Шведы приблизились и нашим границам, и под Головчиным разбили Шереметева; Карл пошел к Могилеву; несколько времени оставался в бездействии; поджидал Левенгаупта, который вел к нему шестнадцать тысяч войска и, не дождавшись, в Августе, оставил Днепр за собою. Русские отдвинулись к Мстиславлю; над Черной Напой, у местечка Доброго, Голицын разбил правый фланг Шведов и отступил. Король, казалось, шел к Смоленску; но быстро поворотя к Украйне, переправился за Сожь; Шереметев погнался за ним; Государь пошел навстречу Левенгаупту. Под Лесным произошла битва, в которой восемь тысяч Шведов легло на месте, тысяча взято было в плен, и которую Петр назвал матерыо битвы Полтавской. Либекер хотел овладеть Петербургом, Апраксин его прогнал.
А между тем Мазепа заключил уже с Карлом договор.
Он обещал впустить Короля в полк Стародубский и сдать ему все тамошние крепости. Король обязался в них зимовать, чтобы козакам Белгородским и Донским, недовольным Россиею, дать время сблизиться с Малороссийскими. Когда они сойдутся, Мазепа присоединит к своим войскам Орду Хана Калмыцкого Аюки; Карл пойдет в Москву; Украйна станет продовольствовать Шведов.
Тоже было сказано в договоре с Лещинским, которому обещал Гетман возвратить Смоленск и всю Малороссию; а Короли должны были сделать его владетельным Князем Полоцким и Витебским, на правах Герцога Курляндского. Эти статьи были известны только Болгарскому Епископу, одному Польскому Сенатору, Графу Пиперу, Мазепе и обоим Королям. И тоже время Гетман писал к Царю: «я получил от Графа Головкина радостное известие, что сильный и крепкий в бранях Господь, в Тройце славимый, благословляя непобедимое Ваше оружие, благословил оное тройственною победою. Возрадовался сердцем и душею и, во знамение той радости, благоприветствую Вашему Величеству, желая верноподданным сердцем, дабы тот же Господь сил, везде сый и вся исполняяй, не токмо тречисленными сими победами, но и на море, и на суше, и на всяком месте, про всякого врага, а наиболее против Шведа, оружие Ваше укреплял, благословляя благословлял, желания Ваши исполнял и до конца всю силу разрушил и сокрушил. При лицеземном поклонении Высокодержавную Вашу десницу лобцзаю.»
Доносы на Гетмана возобновились—им не верил Царь; неизвестно верил ли Головкин, но показывал, что не верит, и утешал Гетмана. Быстрицкий, управитель Мазепин, — Шептаковской волости, — получил письма на имя Гетмана от Коронного Маршала и от Литовского Стражника Тарла; они уговаривали Мазепу скорей соединиться. Мазепа отправил письма к Петру с жалобою, что эти подсылки его безпокоют. Головкин, именем Государя писал, чтоб Мазепа отвечал, Тарлу, что заблагоразсудит, без всякого опасения. Старый Гетман радовался победам молодого Царя своего, Царь своеручно отозвался к нему;
Господин Гетман! Неприятель идет вниз; и по тому и по другому видам, он намерен идти на Украйну и потому предлагаем Вам: 1- е, чтоб вы, по своей верности, смотрели нет ли каких подсылок неприятельских в Малороссию; не раздают ли обольстительных листов, для чего, вероятно, неприятель завел в Данциге и типографию Словенскую; предостерегайте и пресекайте ему все к этому возможности; давайте Нам известие и совет. 2-е. Неприятель ускоряет поход и быстро приближается, — Мы находим необходимостью, чтобы вы как можно поспешили с вашим войском в Киев; там вы оставьте гарнизон, условьтесь с Голицыным и выступите со всеми тяжестьми, которые были в Киеве, в удобное место за Днепр; а конницу с добрым Старшиною изготовьте в поход налегке. Когда неприятель станет приближаться к Великороссийским или Малороссийским границам, то Мы будем впереди с нашими; Ваша же конница будет бить неприятеля сзади, и должна разорять обозы его. Это сделает великую диверсию. Мы бы очень желали, чтоб вы сами были при этой коннице; но вы больны; Мы вас не уговариваем, а отдаем это на ваш суд; только немедленно решайтесь. Тоже предлагаем насчет осторожности в городах. Неприятель, когда ворвется, начнет разсылать универсалы о хлебе: надобно заранее предостеречь народ, чтоб их не слушали. Впрочем ведите со Мною переписку почаще, чтоб нам обоим знать, где что делается.»
Получив этот отзыв, Гетман почувствовал сильную хирагрическую и подагрическую боль. Сам не выступил с конницею, но разослал универсалы. В их устрашал народ скорым появлением сильных врагов; советовал зарывать в землю хлеб, деньги, церковное и частное имущества; велел петь молебны об изгнании врага России и православия; и, не смея открыто не повиноваться Государю, уверил народ, что Шведы враги Украйны. Ему казалось, что не трудно будет и разуверить; но вышло не так. Универсалы дошли до сведения Карла XII, он усомнился в Гетмане, замедлил вступлением в Украйну: эта медленность погубила и Гетмана и Короля.
