совершенно различно сформулированы и оценены мотивы действий Делоне. А мотив является существенной частью приговора, это видно из ст. 314 УПК. Поскольку это существенная часть приговора – в приговоре обязательно должна быть дана оценка мотивов совершенных действий, – суд не мог выйти ни за пределы предъявленного обвинения, ни за пределы материалов судебного разбирательства.
Но если в постановлении о предъявлении обвинения и в обвинительном заключении в качестве мотива было указано несогласие с политикой партии и правительства по совершенно конкретному вопросу, то в приговоре – несогласие с политикой партии и правительства в общей форме. Это совершенно разные вещи. Вы не можете отрицать, что критика, правильная или даже неправильная, отдельных действий, не равнозначна общему несогласию с советским правительством в целом.
Нарушена и ст. 301 УПК. В судебном заседании вопрос об отношении Делоне к политике советского правительства вообще не рассматривался, и не рассматривался совершенно законно, так как такое обвинение не было предъявлено, и когда Делоне пытался говорить о мотивах своих действий, то председательствующий его останавливал, предлагая не выходить за пределы предъявленного обвинения и не говорить о своих убеждениях.
Поэтому, я считаю, в этой части приговора, касающейся оценки мотивов, я имею право говорить о нарушении статей 254 и 301 УПК.
Выступавшие до меня адвокаты уже подробно анализировали ст. 190-1 УК и говорили о ее применении. Я позволю себе очень кратко сформулировать позицию защиты. Во всяком споре – а рассмотрение дела в судебной инстанции всегда есть спор, – во всяком споре должен быть определен какой-то общий уровень понятий, на котором сходятся обе спорящие стороны. Таким уровнем в суде должен быть закон. Что происходит? Если признать, что сам факт развертывания лозунгов на Красной площади с неофициальными текстами есть преступление по закону, то тогда защите нечего делать, остается признать вину и просить о смягчении наказания. Но в нашем законе этого нет. Чтобы это признать, нужно изменить закон, и не в деталях, а Основной закон.
Пока закон не предусматривает уголовной ответственности за взгляды, убеждения, идеи, независимо от того, каковы они, до тех пор сам факт развертывания плакатов не может считаться преступлением. Ведь это будет расширительным толкованием закона.
Я не могу не отметить, что некоторые из текстов плакатов попали в обвинительное заключение и в приговор вообще по недоразумению. Делоне сказал, что он не изготовлял, не приносил и не выбирал себе плакат. Делоне не снимает с себя ответственности за все плакаты, он развернул тот лозунг, который ему дали. В качестве примера я и остановлюсь на этом лозунге: «За вашу и нашу свободу».
11 октября был вынесен приговор, по которому лозунг «За вашу и нашу свободу» был признан криминальным и Делоне, державший этот лозунг, получил 2 года 6 месяцев лишения свободы. А 12 октября в газете «Комсомольская правда» на всю страницу был напечатан заголовок статьи: «За вашу и нашу свободу». Конечно, нужно иметь в виду смысл, в котором употреблен этот текст. Но кто дал право решать это в суде? В идеологической дискуссии можно и нужно говорить о смысле, который вкладывает человек в тот или иной лозунг; но с точки зрения правовой, с точки зрения судебного приговора – как можно такой лозунг назвать криминальным?
Адвокат Каминская высказала точку зрения, общую для всей защиты по этому делу. Поэтому я не стану повторять то, что уже сказано о субъективном отношении, об информации, которую несут лозунги, и о заведомой ложности. Субъективные убеждения человека могут быть правильными и неправильными, полезными или вредными, субъективное выражение их может быть правомерным и неправомерным, но не может быть заведомо ложным. И опять, если стать на точку зрения, что развертывание лозунгов неправомерно, вредно, то нужно менять закон, исключив из него слова «заведомо ложные». А до тех пор, пока в законе есть признак «заведомой ложности», до тех пор защита имеет право утверждать, что в действиях Делоне нет состава преступления.