Государь, узнав о болезненных припадках Мазепы, прислал к нему медика Француза Петра Козоа. Гетман боялся лишних глаз и ушей, благодарил Государя за внимание и не принял медика. «Я дойторами держу только Немцев, — писал он к ПЕТРУ;— я не знаю языков Французского и Итальянского, а Козоа не знает Немецкого, Русского и Латинского, и по этому он безполезен мне.»
В это время было два случая таких, которые, казалось, должны были открыть истину; но Мазепа уцелел. Шептаковский управитель, которого мы уже назвали выше, Быстрицкий, родом Поляк, родня Гетману по своей жене, управляя восьмнадцать лет имением Гетманским, перебежал к Шведам.
Генерал Инфлант поймал Шведского шпиона Улишина, нашел у него письмо к Мазепе от Понятовского и отправил его вместе с подателем в главную квартиру. Там Понятовский просил, чтоб Мазепа выпустил из плену его брата Станислава, взятого козаками. Улишина начали пытать у огня и на виселице. Повторяли пытку три раза; по показанию открылось, что при Мазепе служит двоюродный брат Улишина, Виговский; что это подало повод выбрать его в подсыльные, и что ему велено было, известив Мазепу о приближении Шведов, просить и его приблизиться; а об этом обоюдном сближении Понятовский донесет Королям. Наконец Улишин выдал слова Понятовского, что есть надежда увидеть Мазепу и козаков с Лещинским и Карлом заодно.
Головкин не понял или не захотел понять поступков Быстрицкого и Улишина; он просил Гетмана поймать первого и прислать в главную квартиру. Мазепа отвечал: «Быстрицкий приезжал ко мне; жаловался на неповиновение крестьян и неотдачу ими его пожитков; жил три недели в Батурине; выпросил приказ Скоропадскому, чтоб ему помог усмирить неповинующихся, и с этим приказом поехал в Стародуб; а как попался к Шведам — не знаю. И того не понимаю, с какою целью позволяют ему между ними свободно расхаживать. Жену его, если она в Батурине, возьму с детьми под караул, да и сына его, который при мне служит.»
Насчет Улишина Головкин написал Мазепе, что посылает ему письмо резидента при Шведском Короле, Понятовского, который просит об освобождении брата своего; приложил и разыскные речи шпиона, сказанные из-под пытки; наконец, советуя предостерегать Малороссиян от обольщений, обещал и впредь уведомлять о подобных подсылках.
«Да постыдятся о сем нечестивии, — отвечал Мазепа; — никакие прелести не могут меня, никогда, от Высокодержавной Его Величества руки отторгнуть и неподвижимой верности моей поколебать. На таковые же и тем подобные прелести имею я доброе око и всюду верных своих держу, коим повелел всякие письма прелестные и самих прельстителей ловить и ко мне присылать. Улишин сказывал, что брат его Виговский служит при мне, — и солгал: при мне нет и не бывало никакого Виговского; да и о рате Понятовского я не слыхал, взят ли он в плен или нет; по крайней мере козаки его ко мне не приводили.»
А Государь между тем приказал Меньшикову увидеться с Мазепою и утешить его в оскорблениях, наносимых от подсыльщиков.
Польские Историки признаются, что, любимый и щедро обогащенный Царем, Мазепа не мог иметь никаких причин к измене «столь милостивому для него» Монарху; но «как Поляк» не захотел быть подданным Петра. Теперь он уж начал готовится к приему Карла. Ромны и Гадячь были укреплены; Батурин поручен Сердюкам; арсенал, тяжелая артиллерия и аммуниция готовы для Шведов; магазейны полны пшеницы и ржи; собственные богатства Гетманские свезены в Белу Церковь и в монастырь Киевопечерский, укрепленный по воле Государя. Мазепа, откладывая поход за Десну, писал к Головкину, что боится нападения Шведов на Украйну, и медлит по случаю смертельной болезни своей. Все это не вполне однако ж привело его к цели: Малороссийское войско неожиданно уменьшилось. Синявский, приверженец Августа, потребовал десять тысяч козаков; уверяя Головкина, что Синявский пристал к Лещинскому, Мазепа туда послал только три тысячи с Белоцерковским и Киевским Полковниками. Три тысячи Переяславльцев и Нежинцов были в главной квартире Петра; три тысячи Гадячан пошли с Трощинским в Польшу; несколько тысяч находились при Шереметеве. Чтоб возвратить эти полки, Мазепа вздумал возмутить народ и известил Петра, что боится всенародного гнева за удаление козаков из Украйны пред вступлением врагов. Генеральный Писарь, которым в это время был уже Орлик, старался наиболее угодить в этом случае Гетману.
